Подземелье

Я усмехнусь, и промолвлю: "Ах да, я не забыл, часом, упомянуть, что Виктор Дариус сменил имя и фамилию? Он пошел на риск, но все же решился оставить среднее имя отца, или, по крайней мере, хотя бы его часть. В конце концов, самому ДжеймсуТрентону Дариусу оно уже было ни к чему".

Каждый раз его речь немного менялась, но смысл оставался неизменным. Трент понимал, что ему никогда не выпадет возможность высказать ее всем, сразу, но именно эта мысль заставляла его двигаться вперед, все эти бесконечно долгие годы. По ночам, когда его охватывала столь неудержимая ярость, что он даже не мог заснуть, он рассказывал себе эту историю, пока та не стала его колыбельной. Он представлял, как обернутся к нему их уставшие, дряблые лица, ужас в запавших глазах, бурю негодования от его предательства. Каким-то образом, это видение всегда успокаивало его душу, дарила ему немного покоя.

"Скоро. После Европы, друзья мои..."

Эта мысль последовала за ним во тьму, навстречу спокойному сну без кошмаров и сновидений, присущему лишь людям, безгранично уверенным в своей правоте.