Подземная братва

– Чего вы там возитесь? – кричал человек из джипа. – Живо в машину!

Какой знакомый голос. Демон нижнего мира? Или просто мелкий бес, имеющий вышестоящее начальство? Пистолет у виска не оставлял шансов. Его гнали, как раба, швырнули на заднее сиденье – туда бегемота затолкать можно! – придали нужную форму, уплотнили. Джип сорвался с места…

Максимов закрыл глаза и терпеливо ждал, когда в очередной раз изменится ситуация. Выскочит машина с хорошими парнями, загородит проезд, посыплются бойцы в форме русского спецназа… Хорошо с закрытыми глазами, но нужно открывать. Хотя бы из простого человеческого любопытства. Кто там, на переднем сиденье? Он открыл глаза в тот момент, когда джип ушел с освещенной дороги, прорезал подворотню с арочным сводом и затормозил у мусорных баков. Двор практически пустой, не считая черной кошки с выгнутым хвостом, у которой была бессонница. Она стояла у стены, ее очерчивал резкий свет фар, а затем контур кошки раздвоился, она ушла, а тень на щербатой стене выросла и расползлась. Человек, сидящий рядом с водителем, повернулся, пустил струйку дыма в потолок.

– Храбрая кошка, Константин Андреевич. Извините за аллегорию, но вы мне тоже напомнили кошку… мм, пардон, кота, который гуляет где ему вздумается и вытворяет все, что приходит в голову. Пока любопытство его не погубит.

Капитан Филатов. Один из тех чекистов, что 31 октября вместе с Юркой Шевелевым завалились к Максимову и развлекали его интересной беседой. Высокий брюнет, умеющий смотреть в самую суть вещей. Его сопровождал некто Силантьев – аналогичная, судя по всему, сволочь. А майору Шевелеву просто дико не повезло – связался с плохой компанией. Но больше всего не повезло Максимову. Вот уж воистину не повезло.

– Впечатлены, Константин Андреевич? Вижу по глазам.

– Не признал я вас по голосу, капитан, каюсь, – с трудом разлепил пересохшие губы Максимов. – Вы меня узнали там, под землей, а я вас – нет. Третий день мучаюсь, где я слышал этот голос?

– Бывает, – сдержанно посочувствовал Филатов.

– Могли бы и не устраивать эти лихие гонки по сложной местности за бестолковым сыщиком…

– Вы бы вспомнили, Константин Андреевич. Рано или поздно, но вспомнили бы. Мы могли еще раз встретиться, и что тогда? Поверьте, столь двусмысленная ситуация была бы крайне неприятна. Вам неудобно, мне неловко…

– За одно мое подозрение вас бы не тронули.

– Возможно. Но все равно неприятно, согласитесь. Вы начнете копать, следить, будоражить людей и в итоге навредите целой группе ответственных товарищей.

– Головорезов и грабителей.

– Называйте как хотите. Но прошу отметить, Константин Андреевич, за время деятельности… хм, группы товарищей ни один добропорядочный гражданин не пострадал. Страдают исключительно жулики, добившиеся состояния и положения сомнительным путем.

– Так вы еще и Робин Гуд? А вдруг я вру, капитан? Узнал вас еще тогда, в подземелье, тут же позвонил Шевелеву…

– Вы звонили Шевелеву, охотно допускаю, – беззаботно засмеялся Филатов, – но обо мне не сказали ни слова. В противном случае напротив вас сидел бы сейчас кто-то другой. Пустяки, Константин Андреевич, разве ценятся в наше время слова трупа?

В горле пересохло, становилось совсем неуютно. Капитан был прав: труп в свидетели не призовешь. Свидетель отказался от дачи показаний в связи с тем, что… его не стало. Сопротивляться глупо – молчаливые парни по бокам. Два ствола упирались в ребра.

– Капитан, вы по-всякому проиграли… – бормотал Максимов, полагая выиграть время (зачем?). – Люди в полицейской форме, пытавшиеся вывезти мой хладный труп из города, арестованы. Они дадут исчерпывающие показания.

– Вы абсолютно правы. Эти невезучие сдадут лишь тех, кого знают, а знают они немногих. Это система замкнутых групп, Константин Андреевич. Неужели вы еще не поняли, что имеете дело с серьезными людьми?

– Капитан полиции, которого вы подстрелили… – не сдавался Максимов, – он запомнил лица. Ваши люди проявили несвойственный гуманизм, капитан, сохранив ему жизнь.

Неслыханное оскорбление для церберов. Люди в черном сдвинулись, пространства для «проживания» стало совсем мало.

– Скорее предусмотрительность, Константин Андреевич. Не тронь дерьмо, оно и не завоняет – слышали поговорку? Не волнуйтесь за ребят, сидящих рядом с вами. То, что разглядел капитан Якимов, ни в коем случае не отразится на их… карьере.

Липовые фээсбэшники, чертыхнулся про себя Максимов. Только он один – не липовый. Ну, может, еще парочка-другая…

– Но меня-то вы убить не пожелали, капитан. Могли это сделать сразу, у здания УБОПа. Привезли на какой-то пустырь, занимаете беседой…

– С вами много хлопот, дорогой сыщик, – покачал головой Филатов. – Вы подняли гигантскую волну. Подождем, пока она уляжется. Переможем, перетерпим. Вы готовы потерпеть вместе с нами? Сдается мне, что, невзирая на показную нелюбовь отдельных полицейских чинов к частному сыску, они испытывают к вам отеческую нежность. Пусто им без вас…

Выяснять подробно, почему тебя хотят убить не сейчас, а попозже, было как-то неудобно. Передумают и убьют сейчас (дескать, он еще и недоволен). Но ситуация продолжала меняться прямо-таки с ошеломляющей быстротой. Пробудился сотовый телефон – нарастала тревожная полифония. Филатов схватился за трубку и несколько секунд слушал.

– Дьявол!

Дальнейшие события вполне укладывались в безумие текущей ночи. Он резко повернулся и взорвал салон воплем убийственной ярости:

– Прикончите его!!!

Ну, все, тоскливо подумал Максимов, уже и передумал. Быстро он что-то. Но слез сегодня не будет. Отбоялся свое, хватит.

Подручные растерялись – уж больно радикально менялась обстановка. Они не возражали отправить «задержанного» к чертовой матери, но должны были пройти драгоценные секунды до начала действий. Секунды и смягчили проблему. Подворотня наполнилась вооруженными людьми, гремевшими оружием и амуницией. Люди в форме русского спецназа! Но на штурм не шли, рассредоточились за контейнерами и кустами. Филатов мгновенно заткнулся, а подручные передумали выполнить приказ. Пошел-ка ты на фиг, гражданин начальник, лишний грех усугубит и без того хреновое положение. Субъекты в черном отнимали стволы от продавленных ребер, вытирали полами плащей рукоятки, спусковые скобы и выбрасывали стволы под сиденья.

– Дьявол! – свирепо повторил Филатов.

– Это палево, шеф, – уныло заметил водила.

А Максимов приходил к неутешительной мысли, что скоро он вообще перестанет приходить к каким бы то ни было мыслям.

– Спецназ ФСБ! – проревел знакомым голосом мегафон. – Выбросить оружие и выйти из машины!

Чертовски знакомый голос. Что за дежавю?

– Какое оружие, ребята, вы охренели? – Тот, что слева, выбрался с поднятыми руками. – За что наезжаете? Сидим, беседуем…

Его мгновенно прибрали к рукам, слегка размяли и бросили мордой в снег. Та же участь постигла напарника и шофера, у которых начисто отсутствовало желание пропадать ни за грош. Филатов сидел неподвижно, не оборачивался. Можно было схватить его за горло, завалить между сиденьями и препарировать сколько влезет. Но стоило ли устраивать возню в машине? Какие инструкции получили штурмовики? Парни на взводе, начнут стрелять…

– А теперь Горбатый… – злорадно ухмыльнулся Максимов. – Поэтично звучит, не правда ли? Ничего вам эта сценка не напоминает, капитан? Ах, прошу прощения, бывший капитан! Никогда ты не станешь майором, урод.

Бандит был достаточно воспитан, чтобы ответить грубостью. Он молчал, свыкаясь с непривычной ролью.

– Смелее же, капитан! Выходите навстречу закону. Смертную казнь отменили, чего вам волноваться?

– А теперь Филатов! – прогремел мегафон. – Я сказал: Филатов! И без глупостей! – Похоже, говорящий проводил аналогичные параллели и не мог избавиться от смешинки.