Подземные робинзоны
Шрифт:
— Все правильно, какие тут поправки, — отозвался Сергей Денисович. — Что еще можно добавить? Все хорошо. Не поэму же сочиняем.
— Можно добавить, что мы видели в пещере идолов, — сказал Миша. — Разве не интересно?
— И что нашли дневники Василия Федоровича, — вставил Володя.
— А в скалах есть пещера — жилище неизвестного путешественника, — напомнила Светлана. — Если писать — так про все.
— Про все писать долго, — возразил Санин. — А времени у нас нет. Иван Антонович, давайте вашу банку.
Записку завернули в полиэтиленовый пакет положили в железную банку, и запрятали в середину пирамиды.
— Все, —
Над озером плыли молочные завитушки тумана.
— Видимость плохая, — с досадой промолвил Николай Павлович, — как бы не напороться на камни.
— Туман скоро рассеется, — успокоил его Сергей Денисович. — Не откладывать же переправу. Поплывем осторожно.
Путешественники разместились на плоту. Последним прыгнул Аргус и уселся возле хозяина.
— Шестеро на плоту, не считая собаки, — шутливо сказал доктор Мухин. — А кто капитан? Надо выбрать капитана.
— Выберите меня, — попросил Володя. — Я хочу быть капитаном.
— Почему тебя? — Светлана повернулась к Володе. — Ты что, самый подходящий?
— Так не тебя же.
— А если я тоже хочу быть капитаном.
— Ха! Капитан! Не смеши, это мужское дело. Николай Павлович, я буду капитаном, а?
— Ну, я, право, не знаю, ребята. Обижать никого из вас не хочется, сами решайте, кто будет капитаном. Ты, Володя, попроси Свету, как следует, она и уступит.
— Да ладно уж, пусть капитанит, на этот раз я ему уступаю. Николай Павлович, а почему озеро мы никак не назвали?
— Верно. Упустили за хлопотами. Непорядок. Объявляется конкурс… — Санин не успел договорить, как отовсюду посыпалось:
— Озеро Бурь.
— Туманное.
— Озеро Коротаева.
— Скалистое.
Решили назвать озеро именем Коротаева, и краевед записал это название на своей карте.
— И плот надо тоже назвать. Пусть будет «Кон-Тики». — Миша посмотрел на Санина и Одинцова. — Здорово?
— Подходяще, — сказал Сергей Денисович, подмигнув товарищам. — Только… ведь это название еще Тур Хейердал придумал.
— Точно, он. Так я в честь него и предлагаю. У него был плот, и у нас плот. Он путешествовал, и мы тоже.
— Ладно, убедил, — учитель легонько похлопал Мишу по плечу. — Пусть «Кон-Тики». Эй, капитан, подавай команду «малый вперед».
— Самый малый вперед! — звонко выкрикнул Володя.
Тяжело нагруженный плот глубоко сидел в воде. Сергей Денисович и Санин дружно уперлись в дно шестами, и плот нехотя заскользил по глади озера, оставляя за собой журчащий пенистый след. Проплыли не более пятидесяти метров, а шесты уже не доставали дна. Пришлось взяться за весла.
— При таком ходе будем плыть весь день, — заметил доктор, вглядываясь в даль. — Сколько же до того берега?
— Километра четыре, — ответил Санин.
— Если в час по километру, то понадобится четыре часа… Жаль, нет лага, измеряли бы скорость хода.
— Зато лот можно сделать, — подхватил Миша Глебов.
— Лот? — доктор непонимающе посмотрел на Мишу. — А зачем нам лот?
— Чтобы измерять глубину озера.
— Глубину? Гм… Ну да, понимаю, на случай, если придется нырять, в профилактических целях,
конечно.— Лучше в практических, — вмешался в их разговор краевед. — Удачная мысль — сделать лот. Миша, замеряй глубину озера и записывай. Вот тебе бумага и карандаш.
Миша достал моток лески, привязал к нему гайку, извлеченную из тайников мальчишечьих карманов, потом с помощью клетчатой бумаги отмерил метровое расстояние на палке и опустил самодельный лот в воду.
— Пять метров! — громко сообщил он, вытянув гайку и старательно измерив длину лески. Через каждые десять минут Миша снова опускал лот.
— Семь метров!
— Девять метров!
— Шесть метров!
— Одиннадцать метров!
Плот еле тащился, несмотря на усилия гребцов. Проплыли не менее километра, а противоположный берег казался таким же далеким. Скалы со всех сторон стиснули озеро, словно древние крепостные стены. Оно лежало в огромной каменной чаше, накрытое голубым куполом неба. Теперь казалось, что куда бы плот ни причалил — всюду путешественники встретят неприступные стены и выбраться на них будет невозможно. Единственный пологий берег — оазис среди мертвого нагромождения камней — тот, который они покинули.
— Двенадцать метров! — продолжал выкрикивать Миша.
— Пятнадцать метров!
— Представляешь? — Володя показал Светлане на воду. — Под тобой пятнадцать метров. Можно опустить пятиэтажный дом, и он скроется под водой.
— Ух, как глубоко! Интересно, что там, на дне?
— Нырни, узнаешь. И нам расскажешь.
— Бррр! Страшно. Лучше уж ты.
— Десять метров!
Плот со скоростью улитки тащился по озеру. Над ним пролетали молчаливые чайки, розоватые от первых лучей поднявшегося над скалами солнца. Птицы касались воды и тут же взмывали, держа в клюве добычу — маленькую серебристую рыбку. Далекий берег внезапно придвинулся. Солнце разогнало туман, но сколько туристы ни вглядывались, они видели все те же отвесные серые скалы. Ни деревца, ни куста.
— Мертвые берега, — вздохнул доктор. — Мы хорошо сделали, что взяли с собой дрова.
— Двадцать один метр! — раздался возглас Миши.
Плот находился в центре озера.
— Восемнадцать метров!
Глубина уменьшалась, и часа через три Миша объявил:
— Шесть метров!
Теперь был отчетливо виден весь берег. Николай Павлович, управляя кормовым веслом, выискивал подходящее место для причала. Показалась узкая бухточка, врезанная в каменистую осыпь. Несколько толчков шестами — и плот с мягким шуршанием ткнулся в прибрежную гальку.
Глава 27
«СВЕЧА ДОГОРЕЛА»…
(Из дневника Санина)
«Эти страницы написаны мной по памяти, много позднее, так как последний листок записной книжки был уже использован.
Первые шаги маленького отряда по берегу, к которому все так стремились, не принесли радости. Мы снова оказались среди каменного хаоса: причудливого нагромождения обломков скал, наполовину засыпанных прибрежным песком. И нигде ни травинки, ни кустика, не говоря о деревьях. Уже смеркалось, и мы развели костер, приготовили ужин, а обследование берега отложили на завтра. Плот наш «Кон-Тики» оттащили подальше, чтобы не унесли волны, ведь он мог еще пригодиться.