Подземелье призраков Аккермана

— Так люди Японца убили Краснопёрова? — спросила Таня.

— Не, Японец его не убивал! — замотал головой Майорчик. — Это даже трудно представить... Наоборот, Японец пошел к Краснопёрову, шоб договориться и попросить не давать ходу этой истории. Оказалось, что Краснопёров не поверил бывшему репортеру про клад, доказательств-то не было, и пообещал Японцу не копаться в этой истории, если Мишка даст денег на развитие газеты. Ну Японец пообещал, и даже велел Туче сделать официальный перевод. Так что у Японца не было причин убивать Антона Краснопёрова.

— Кто же его убил? — спросила Таня, чувствуя, что в голове у нее какая-то каша.

— Ну, эти, заграничные, иностранные разведки, которые тоже охотятся за кладом и которые поняли, что Краснопёров узнал эту историю, — убежденно сказал Майорчик. — Они же и забрали твоего Володю.

— Разведки какой страны?

— За то мы не знаем, — нахмурился Зайдер. — Когда Белый узнал, что ты пытаешься найти своего жениха, он предложил Японцу сбить тебя со следа и написать фальшивое письмо, которое заставит тебя думать, что Сосновский тебя бросил. Он нанял человека, который мастерски подделал почерк Сосновского. Образец Белый достал в редакции.

— Это называется подлостью, — мрачно сказала Таня, вспомнив муки, которые она пережила.

— Японца потом очень мучила совесть. Он уговаривал себя тем, что тебе угрожает опасность, как Краснопёрову, — тяжело вздохнул Майорчик. — Но потом понял, что был не прав. Письмо было идеей Белого. Он сказал, что по виду ты очень нежная, и письмо должно подействовать. Та он, как я понимаю, ошибся, — ухмыльнулся Зайдер. — А когда ты поняла, что это неправда?

— Когда встретила Зелену Шор и ее мужа Володю, — усмехнулась Таня, — Володю Зингера.

— Но Японец так и не добыл клад. Он думал достать его после того, как вернется с фронта. Не успел...

— Что произошло с Белым?

— Исчез. Исчез перед тем, как... — голос Майорчика сорвался, и он замолчал.

— Японец знал, что Котовский убил цыганский табор? — В лоб спросила Таня.

— Знал, — кивнул Майорчик, — это было еще одним доказательством того, что клад — правда. Похоже, до Котовского тоже дошли слухи о кладе в крепости, от цыган, вот он и уничтожил табор, чтобы больше не болтали.

— К Котовскому тоже приходили цыгане с просьбой добыть клад? — удивилась Таня.

— Нет, — покачал головой Майорчик, — Котовский с девкой из цыганского табора любовь крутил, по ночам она к нему бегала. Вот и проболталась. Девка, кажется, сестрой была того парня, что к Японцу приходил. Она же сказала, что брат ее обратился к Японцу.

— И Котовский застрелил и свою любовницу? — поразилась Таня.

— Всех, — мрачно ответил Зайдер, — всех без исключения. И постельную свою подругу — тоже. Всех его люди из ружей перестреляли.

Таня содрогнулась, представив мрачные глубины страшной личности этого человека. Недаром он не нравился ей никогда.

— А у кого карта? — спросила она. — И нож, который цыгане Японцу показывали как настоящий ритуальный нож египетских жрецов?

— Откуда ты знаешь за нож? — поразился Майор­чик. — Ну, да, ты всегда была ушлая. Мы нож на фронт специально сюда взяли, чтобы потом сразу отправиться в Аккерман. Японец даже добыл рекомендательное письмо.

— Какое рекомендательное письмо? — не поняла Таня.

— К профессору Никореску из Румынского университета, который сейчас ведет археологические раскопки в крепости, — сказал Майорчик. — По этому письму, подписанному профессором Московского университета, он должен был допустить Японца к раскопкам как ученого. Его и меня. А дальше, мы думали, карта — и все будет просто.

— Так карта у вас? — не выдержала Таня.

— Нет, — сокрушенно покачал головой Майорчик, — ее забрал Белый, когда бежал. Карту, нож и письмо.

— Куда он бежал? Ты пытался его найти?

— Кинул клич по своим людям. Пытался. Но никто за него не знает. А копию карты Японец сделать не успел. Некогда было на фронте.

— Ты стоял под редакцией, следил за Краснопёровым... Зачем? — перевела разговор Таня.

— Он попросил. Прислал весточку Японцу — мол, ему угрожают какие-то люди, и это все из-за крепости. Просил обеспечить защиту в ту ночь. Японец и послал меня, а я захватил парочку своих людей.

— И кто входил в ту ночь в редакцию?

— Кроме твоего Володи, я никого не видел, — сокрушенно развел руками Майорчик, — и никто не выходил.

— Но у Краснопёрова был кто-то?

— Был! — кивнул Зайдер. — Он назначил твоему Володе прийти позже, я же видел, что он в пивной ждал. Я попытался предупредить твоего, чтобы он был осторожен, но он меня не понял.

— Значит, профессора из анатомического театра убили потому, что Володя просто пришел к нему... — вслух задумалась Таня. — И Володя успел рассказать ему, что знал.

— Выходит, что-то знал, — пожал плечами Майорчик.

— И после того, как бежал Белый, погиб Японец? — уточнила Таня.

— Мы все погибли, — с горечью ответил Зайдер.

— Ты можешь мне рассказать об этом? — взглянула она на него твердо.

И, взяв себя в руки, Майорчик заговорил о страшной гибели Мишки.

По его словам, полк должны были расформировать после захвата петлюровцами Голубовки, но почему-то этого не сделали. Через несколько дней отряд Япончика получил новый приказ.

Их ждал бой с отрядом Нестора Махно, занявшим круговую оборону на рубеже с петлюровцами. Мишка Япончик сразу почувствовал, что для его полка этот бой станет последним.

Вражеский отряд превосходил по численности людей Мишки раза в три, не меньше. Кроме того, махновцы успели отлично изучить местность. И вооружены они были гораздо лучше людей Японца, растерявших оружие в бою.

Разведка донесла, что в отряде Махно — около трех тысяч бойцов, а у Мишки было всего 600 человек.

Японец пытался оспорить приказ, но в штабе ему пообещали, что на подмогу его пехоте придет конница Котовского в составе пяти тысяч человек. План был такой: отряд Мишки идет в авангарде и выманивает махновцев на открытую местность. После этого в бой вступает конница Котовского, отрезая врагам путь к отступлению. В штабе пообещали, что изменений в плане не будет, конница ждет в засаде.