Подвиг пермских чекистов

Два года Пермь жила мирной жизнью. После Колчака остались взорванный мост, сгоревшие пароходы, остановившиеся заводы. Еще рыскали вооруженные банды, вспыхивали кулацкие восстания, да к тому же надвигался голод. В город прибывали тысячи беженцев, беспризорных детей.

В эту пору Василий Васильевич Винокуров работал сначала сотрудником, а потом председателем Пермской губчека.

Винокуров только что вернулся из Усольского района. Ликвидировали банду.

Он был крепкого сложения, бритоголов. Курносый нос делал лицо мальчишеским. Но глаза его были воспалены, он кашлял. Каждую осень обострялась застарелая болезнь. Врач требовал немедленно лечиться, да Винокуров и сам чувствовал... Он сел, взял листок бумаги с дореволюционной рекламой на обратной стороне и написал заявление:

«Прошу дать мне отпуск. Я не мечтал в окопах об отпусках и отдыхах и даже когда получал официально таковые, ими не пользовался. А именно, когда получил первый отпуск на месяц в 1918 году, я уехал разоружать в Верещагино банду. Во второй отпуск сформировал отряд и ушел на фронт. В настоящее время сильно страдаю болезнью. Я отдам жизнь за революцию, но хочу приносить пользу как можно дольше».

Справка врача: «Винокуров В. В. страдает туберкулезом левого легкого и находится под моим наблюдением. Процесс не поддается полному излечению, что связано с чрезмерной работой, которую выполняет тов. Винокуров. Поскольку заболевание носит угрожающий характер, Винокуров должен быть освобожден от работы минимум на три месяца и подвергнут лечению».

Винокуров положил написанное заявление и справку в стол и стал читать бумаги.

«Разыскивается член следственной комиссии Колчака, живет под фамилией беженца Качура»; «Сбежал из-под ареста Аверин»; «Совершена кража на кожевенном заводе». Ага, вот опять о детском приемнике. Пишет неизвестный гражданин! «В г. Перми по ул. Торговой и Красноуфимской и особенно на рынке оборванные беспризорники часто с повязками вместо шапок распевают молитвы, вызывая сострадания прохожих и этим зарабатывая деньги, приучаясь к легкой жизни, а еще больше к воровству. В детприемнике нет никакого порядка. Дети целыми днями сидят на мостовой, играют в карты или толкаются на базаре. Когда будут приняты меры?»

А вот отчет воспитательницы Желтышевой о работе приемника: «Водопровод в помещении не работает, уборщицы нет. На кухне только два котла, в одном — каша, в другом — щи. В них же кипяток для чая и мытья полов. Состав детей — текучий, возраст — разный. Есть даже парни лет восемнадцати. Несмотря на трудности, ставим пьесы на революционные темы. Создали библиотеку. Читаю вслух. Рассказываю о себе. Из воспитательниц — я одна».

Нужно немедленно ехать в детприемник, все остальное — потом.

Детская беспризорность... С врагами революции бороться научились. Тут все ясно: их нужно уничтожать. А здесь враг — нищета, голод, безотцовщина. «Обратить свое внимание в первую очередь на заботу о детях» — таков приказ председателя ВЧК Дзержинского. В первую очередь!

Скопление беспризорников в Перми быстро росло. Гнал голод. Транспортной ЧК были организованы «летучие отряды» по установлению порядка на железной дороге. Детские дома не успевали принимать детей. Не хватало помещений, продуктов, оборудования. Эти заботы легли на плечи чекистов.

Было решено создать новый детприемник, образцовый. Чекисты подыскали хорошее здание. Здесь оборудовали прачечную, мастерскую, баню. В одном крыле корпуса приемник для малышей, в другом — для подростков. Но не успели все привести в порядок, укомплектовать педагогический коллектив, как появилась первая партия детей. Оборванные, грязные, они каждый день поступали с вокзалов и пристаней. 350 детей, 400, 500... Приемник разбух, потерял всякое управление. Сразу свила себе гнездо воровская компания. В приемнике создалось чрезвычайное положение.

Винокуров приехал в приемник к обеденному времени. Но в столовой никого не было. Его встретила воспитательница Желтышева, молоденькая девушка.

— Почему никто не обедает? — спросил он.

— Они обедают когда хотят. Меня не слушают,

— Чем же они сейчас занимаются?

— Кто чем. Многие на толчок ушли.

Винокуров обошел приемник. Он с состраданием смотрел на грязных детей, которые сидели прямо на полу или валялись на постелях.

...В этот день было созвано экстренное заседание комиссии по улучшению жизни детей.

Представитель губоно зачитал справку: число беспризорных, находящихся в детдомах и приемниках Пермской губернии, составляет 12 214 человек. Кроватей не хватает 8000, простыней — 8500, одеял — 7730, пальто — 6700. Детских домов в 1918 году было 45, а в 1921 году — 175. Хлеба выдается в месяц на одного ребенка 75 процентов к норме (22 фунта), мяса — 30, корнеплодов — 80, соли — 100, сахара — 6 процентов, крупы нет совсем.

В работе комиссии принимали участие представители всех организаций, ведающих обеспечением и снабжением детей: губкома партии, губоно, губсоцвоса, губздравотдела, губпрофсовета, женотдела, ЧК. Все эти люди были голодны, плохо обуты и одеты. Но о себе они думали в последнюю очередь. Как накормить и одеть детей?

Как-то еще зимой к Винокурову пришла девочка.

— Ну, что скажешь?

Девочка села на стул и подогнула под себя ноги.

— Я в школу больше ходить не буду.

— Почему?

— Не в чем.

— Родители есть?

— Нет, умерли. Я из детдома.

Винокуров внимательно посмотрел на нее.

— Ты так и ходишь зимой? — спросил он, потому что девочка была в старой вязаной кофте, платке, на ногах подвязанные веревкой рваные ботинки.

Девочка кивнула.

Винокуров что-то написал на бумаге с печатью, подал ей.

— По этой бумаге в финотделе получишь деньги, купишь пальто и валенки. — Улыбнулся: — Обязательно зайди ко мне в обновке.

Вечером девочка пришла радостная, в новом пальто с собачьим воротником.

— Молодец, хорошее пальто, — похвалил Василий Васильевич. — А где же валенки?

На ногах девочки были новые туфли.

— Очень уж красивые, — смутилась девочка. — Я в туфлях прохожу.

Винокуров покачал головой:

— Ладно, приди еще раз завтра.

Девочка пришла. Винокуров достал откуда-то из-под стола валенки и сказал:

— Носи!

Девочка эта — Галя Максимова — стала потом учительницей, сорок лет проработала в школе, воспитывала детей. И ныне, вспоминая этот случай, она говорит:

— Так и не знаю, где он достал эти валенки. Может, из дому принес, может, купил. Долго я в них ходила.

...Продолжалось заседание деткомиссии. Обсуждался вопрос о чрезвычайном положении в городском приемнике. Слово взял Василий Васильевич Винокуров.

— В городе складывается тяжелое положение, — сказал он. — Из мест, пораженных голодом, тысячи детей с родителями и самостоятельно перебрались в Пермь и здесь осели. Многих детей выбросила на улицу гражданская война и разруха. Железнодорожные станции кишат голодными детьми. А что значит беспризорный ребенок? — продолжал он. — Тот, кто живет при родителях, получает не только кусок хлеба и теплый угол, но и самое главное — родительскую ласку, чего не имеет ни один беспризорник. Тут обратное: беспризорник кругом видит тех, кого считает своим врагом. Он постепенно превращается в грубого, неприступного подростка. Дети-беспризорники вынуждены жить на улице, в грязи, холоде и голоде, ночевать в гумнах, под сенями, в выгребных и помойных ямах, в угольных колодцах и так далее. Они вынуждены питаться отбросами, подаяниями. Им негде и нечем жить. Они впадают в нужду и отчаяние. Нередко они образуют воровские шайки. Создается особый мир молодых воров. Наши силы должны быть брошены на спасение умирающей и одичавшей детворы, так как вместо сознательных граждан могут вырасти преступники или неграмотные элементы. Все начинания государства замрут, и власть капитала восторжествует над темными, забитыми гражданами республики. И тогда напрасна кровь, напрасны разорения! Что я предлагаю в отношении детприемника? В ближайшие дни мы должны его разгрузить.