Подвиги Геракла. После похорон (сборник)

– И довольно точно.

Эдуард Ферриер на минуту замолчал, потом начал говорить. Тщательно, методично он обрисовал эту историю.

История выглядела некрасивой. Обвинения в бессовестном крючкотворстве, фальсификации акций, нецелевом использовании значительной доли партийных фондов. Обвинения были направлены в адрес бывшего премьер-министра, Джона Хэммета. Его рисовали бесчестным негодяем, который предал доверие и использовал свое положение для того, чтобы создать для себя большое личное состояние.

Тихий голос премьер-министра наконец умолк. Министр внутренних дел, застонав, выпалил, брызгая слюной:

– Это чудовищно – чудовищно! Этого человека, Перри, редактора этой газетенки, следует расстрелять!

– Эти так называемые разоблачения должны напечатать в «Экс-рей ньюс»? – спросил Эркюль Пуаро.

– Да.

– Какие шаги вы намереваетесь предпринять в связи с этим?

Ферриер медленно произнес:

– Это персональная атака на Джона Хэммета. Ему предстоит подать на газету в суд за клевету.

– Он это сделает?

– Нет.

– Почему?

– Вероятно, газета только к этому и стремится, – ответил Ферриер. – Они получат колоссальную рекламу. Их защита будет строиться на добросовестном толковании и на том, что их заявления – правда. Все это в мельчайших подробностях будет рассматриваться в ярком свете прожекторов.

– И все же, если это дело повернется против них, они понесут огромный ущерб.

– Оно, возможно, не повернется против них, – медленно произнес Ферриер.

– Почему?

Сэр Джордж чопорно произнес:

– Я действительно считаю, что…

Но премьер-министр уже заговорил снова:

– Потому, что то, что они собираются опубликовать, – правда.

У сэра Джорджа Конвея вырвался стон ярости от такой непарламентской откровенности.

– Эдуард, дорогой мой, – вскричал он. – Мы, конечно, не признаем…

Тень улыбки пробежала по усталому лицу Ферриера.

– К несчастью, Джордж, бывают случаи, когда нужно сказать голую правду. Этот случай – один из них.

– Вы понимаете, месье Пуаро, – воскликнул сэр Джордж, – все это строго между нами. Ни одного слова…

Ферриер перебил его:

– Месье Пуаро это понимает. – И медленно продолжил: – А вот чего он, возможно, не понимает: все будущее Народной партии поставлено на карту. Джон Хэммет, месье Пуаро, и был Народной партией. Он выступал за то, что она олицетворяет для английского народа, – за Порядочность и Честность. Никто никогда не считал нас выдающейся партией. Мы допускали промахи и ошибки. Но мы выступали за сохранение традиций, а также за основополагающую честность. Наша катастрофа вот в чем: человек, являвшийся нашим номинальным главой, честный человек из народа в полном смысле этого слова, оказывается, был одним из самых больших мошенников этого поколения.

У сэра Джорджа вырвался еще один вздох.

– А вы ничего не знали об этом? – спросил Пуаро.

Снова на измученном лице премьер-министра промелькнула улыбка.

– Возможно, вы не поверите мне, месье Пуаро, но, как и все остальные, я оставался в полном неведении. Я никогда не понимал странного, сдержанного отношения моей жены к отцу. Теперь понимаю. Она знала сущность его характера.

Он сделал паузу, потом сказал:

– Когда правда начала выходить наружу, я пришел в ужас – и не поверил в это. Мы настояли на отставке моего тестя под предлогом слабого здоровья и принялись за работу – разгребать грязь, если можно так выразиться.

– Авгиевы конюшни! – простонал сэр Джордж.

Пуаро вздрогнул.

– Эта задача, боюсь, для нас подобна подвигу Геракла, – сказал Ферриер. – Когда факты обнародуют, волна реакции на них захлестнет всю страну. Правительство рухнет. Будут всеобщие выборы, и, по всей вероятности, Эверхард и его партия вернутся к власти. А вы знаете политику Эверхарда.

– Подстрекатель, настоящий подстрекатель, – пролепетал сэр Джордж.

– У Эверхарда есть способности, – мрачно произнес Ферриер, – но он безрассуден, агрессивен и совершенно бестактен. Его сторонники нерешительны и некомпетентны – это будет практически диктатура.

Эркюль Пуаро кивнул.

– Если б только все это можно было замять… – жалобно произнес сэр Джордж.

Пуаро медленно покачал головой. Это движение означало поражение.

– Вы ведь не считаете, что это можно замять? – спросил он.

– Я послал за вами, месье Пуаро, – сказал Ферриер, – потому что вы – наша последняя надежда. По моему мнению, это дело слишком большое и слишком много людей о нем знает, чтобы его можно было скрыть. Единственные два способа, доступные нам, – это, говоря откровенно, применение силы или подкупа, но они не позволяют надеяться на успех. Министр внутренних дел сравнил наши неприятности с чисткой авгиевых конюшен. Для этого, месье Пуаро, нужен напор реки в половодье, разрушительное воздействие великих сил природы, нечто, фактически равное чуду.

– Здесь действительно необходим Геракл, – согласился Пуаро, кивая с довольным видом. И прибавил: – Вы помните, что меня зовут Эркюль?

– Вы умеете творить чудеса, месье Пуаро? – спросил премьер-министр.

– Вы ведь поэтому послали за мной, не так ли? Потому что считали, что умею?

– Это правда… Я понял, что если можно найти спасение, то только при помощи какого-нибудь фантастического и совершенно необычного решения… – Пауза. – Но, возможно, месье Пуаро, вы смотрите на эту ситуацию с точки зрения этики? Джон Хэммет был мошенником – но легенда о нем не должна быть разрушена. Можем ли мы построить честный дом на бесчестном фундаменте? Я не знаю. Но знаю, что хочу попытаться. – Он внезапно горько улыбнулся: – Политик хочет остаться на своем посту – как обычно, из самых благородных побуждений.

Эркюль Пуаро, встав, произнес:

– Месье, мой опыт службы в полиции не позволил мне составить слишком высокое мнение о политиках. Если б Джон Хэммет сохранил свою должность, я и пальцем не пошевелил бы – даже мизинцем. Но о вас я кое-что знаю. Мне сказал человек – действительно великий человек, один из величайших ученых умов нашего времени, – что вы надежны. Я сделаю все, что смогу.

Он поклонился и вышел из комнаты.

– Ну что за дьявольское самомнение!.. – взорвался сэр Джордж.

Но Эдуард Ферриер, по-прежнему с улыбкой, перебил его:

– Это был комплимент.

II

По пути вниз Эркюля Пуаро перехватила высокая светловолосая женщина.

– Пожалуйста, зайдите ко мне в гостиную, месье Пуаро, – сказала она.

Он поклонился и последовал за ней.

Женщина закрыла дверь, пригласила присесть и предложила сигарету. Сама она села напротив него и тихо произнесла:

– Вы видели моего мужа, и он рассказал вам… о моем отце.