Подземный огонь

Подлинная причина смерти кошмарной твари доныне людям неизвестна. Мы, своими глазами видевшие уничтожение этого существа, порожденного на свет неизвестными человеческому разуму силами, и косвенным образом способствовавшие его разрушению, поклялись молчать о том, что сотворилось в катакомбах под городом Ивелин. По сей же причине рассказы очевидцев не станут всеобщим достоянием, оставшись только лишь в этой летописи.

Истина, конечно, рано или поздно восторжествует, открыв подлинные обстоятельства минувших событий. Но сейчас никому не дано будет знать о том, что именно случилось 18 дня второй осенней луны возле маленького провинциального города в Танасульском герцогстве. Так лучше и для нас, и для всех остальных людей в королевстве…»

Из «Синей или Незаконной Хроники» Аквилонского королевства, 1288 год.

Зловещий и ужасный Ямурлак, о котором на протяжении доброго тысячелетия ходило множество страшных историй, на деле оказался обыкновеннейшей землей, заросшей преимущественно хвойными лесами. Если, конечно, не обращать внимания на некоторые странности, творящиеся в этом забытом богами и людьми краю, надежно спрятавшемуся в верховьях Громовой реки и закатных отрогах Немедийских гор… Впрочем, за последний месяц мы все перевидали столько странностей, что здешним обитателям придется очень постараться, чтобы нас по-настоящему удивить.

Впрочем, пока мы прошли по землям Ямурлака всего лигу или две, а потому трудно сказать, что ожидает нас впереди. Ведет наш маленький отряд Энунд, постоянно ворчащий оттого, что я не позволяю ему взлетать и он вынужден бежать пешком. Дорогу сюда грифон проделал в колеснице (что ему весьма понравилось), однако вместительную повозку пришлось оставить в пограничной деревне. На узкой лесной тропинке она бы непременно застряла. Когда – и если – мы вернемся, то захватим ее с собой.

Энунд колеблется в выборе решения – вернуться ли ему к своим сородичам или еще немного пожить среди людей. Его «долг», как он об этом постоянно толкует, состоит в том, чтобы как можно ближе изучить людское племя. Но самому Энунду хочется поскорее оказаться среди тех, кто родственен ему по крови. Я же полагаю, что грифон разрывается между страхом перед людьми и неуемным любопытством, и любопытство побеждает. Именно так я ему и сказал.

Грифон взъерошил перья на загривке, щелкнул клювом и ответил, что люди, как он уже многократно убедился, ничего в жизни не понимают… Это его обычный ответ, когда ему нечего возразить.

Энунд действительно самый настоящий грифон, родившийся в Ямурлаке. По грифоньим меркам он еще детеныш, по людским же ему около трехсот лет. Внешне Энунд похож на крупного льва, которому по недоразумению приставили большую орлиную голову, а для полноты картины привесили пару огромных крыльев. Энунд, как и многие его сородичи, сбежал из Ямурлака, когда на границе этой затерянной в лесах крохотной страны произошел выброс подземного огня. Убегая, он сломал крыло, угодил на земли одного из окрестных поместий, был изловлен и торжественно привезен в столицу. В качестве подарка для королевского зверинца.

Полагаю, туда его и следовало посадить… Зря я возражал. Сидел бы наш грифон в уютной клетке, придворные ходили бы на него любоваться, а у нас одной трудностью стало бы меньше. Ведь именно Энунд предложил прокатиться в Ямурлак, утверждая, что здесь обитает некто, хорошо осведомленный о зеленом огне.

Вот мы и едем. Компания у нас подобралась весьма странная (один грифон чего стоит!): глава немедийского Пятого департамента – сиречь тайной службы – Мораддин, граф Эрде, сын подгорного гнома и женщины из рода людей, затем посланник из Пограничного королевства, он же тамошний капитан королевской гвардии – Веллан Бритуниец, который по сути своей настоящий оборотень. И я, очень скромно выглядящий на фоне сих экстравагантных личностей летописец Аквилонского двора, Хальк, барон Юсдаль-младший. В отличие от всех вышеупомянутых персон, я самый обыкновенный человек – дворянин из Гандерланда.

…Сейчас мы сидим у небольшого, но очень яркого и горячего костра, готовим ужин и ждем от Ямурлакской земли необычных сюрпризов.

Энунд убедил меня и Мораддина, что за рубежами Ямурлака двуногим не угрожает никакой серьезной опасности – животные и разумные твари, обитающие в закрытых землях, не склонны нападать на людей и не считают человеческое мясо деликатесом. Веллан, однако, в это не верил.

Все время после событий в Ивелине наш оборотень был мрачен, раздражителен и хмур. Я не знаю, что вызвало у бритунийца подобную перемену настроения. Обычно Веллана нельзя было удержать от постоянных и зачастую излишних разговоров, развеселых шуток, а иногда и откровенных насмешек, проистекавших, правда, не от злости, но от природного жизнелюбия. Однако после приезда в Тарантию из Ивелина (а точнее, от его развалин) Веллан потерял былую веселость, стал угрюм и не слишком вежлив, а в вечер нашего прибытия сорвался и закатил настоящий скандал. Я и Мораддин полагали, что неприятности, пережитые Велланом в катакомбах, и гибель Эйвинда не слишком благоприятно воздействовали на непонятную людям душу оборотня. Именно поэтому Мораддин упросил Конана послать Веллана с нами в Ямурлак. Пускай отвлечется.

– …Хальк, подай соль, – граф Мораддин, как всегда, был невозмутим и деловит. Я удивляюсь этому человеку – Мораддин, что бы не произошло, всегда позаботится о своих попутчиках, первым выберет место стоянки, заставит остальных насобирать хвороста и разжечь костер, а сам начнет готовить еду.

Так получилось и сегодняшним вечером. Сиятельный граф Эрде перед закатом остановил наш маленький отряд возле полянки, окруженной пушистыми столетними соснами и какими-то совершенно непонятными растениями, несколько смахивающими на стигийские пальмы (чего только в Ямурлаке не встретишь!). Следуя приказам Мораддина, я и Веллан мигом разожгли огонь, а грифон Энунд встал на стражу. Грифоны способны чувствовать приближение опасности гораздо лучше оборотней, а уж тем более людей.

– Веллан, – я повернулся к бритунийцу. – По-моему, соль должна быть в твоем мешке. Если не найдешь – жаркое будет пресным…

– Все равно, – поморщился Веллан. – Волки едят мясо несоленым и их род почему-то доныне не выродился.

Пускай фраза Веллана и прозвучала безразлично, он все-таки нехотя потянулся к мешку, порылся в нашитых снаружи кармашках и вытащил из одного тяжелый холщовый мешочек. Мораддин выжидательно посмотрел на оборотня – крольчатина, шипящая на вертеле, была почти готова и оставалось только пересыпать ее солью. Веллан уже протянул руку, но неожиданно его взгляд остановился на одном из камней, которыми мы обложили костер. Я и Мораддин, видя, что бритуниец буквально застыл, обратили свои взгляды туда же.

– Невероятно, – выдохнул граф Эрде. – Если я расскажу об этом в Университете Бельверуса, ученые мужи меня просто высмеют!

На камне сидела маленькая неприметная птичка, похожая на обычного соловья. Она совершенно не обращала внимания на брызжущие от костра искры и, казалось, с удовольствием поворачивала голову к шипящему оранжевому пламени. Спустя мгновение птичка взмахнула крыльями и прыгнула в самый жар, в раскаленные до багровости уголья.

Небольшие – с ладонь – крылышки развернулись, и птаха превратилась в сияющий багрово-золотым светом огненный силуэт, словно впитывающий в себя пламя костерка. Птица не горела – у меня создалось впечатление, что она искренне наслаждается палящим жаром и огненными языками. Она превратилась в одну из составляющих огня, одновременно растворившись в нем и сделав его собой…

Это небывалое зрелище продолжалось совсем недолго. Птичка снова хлопнула крыльями, взлетела из самого центра костра и, оставив за собой легкий огнистый след, исчезла в темноте леса. Мораддин недоумевающе повернулся к Энунду. Грифон, с царственным видом возлежавший на огромной мшистой кочке, только вздохнул.

– Ну любят они открытый огонь, – муторно пояснил Энунд и раздраженно дернул хвостом с кисточкой на конце. – Эта птица у людей иногда называется «фениксом», а у нас в Ямурлаке ее именуют «огневкой». Чему вы удивляетесь?

– Чему? – переспросил я. – Я всегда полагал, что фениксы – сказочные существа!

– Сказочные? – усмехнулся грифон. – Хочу заметить, месьор Хальк, что твоя первая ночевка в Ямурлаке еще не преподнесла других, более неприятных сюрпризов…

– Постой, постой, – неожиданно оживился Веллан. – Если я правильно помню, феникс – суть знак основателя Аквилонии, святого Эпимитриуса. В легендах эта птица выглядит огромной и очень красивой. А тут что? Жалкая пичужка с серыми перьями!

– Легенды, – недовольно проворчал грифон. – И прочие сказки… А среди грифонов, например, ходит легенда, будто люди созданы только для того, чтобы убивать других разумных существ. Правда, я в последнее время убедился, что это не совсем так. Однако, кое в чем легенда верна – несколько тысяч лет назад вы очень нехорошо поступили с альвами…