Подземная тюрьма

С моей точки зрения, смотреть тут не на что: сто пятьдесят метров «трубы» диаметром 5 м, забранной в бетонные тюбинги и изогнутой буквой «U» (получаются две симметричные секции), аккуратные пучки кабеля на кронштейнах, яркие лампы в решетчатых кожухах и девять свежевыкрашенных гермодверей без единой царапины. Все стерильно, как в морге. «Гермы» [6] ведут в: караульное помещение, действующий узел связи, образцовый бункер и кабельные коллекторы (сюрприз, да? Полк связи, однако…) и еще кое-куда, потом скажу. Там, куда ведут «гермы», тоже все стерильно и образцово. А в коллекторах, помимо всего прочего, специально для особо дотошных посетителей установлены линейные инфракрасные датчики. Панели сигнализации выведены рядышком. В коллекторе тесно, гулять неудобно: нормальный человек, как мне думается, добровольно лезть туда не должен. Но наши «випы» почти все почему-то лезут. Видать, не хватает им этого: паркетно-лимузинная жизнь кажется пресной и скучной. А может, очень хочется испытать новенькие каски с налобниками — в общем, я не знаю, но — лезут, и все тут.

6

Гермодвери (сленг).

Ну так вот, посетитель идет по коллектору, пересекает луч, происходит «сработка» — все очень наглядно. Посетителю: нравится. Ух ты, у вас тут все работает!

И никто ни разу не задал вопроса, зачем панели развешали в коллекторах, а не в караульном помещении или хотя бы у стационарного поста в «трубе». Посетители верят, что у нас все под контролем и враг нигде не просочится. Ну и на здоровье. Он ведь и в самом деле не просочится, ибо наша «парадная труба» никому не нужна: тут нет ровным счетом ничего, что могло бы заинтересовать «потенциального противника».

Так… Звезда, «NO TRES…»

Что бы эти бездари без меня делали? За ночь я обновил всю наглядную агитацию в карауле, перечертил набело три схемы на узле связи и намалевал знаки на периметре. Премии, однако, не будет: более того, даже спасибо никто не скажет — проверено по опыту предыдущих авралов. Вот за это я и не люблю армию. И на вопрос кадровиков, какие у меня планы после окончания первичного контракта, я всегда твердо отвечаю: уйти в народное хозяйство. Не задерживаясь ни на минуту…

— Товарищ лейтенант, а вы в курсе, что у караула патроны собирают?

— Ага.

— Ну и как вам?

— Да мне как-то… Но в общем — ничего так, нормальное решение.

— А по мне — так это полный дебилизм и перестраховка.

— Почему?

— А представьте: собрали патроны, и вдруг — нападение на объект. А?

— Нет, это вряд ли. Это будет совпадение, которое случается раз в столетие. А вот представь себе: если мы с тобой — простой лейтенант и такой же простой рядовой — и заговорщики? Заступили мы в караул, я — начальником, ты, как обычно — на Седьмой…

— И договорились грохнуть Самого? — Вацетис — толковый парень, схватывает все на лету. — То есть если мы заговорщики, то…

— Верно мыслишь! Не факт, что у нас получится — охрана мощная и все такое прочее, но риск ведь такой есть, верно? А когда у всех отнимут патроны: риск падает почти до нуля. Так что, дорогой френд Вацетис: это, конечно, может и перестраховка. Но — ни разу не дебилизм.

— Ну, в общем… Да, пожалуй, вы правы.

За приоткрытой дверью, ведущей из «трубы» на узел связи, послышались шаги.

— Стой, кто идет! — во весь голос рявкнул часовой.

Я поморщился: вот это совсем необязательно, чужих здесь не может быть по определению.

Дверь беззвучно распахнулась (а тут вообще ничего не скрипит, все регулярно смазывают) и впустила в тоннель особиста [7] и начкара.

Начкаром у нас сегодня работает Окоп-два. Это командир взвода связи лейтенант Ашот Акопов — мой ровесник, балагур и весельчак. Вот тут подсказывают, что по логике, если есть Окоп-два, значит, должен быть и Окоп-раз. Верно, есть у нас и такое «инженерное сооружение» — это начальник штаба части, подполковник Акопов, родной дядя Ашота, а по совместительству редкостный зануда и отъявленный мозго… эмм… пожалуй, вот так: мозгоклюй. Любит он это дело, особенно перед приездом высокого начальства. Он, кстати, сейчас здесь, в караульном помещении, потому наш развеселый Окоп-два выглядит несчастным и опустошенным: с утра сегодня уже выклевали буквально все, что можно.

7

Сотрудник военной контрразведки.

— Вацетис, ты тоже решил надо мной поиздеваться?

— Положено же, товарищ лейтенант, — менторским тоном пояснил часовой. — Эн-ша [8] сказал — сегодня все по уставу.

— В уставе написано, что надо орать, как сирена на «запретке»? — Окоп-два снял с плеча тяжелый вещмешок и поставил его на пол. — Сдать боеприпасы.

— Эээ… не положено, товарищ лейтенант, — замялся часовой. — Пока на посту — не имею права.

— Вацетис…

— Ну не положено же!

8

Начальник штаба (сокр.).

— Рядовой Вацетис!

— Я!

— Сдать пост лейтенанту Дорохову!

— С чего бы это вдруг? — удивился я.

— Да подмени эту упертую чухонь на минуту, я патроны заберу, — устало попросил Окоп-два. — Вацетис, ты команду слышал?

— Не имею права, — сокрушенно покачал головой часовой. — Товарищ лейтенант не записан в ведомости!

— Вацетис, спасибо, я оценил: ты правильный солдат, — вмешался особист. — А теперь по-быстрому отпусти нас. Мы спешим, в любую минуту могут гости нагрянуть. Рядовой Вацетис?

— Я!

— Сдать боеприпасы.

— Есть. — Часовой покорно развернулся к стене, снял автомат с плеча и уточнил: — Сам?

— Сам, — кивнул Окоп-два, развязывая горловину вещмешка.

Часовой самостоятельно разрядил оружие (в норме это делается по команде старшего — НК, ПНК [9] и проч., и в специально отведенном для этого месте) и сдал боеприпасы: Особист быстро проверил оружие, экипировку, затем велел оставить автомат у стены, отвел часового в сторонку и «прозвонил» металлодетектором.

9

Начальник караула, помощник начальника караула.

— «Чисто». Продолжай службу.

— Есть, — часовой вскинул автомат на плечо и занял свое место.

Вот такая, сугубо прибалтийская избирательность в чинопочитании. Хотя, может быть, избирательность здесь ни при чем: просто особист у нас суров, с ним особо не забалуешь.

Окоп-два забрал вещмешок, и они с особистом убыли в караульное помещение.

И оставили за собой две цепочки следов на свежевымытом полу: на периметре грязно, накануне моросил дождик.

— Бардак! — ухмыльнулся часовой, снимая трубку телефона. — Часовой седьмого поста рядовой Ва… Никак нет, без происшествий! Товарищ подполковник, тут начкар только что прошел кое с кем: притащили с периметра грязи, наследили по всей «трубе»…

Определенно, ближе к дембелю человек становится сволочью. У пульта сейчас лично сидит злобный Окоп-раз, весь на взводе: ждет звонка о прибытии высокого гостя.

Дверь, ведущая в караульное помещение, тоже приоткрыта: и хотя до пульта — тамбур, два коридора и столовая — яростный вопль Окопа-раз я услышал отчетливо и со всеми интонационными оттенками. Помните, как в «Одиссее» Кончаловского кричал раненый циклоп? Уверяю вас, по сравнению с воплем нашего эн-ша это был просто комариный писк.