Поедательницы пирожных

— Звонарев хотел поговорить относительно новых клиентов. Он провел предварительные переговоры.

— Это терпит. Пусть завтра утром ко мне приходит. Вы были на переговорах?

— Была.

— Тогда придете вместе со Звонаревым. Еще что-то?

— Целый день звонил Юрий Панюшкин. Говорит, вы его не знаете, но он по личному вопросу. Еще будет звонить. Что ему сказать?

Карина очень наделась, что Марьянов пошлет надоедливого Панюшкина к чертовой бабушке, но этого не случилось.

— Панюшкин? Правда не знаю. А что за вопрос? Может, денег хочет просить на какой-нибудь эпохальный проект типа строительства ветряных мельниц для коренных народов Крайнего Севера?

— Не знаю, он утверждает, что это очень важный вопрос, который касается лично вас.

— Ну хорошо, соедините меня с ним, когда он снова позвонит.

Постепенно народ рассосался, и Карина осталась в приемной одна — ожидать, когда шеф завершит трудовой день.

«Что это еще за ерунда с Триллером? — вдруг подумала она. — Я прекрасно помню, как Савелий Львович зазывал Марьянова к себе, и тот ясно дал понять ему, что не собирается ехать в гости за новыми познаниями о ядах. Неужели наш любвеобильный хиромант так беззастенчиво врет? Или же врет Марьянов? Зачем он мне сказал, что будет в гольф-клубе? А если бы я позвонила? Или Родиону мало было конфуза с предыдущим звонком? Но даже если он поехал к Триллеру, зачем это скрывать? Ничего не понимаю».

Тут раздался мелодичный звонок городского телефона. На линии снова был неутомимый Панюшкин. Она соединила его с Марьяновым и с облегчением выдохнула. Пусть теперь шеф сам разбирается, больше не придется слышать этот неприятный голос.

* * *

— Да, слушаю, Марьянов. Очень приятно. И что же вы, Юрий, хотите? Ну, допустим. А почему она сама не позвонила? Почему с вами? У меня, к сожалению, крайне мало времени. Ну, хорошо, приезжайте завтра к половине девятого утра, пропуск будет заказан. До свидания.

Положив трубку, Родион некоторое время молча сидел в кресле, тупо разглядывая телефонный аппарат. Прелестно. Только этого ему сейчас не хватало! Мало ему проблем с женой, с работой, с секретаршей, так на тебе — на горизонте, как торнадо, угрожающий снести все на своем пути, возникла Лена.

Лена Божок была его большой любовью. В прошлом она работала аудитором в солидной фирме и была прекрасным специалистом своего дела. Но при этом принадлежала к тому катастрофическому типу женщин, с которыми постоянно происходят неприятности. День у них начинается с поехавших колготок, а заканчивается разбитым бампером или потерянной кредиткой. Пока длился их роман, Марьянов постоянно выезжал к местам мелких ДТП, произошедших с участием его любимой. Множество раз сопровождал даму сердца к следователям, ведущим дела о кражах ее чемоданов, сумочек и кошельков. Возил Лену на уколы, когда ее кусали бродячие или домашние собаки. Не менее раза в неделю мчался к ней домой, так как она забывала выключить утюг. А однажды ему пришлось защищать даму сердца с помощью травматического пистолета от стаи ворон. Наглые птицы из десятков проходивших по улице людей выбрали мишенью для атаки именно ее. От всего этого безумия он сбежал бы на третий день, если бы не одно «но». Лена Божок была потрясающе красива и женственна. Искушенный в сердечных делах Родион серьезно в нее влюбился, и дело едва не закончилось свадьбой. Но произошло ужасное недоразумение, из числа тех, которые губят все прекрасные замыслы. Лена приревновала Марьянова к женщине, с которой у него ничего не было. Просто Родион вместе со своей новой сотрудницей поехал в служебную командировку в Челябинск. Наутро предстояли тяжелые переговоры, Марьянов должен был жестко проинструктировать молодую коллегу, для чего пригласил ее к себе. Они сидели и разговаривали, когда в номер ворвалась Лена, которую именно в это время угораздило тоже прилететь в Челябинск по своим аудиторским делам. Она решила сделать жениху сюрприз. И сделала.

Да, было поздно, да, была бутылка виски. Но ничего такого, о чем подумала в тот момент Лена, не предполагалось. Однако она устроила дикий скандал, забрала заявление из ЗАГСа. В общем, с присущей ей энергией выжгла все дотла, оставив на месте былой любви жалкое пепелище. Родион тогда ничего поделать не смог.

С тех пор прошло почти пять лет. Они больше ни разу не встречались, за исключением одного-единственного раза. Тогда Лене срочно потребовалась помощь в весьма деликатном деле, и она вдруг позвонила ему. Это было как раз накануне его свадьбы с Ноной. Он ей, разумеется, помог. А то, что произошло между ними потом, на даче у Марьянова, они назвали последней брачной ночью и договорились больше не повторять таких рискованных экспериментов. У Родиона была невеста, у Лены в ухажерах — какой-то состоятельный пожилой джентльмен. В общем, их пути-дорожки разошлись окончательно.

Но до сих пор каждый раз, если вдруг Родион вспоминал про Лену, сердце его сжималось от тоски. Наверное, это и называют настоящей любовью. И вот теперь, когда все уже, кажется, предано забвению, звонит неизвестный человек, говорит, что у Лены Божок серьезные проблемы и требует разговора тет-а-тет. «Если так пойдет дальше, — с тоской подумал Марьянов, — мне придется записаться в клуб самоубийц. И не виртуальных, а самых что ни на есть настоящих».

— Карина, — сказал Родион, подняв трубку внутреннего телефона. — Закажите на завтра, на восемь тридцать утра пропуск Панюшкину Юрию Сергеевичу. И сами приходите к этому времени, вдруг я немного задержусь.

Отдав распоряжение, Марьянов побарабанил пальцами по столу, потянулся к ящику, но отдернул руку. Посидев минуту, он все же достал оттуда небольшой фотоальбом, раскрыл на привычной странице и стал рассматривать снимок, где они с Леной, молодые и красивые, стояли, обнявшись, на золотистом песке средиземноморского пляжа.

* * *

Маша Зарецкая поджидала Карину в маленьком кафе на четвертом этаже огромного торгового центра. Эту встречу они переносили дважды и вот наконец нашли свободный вечерок, чтобы поболтать. К тому же Маша хотела обсудить с Кариной нечто важное. И это важное касалось Марьянова.

— Ну, юный коммуникатор, пирожные заказывать будем?

— А то! Здорово выглядишь, замужество тебе на пользу.

— Да брось. Ты вон, с какой стороны на тебя ни посмотри, лучишься счастьем. Причина хоть уважительная?

— Я вся в ожидании карьерного взлета, — самодовольно ответила Карина. — А это, знаешь ли, мобилизует. Личной жизни, правда, не стало, зато дел на службе — выше крыши. Прихожу рано, ухожу поздно, и все равно времени не хватает. Самое интересное, что мне действительно все это нравится. Как я жила до агентства — ума не приложу.

— Ну и отлично. Я рада, что все у тебя там сложилось благополучно.

— Есть одно маленькое осложнение. Надеюсь, оно не станет фатальным.

— Неужто служебный роман?! Ты с ума сошла. Мужики, которые втягивают девушек в служебные романы, — настоящие фокусники. Думаешь, что ты на седьмом небе, а потом оказывается, что сидишь на седьмом этаже своего офиса с разбитым сердцем и подмоченной репутацией.

— Фу, да как будто я не знаю! — отмахнулась Карина. — Тут дело в другом. Жена Марьянова меня невзлюбила. Заявилась в офис, устроила маленький шмон, нахамила мне, а напоследок обещала сделать так, чтобы ее муж меня уволил.

Внимательно выслушав историю конфликта с марьяновской супругой, Маша безапелляционно заявила:

— Ерунда. Я наслышана про эти набеги на офис мужа. Не ты первая, не ты последняя. Ты чего боишься, что Нона тебя со свету сживет?

— Судя по всему, она злопамятная. У нее глаза такие были, знаешь, как у кобры, — зловещие.

— Не волнуйся, ты не знаешь Родиона. Да он из принципа тебя не отдаст ей на съедение. У него все четко — бизнес отдельно, личная жизнь отдельно. И он, при всей большой любви к жене, не подкаблучник.

Пришла официантка с заказанными напитками и традиционными пирожными. Воткнув вилку в центр эклера, щедро политого глазурью, Карина подумала, что Машка отлично знает Марьянова, и ей можно выложить все до конца.

— Знаешь, а ведь Родион в последнее время сильно изменился.

— Не до такой степени, чтобы уволить тебя из-за капризов жены, — ответила Маша с полным ртом. — М-м-м… Какая вкуснятина! А что значит — изменился? — спохватилась она.

— Он стал более нетерпимым, категоричным, раздраженным, скрытным. Да еще зачем-то начал врать. Все эти истории с гольф-клубом, назначенными и отмененными встречами, странные поездки к Триллеру…