Подземный рейд

– Ты так спокойно это выкладываешь. Ничего не опасаешься?

– А кому ты расскажешь? – хмыкнул демон. – Червям, которые тебя будут жрать?!

Второй шаг дался ему уже легче. Существо неожиданно остановилось, задержав взгляд на Бормотове.

– Ты назвал меня демоном? – спросил Многоликий, продолжая смотреть на лифтера. – Ты, наверное, думаешь, что сильно отличаешься от меня? Это так?

– Моя душа бессмертна! – почти выкрикнул Алексей, чуть не сорвавшись на визг.

– Бессмертную душу надо еще заслужить. Делами… Верой… С чего ты взял, что у тебя есть душа, человечек? Умрешь, как все, и обратишься в прах. Плоть сожрут слепые черви, косточки со временем истлеют. Все о тебе забудут, как будто тебя и не было на белом свете. Исчезнешь.

Тварь сделала еще один шаг. Леша не придумал ничего лучшего и вместо достойного ответа начал угрожать и торговаться, как на базаре:

– Учти, с нами связываться себе дороже, боком тебе это выйдет. Лучше покорись и начни выполнять наши желания. – Бормотов от испуга вошел в раж. Согласитесь, нечасто можно пообщаться накоротке с демоном, или кто там он есть на самом деле. – У меня желаний до фига.

Олег с Василием переглянулись. В том, что у него желаний «до фига», никто не сомневался. А вот то, что Алексея переклинило в самый неподходящий момент, – плохо! Или нет?

– Шаржуков, я удивлен, с каким барахлом ты дружбу водишь. Не ожидал! – в голосе Многоликого прорезались злые нотки. – Этот болтун меня начинает раздражать. Его я освежую первым, – без всякого перехода рявкнул он. – Где меч?!

Бормотов не стал дожидаться начала экзекуции. В деле спасения своей шкуры ему не было равных, особенно когда ее собираются снять. В прямом смысле слова. Он рванул по лестнице, ведущей на второй этаж, выкрикивая на ходу фразы, складывающиеся в импровизированное заклинание:

– Я не умру: не здесь и не сейчас. Никогда-а-а-а!..

Многоликий, похоже, дорожил своим словом. Он последовал за Алексеем. Каждое новое движение давалось ему все легче и легче. Шаг, еще шаг. Ступенька, вторая.

Шаржуков хотел рвануть на выручку другу, но его удержал Василий, схватив за предплечье:

– Подожди.

На третью ступеньку Многоликий подняться не успел. Сверху на него упала ловчая самозатягивающаяся сеть. Чем больше в ней трепыхаешься, тем быстрее она опутывает, прижимая конечности к телу. О разработке таких новинок Олег слышал, но к каэсэсовцам на вооружение они еще не поступали. Ухватистости и пронырливости коллекционера можно было позавидовать. Такой в жизни не пропадет. Василий времени даром не терял. Он схватил с полки сосуд с выгравированным на нем распятием и выплеснул его содержимое на Многоликого. Тварь, опутанная со всех сторон крепчайшими полимерными нитями, была похожа на бешено дергающийся кокон гигантской бабочки. Из кокона доносилось злое шипение и громкие выкрики на японском.

– Ругается, – довольно пояснил Василий. Он единственный из троицы охотников на демонов знал японский язык. – Не нравится ему святая вода!

Брань и крики сменились пронзительным завыванием на высокой ноте: «У-у-уй!» Теперь вой и выкрики на японском языке густо перемежались отборным матом уже на чистом русском.

– Быстро учится, – с горделивыми нотками в голосе отметил коллекционер, будто хвалил способного ученика. – Ускоренная ассимиляция – залог выживания любого разумного существа в новой, а значит, потенциально враждебной для него среде.

Похоже, Многоликий несколько переоценил свои силы, вломившись в дом, где его заранее ждали и готовились к встрече.

– Пощадите, смертные, – завывания и скулеж затихли. В голосе Многоликого прорезались просительные нотки. – Поговорим? Договоримся? Мы же разумные существа!

– А-а! – со второго этажа раздался торжествующий вопль Алексея. – Никаких переговоров. Безоговорочная капитуляция. Условия буду диктовать я!

– Идиот! – зло прошипел Василий. – Олег, тащи оковы. – Он показал рукой на ржавые цепи, висящие на каминной решетке. – Живо.

Лифтер не успел.

Из центра кокона высунулось стальное жало. Несколько режущих движений, и из кокона вылезла не бабочка, а донельзя взбешенный Многоликий. На плечах обрезки сети, в руке он сжимал вакидзаси – короткий меч.

– Думали, я сахарный? Растаю? – демон зло рыкнул, словно стальные шарики рассыпались по полу. – Шаржуков, где меч? Отдай мое!

Он начал ловко перебрасывать клинок из руки в руку. Хищная полоска стали, угрожающе сверкая, перепрыгивала из одной ладони в другую. Со стороны могло показаться, что она живая, а Многоликий в красном каэсэсовском комбинезоне безуспешно пытается ее поймать.

– Господи Иисусе, помилуй! – непроизвольно вырвалось у Василия.

Услышав это, Многоликий замер на месте:

– Я слышал о нем. Тот, кто принял смерть за ваши грехи.

Со второго этажа раздался громкий скрип.

Одним движением демон легко спрыгнул с лестницы. На то место, где он стоял секунду назад, с грохотом обрушилась резная тумбочка, вся в вычурных позолоченных завитушках. Удар сопровождался громким треском. Тумбочка развалилась, засыпав лестницу деревянными кусками панелей.

– Шестнадцатый век, – побледневшими губами прошептал Василий. Даже когда жизнь висит на волоске, он продолжал оставаться настоящим коллекционером до мозга костей. – Франция.

– Мимо! – выкрикнул Многоликий. Кутерьма и хаос его откровенно забавляли.

Сверху грозно ухнуло что-то хрустально-фарфоровое. К деревянному крошеву на ступеньках прибавилась груда острых осколков. Кажется, Бормотов метал все, что попадалось ему под руку из антиквариата, а целился, ориентируясь на голос.

– Начало эпохи Тадеуша Дунайского-Кровавого. Венгрия. – Еще немного, и Василия хватит апоплексический удар. – Стоп! Всем стоять. Вот твой меч, – жестом фокусника он отодвинул ширму, закрывающую угол. Там на полу лежал на редкость уродливый сундук, распахнутый настежь, а размерами и формой напоминающий фигуру человека.

– Нашли дурака! – Многоликий остановился у песчаной черты, насыпанной на полу. – В ловушку хотите заманить?! Решили поиграть со мной, уродцы!

– Нет! – Василий отрицательно мотнул головой. – Мы берем ножны и уходим. Их оставим во дворе. Ты забираешь меч, а потом ножны. Нам нужна фора, чтобы уйти.

– Согласен. Будем считать договор заключенным.

Они, пятясь задом, отступали к выбитым дверям. Алексей, скатившийся лавиной по лестнице, присоединился к ним, а на крыльце неожиданно оказался первым.

Многоликий осторожно подошел к сундуку, но не спешил засовывать руку в разверстую, словно у бегемота, деревянную пасть. Он снял со стены длинное копье с широким листовидным наконечником. Нелишняя предосторожность. Таким копьем можно без опаски подцепить и вытащить меч. Кто знает, что на уме у короткоживущих? Люди не раз демонстрировали ему свою хитрость и изворотливость. Но не в этот раз! Не в этом веке!

Коллекционер поднял руку, направив ее в сторону Многоликого, замершего у огромного сундука. Он нажал на пульт, закрепленный на запястье. Раздался тихий щелчок. Из недр деревянного ящика серебристой змеей выметнулось металлическое щупальце с четырехпалым манипулятором на конце. Серебристой лентой оно обвило Многоликого поперек туловища и, одним мощным рывком оторвав его от пола, утянуло внутрь. Крышка, глухо ухнув, захлопнулась за ним, как дверь склепа.