Поджигатели

— Теренс, у меня все нормально. Извини. Просто я выпила лишнего, через две секунды я буду в полном порядке. Мне немножко неловко, так что ты иди, допей, а я выйду через минуту.

— Точно? — сказал Теренс Бутчер.

— Точно.

Я погладила Джаспера по голове. Тогда Теренс Бутчер ушел, и Джаспер выдохнул.

— О господи, — сказал он. — Спасибо.

Он ткнулся лбом мне в плечо и все дрожал. Я погладила его по голове, опустила вторую руку, взяла его за запястье и надавила очень мягко, чтобы он вытащил ее из меня. Я притянула его голову ближе к своей шее и шепнула ему в ухо:

— Ну вот. Ты хороший мальчик, правда. Тебе просто было одиноко, да?

Джаспер ничего не сказал. Он дышал мне в ухо неглубоко и быстро, потом его дыхание медленно превратилось во всхлипы. Он не суетился, он только очень тихо всхлипывал и долго не успокаивался. Я сидела, пока он не проплачется. Можно подумать, что печаль внутри нас была оглушительной, но на самом деле от нее было меньше шума, чем от медленных капель из крана по ту сторону двери..

Когда я вернулась за столик, я улыбнулась Теренсу Бутчеру и стакану, который он поставил для меня.

— А, джин и Теренс. Прекрасно.

— Ты уверена? — сказал он. — Я подумал, что тебе, может быть, достаточно.

— Ну, это было десять минут назад. А сейчас — это сейчас.

— Ладно, — сказал он. — Но ты делаешь это на свою голову.

Теренс Бутчер встал, и я подошла к нему и обвила рукой его талию, прислонилась к нему и положила голову на его грудь. Я закрыла глаза, и огонь со шрапнелью снова пропали. Остался только мой мальчик, который играл на высокой траве рядом с прицепом. Я открыла глаза и посмотрела на Теренса Бутчера.

— Ты классный, Теренс Бутчер. Ты знаешь это?

Мы допили, и я подошла к стойке вместе с Теренсом, чтобы взять еще по стакану, но в тот момент хозяин сказал, что бар закрывается. Теренс сказал ему, чтобы нас оставили.

— Вряд ли, — сказал хозяин. — Полиция сейчас очень строга.

— Слушайте, — сказал Теренс. — Полиция сейчас очень пьяна. У нас была тяжелая неделя, пока мы старались сделать так, чтобы вас не повзрывали к чертовой бабушке. Если теперь нам нельзя как следует напиться, то мы не выпустим пар. И значит, на следующей неделе мы будем все на нервах. И значит, не сможем как следует выполнять свою работу. И значит, все вы умрете. В общем, вот что я тебе скажу. Я тебе дам подписанный приказ не закрываться еще десять минут по соображениям безопасности.

Хозяин улыбнулся.

— Хорошо, сэр, — сказал он. — Всегда рад внести свой вклад в национальную безопасность.

— Молодец, — сказал Теренс Бутчер.

Он написал хозяину официальный приказ на обратной стороне подставки под пивной стакан, и хозяин поставил нам бесплатную выпивку.

Мы вывалились из «Подступов» примерно в половине двенадцатого, и снаружи был хаос. Все старались успеть домой до комендантского часа. Низко над улицей летели в ряд несколько вертолетов, направляясь в город. Они врезались в остатки заката и шумели, как смерть, но никто не хотел, чтобы им напоминали о смерти, поэтому все встали перед пабом и выставили им вслед средние пальцы. За вертолетами поднимался грязный вихрь, который взмел весь мусор в переулках. Мусор летел во все стороны. Обертки от бургеров, окурки, использованные презервативы пролетали мимо автомобильных окон, как тошнотворная метель.

Нам повезло поймать такси. Теренс остановил его и назвал таксисту Барнет-Гроув, а когда таксист отказался, Теренс показал ему полицейское удостоверение и спросил таксиста, не надоела ли ему лицензия. Потом мы сели в машину, и Теренс захлопнул дверцу. Вертолеты и мусор остались снаружи, и все стало тихо, только таксист бормотал про себя, что опять ему повезло до чертиков.

— Благодари Бога, — сказал Теренс.

Он соскользнул на сиденье. Он сидел ближе, чем нужно. Его нога прикасалась к моей. Я почувствовала, как он навалился на меня, когда мы повернули направо на Олд-Форд-роуд.

— Фантастика, мне стало гораздо лучше, — сказал он. — Ты была права. Вечер в пабе — это именно то, что нужно.

Я просто смотрела в окно. Мне не хотелось отвечать. Во мне, наверно, было восемь порций джин-тоника. Я стояла на месте, а Лондон несся мимо меня. На самом деле было похоже, как будто Лондон пытается добежать до унитаза, пока его не стошнило. Это был один из таких вечеров, которые иногда бывают в Лондоне, когда пьяны все, до последнего типа. Был один из таких вечеров, когда городские пижоны в рубашках «Хэкетт» выскакивают перед твоим такси, размахивая руками и вопя: ТАКСИ! ТАКСИ! и таксисту приходится выворачивать руль и орать: вы что, слепые, у меня пассажиры, уроды безмозглые, извините за выражение. Был один из таких вечеров, когда хочется, чтобы побыстрее наступил день.

Теренс Бутчер положил руку мне на колено. У меня поехали колготки, и я чувствовала его кожу на своей. Я посмотрела на него и улыбнулась:

— Не здесь, Теренс. Еще будет время.

Я отвернулась и посмотрела в окно. Мы только что повернули на Кембридж-Хит-роуд, и там стояла пробка. Люди бежали, стараясь успеть на последний автобус, и полицейские с мегафонами кричали, чтобы они поторапливались.

Я закрыла глаза и почувствовала что-то сзади на шее. Может, это были его губы. Или это были губы мужа или Джаспера, во мне было восемь порций джин-тоника, которые говорили мне, что нет никакой разницы. Теренс перешел к моему бедру. Я вдохнула, и его рука передвинулась на ногу. Потом я почувствовала, как он просовывает руку под белье. Господи, подумала я, опять. Я чувствовала, как его пальцы гладят мне лобок, и мне померещилось, как белый микроавтобус за нами взрывается и наше такси взлетает на два с половиной метра над станцией метро «Бетнал-Грин». Я почувствовала, как красная кровь струей бьет из меня, пока наше такси вертится черным пятном в ночи под улыбающимися лицами щита надежды. Я чувствовала тяжесть Теренса Бутчера на себе, когда мы лежали, сгорая в обломках. Господи, как же хорошо умирать не в одиночку.

Выпивка вдруг сильнее дала о себе знать. Я открыла глаза, мы как раз поворачивали направо на Бетнал-Грин-роуд, и в конечном итоге мы не взорвались. Я почувствовала во рту сладковатую слюну.

— Ой, кажется, мне срочно нужно выйти.

Таксист нажал на тормоза и резко остановил машину. Таксисты по голосу понимают, когда ты говоришь серьезно. Я вышла, и меня вырвало на двойную желтую линию, а Теренс Бутчер держал меня за плечи. Рвота была чисто зеленого цвета, ей можно было бы чистить медь. Когда мы сели обратно в машину, мне стало гораздо лучше. Я улыбнулась Теренсу.

— Извини.

— Да ради бога, пожалуйста, — сказал он. — Не извиняйся.

Мы ехали мимо «Кентукки фрайд чикен» и индийских магазинов, до моей квартиры оставалось две минуты.

— Ой, а я почти приехала.

— Ты уверена, что дойдешь? — сказал Теренс.

Шофер повернул на Барнет-Гроув.

— Давай я тебя провожу, — сказал Теренс.

— Уже почти комендантский час. Ты понимаешь, что если ты пойдешь со мной, то тебе придется застрять у меня на всю ночь.

— Да, — сказал он. — Об этом я и думал.

— А как же твоя жена?

— Я ей позвоню, — сказал он. — Скажу, что пришлось остаться на работе.

Я держалась за его руку. Кожу у меня покалывало, в животе прыгало. Пустота внутри меня завывала, как ветер между высотками. На Барнет-Гроув таксист сбавил скорость из-за лежачих полицейских. Моя улица была серая и унылая, по ней летели пакеты из «Теско», как призраки скидок.

— Где остановить? — сказал таксист.