Поедательницы пирожных

— Да это все потому, что я подозревал вас! Ничего подобного Карина услышать не ожидала

и раскрыла рот:

— Вы?! Подозревали меня?! Но в чем?

— В том, что вы лазутчица. И шпионите в пользу тех людей, которые хотят отнять у меня бизнес. Например, в пользу Маши Заречной и ее друзей.

Карина почесала нос и сказала:

— Ага. Тогда многое становится понятным. У вас хотят отнять бизнес!

— Вроде бы, — пожал плечами Марьянов. — Слушайте, ну что мы тут встали, пойдемте скорее, пока на нас облаву не устроили.

— А почему вы заподозрили именно меня? — не сдавалась Карина.

Марьянов крепко держал ее за руку и тащил за собой через кусты.

— Потому что ваше любимое словечко — заморочки. А я знаю, что одна из заговорщиц постоянно его произносила.

— Но эти заморочки — очень ходовое слово! — возмутилась Карина и полюбопытствовала: — А почему вы меня больше не подозреваете?

— Не знаю, — сказал Марьянов. — Должен же я хоть кому-то доверять.

— Значит, вы мне доверяете? — не отставала она.

— А вы как думаете? Я же отдал себя в ваши руки. Вы собираетесь посадить меня в маленькую зеленую машину и куда-то везти. Я даже не знаю куда. Кстати, откуда вы взяли адрес моей дачи?

— Нашла в телефонной книге вашей бывшей секретарши.

— А пока вы три часа болтались по окрестностям, вы кого-нибудь видели?

— Полагаю, я видела сестру вашей жены. Марьянов уже успел рассказать обо всем, что с ним случилось после приезда на дачу, в том числе и о попытках Нателлы его соблазнить.

— У нее в руках действительно был чемоданчик, — вспомнила Карина. — Но халат меня просто потряс.

— Вот интересно, а куда она потом делась? Вы не видели?

— Видела. Она прыгнула в машину и уехала.

— В какую машину? — ахнул Родион. — Она ж пьяная!

— Да она за руль не садилась. За рулем был какой-то парень. Здоровый очень.

— Может быть, таксист? — предположил Марьянов. — Сейчас не на всех машинах опознавательные знаки есть.

— Вряд ли, — возразила Карина, отплевываясь от мошкары, клубившейся над полянкой, через которую ее буксировал босс. — Это была какая-то спортивная машина, по-моему, дорогая, только я марки не знаю. Я когда приехала сюда, она тоже стояла среди деревьев, но довольно далеко от моей. Меня никто не видел! — на всякий случай добавила она.

Добираясь до ее замаскированного автомобильчика, они многое успели рассказать друг другу, удивляясь непониманию и стыдясь своих прежних подозрений. Усевшись за руль, Карина осторожно вывела машину из дачного поселка и, плавно набирая скорость, рванула к шоссе, которое вело в город. Прятавшийся на заднем сиденье Марьянов выпрямился и обреченным тоном заявил:

— Что ж, теперь для меня все пути отрезаны, я — беглый преступник.

— Вас еще никто ни в чем не обвинил, — откликнулась Карина, бросив взгляд в зеркальце заднего вида и встретившись глазами с боссом.

— Тогда, раз меня еще не обвинили, давайте заедем ко мне домой. Хоть вещи какие-нибудь возьму. И деньги. Милиция ведь еще долго на даче будет разбираться.

— Нет, домой вам нельзя.

— Почему это?

— Как вы думаете, в честь чего приехала милиция? Кто ее вызвал? Ведь не вы, и не я.

— Нет. Действительно, как-то я об этом не подумал.

— Родион Алексеевич, тут и думать нечего. Милицию вызвала сестра вашей супруги. Больше некому.

— Но тогда получается… Интересно, что она им рассказала?

— Как минимум, что на даче вы и два трупа. Думаю, скоро мы точно будем знать, что именно она им сообщила. Нет, домой вам лучше не ездить.

— Ладно, ваша взяла. Надо только срочно снять деньги с карточки, а то у слуг закона хватит фантазии заблокировать мои счета. Кстати, где вы собираетесь меня прятать?

— Есть одно тайное место. Вас там не найдут ни за что на свете. Только одно неудобство — если вы не можете спать при свете и под нечеловеческие крики, придется запастись снотворным.

Марьянов всерьез озадачился.

— Господи, какую судьбу вы мне уготовили? Я что, буду жить в ветеринарной клинике? Нечеловеческие крики…

— Родион Алексеевич, положитесь на меня, — ответила Карина и нажала на педаль газа: — Если доедем живыми, еще повоюем! — И в ответ на его недоуменный взгляд пояснила: — Просто я машину плохо вожу.

* * *

Если бы в кунсткамеру можно было сдавать живых людей, то Василию Гаврюсову там отвели бы почетное место. В детстве Вася Гаврюсов был обычным, ничем не примечательным ребенком. В школе учился довольно прилично, играл на гитаре и даже имел юношеский разряд по настольному теннису. Потом закончил институт инженеров транспорта и стал работать в московской подземке. Наверное, у него и дальше все шло бы нормально, как у людей, но тут Василий взял — и женился. Причем женился неудачно. Примерно через год совместной жизни красавица-жена упорхнула к другому, оставив бывшему мужу на память о себе сломанный фен в ванной, кучу долгов и сильнейшее нервное расстройство. Гаврюсов тяжело переживал измену любимой жены.

От стрессов все лечатся по-своему. Кто-то пьет водку, кто-то пускается в загулы, кто-то начинает объедаться или принимать наркотики. Гаврюсов выбрал в качестве антидепрессанта компьютерные игры. В то время все родственники и знакомые очень жалели Василия, и никто не мог предположить, во что выльется его игротерапия. Через несколько лет папа Василия на участливый вопрос знакомого, как дела у сына, мрачно ответил: — Лучше бы он курил гашиш!

Гаврюсов-старший был врачом-наркологом и знал, о чем говорит. С собственным сыном он поделать ничего не смог — тот погрузился в мир компьютерных игр и зажил в нем припеваючи. Шли годы, менялись поколения и модели компьютеров, игры становились все сложнее и реалистичнее, и страсть Василия не ослабевала. Наоборот, она крепла с каждым днем. С девяти утра и до шести вечера он, как сомнамбула, существовал на работе, откуда его не увольняли лишь потому, что Гаврюсов был добрым, безвредным и никогда ничего не требовал, даже прибавки к жалованью. Зато после шести начиналась его настоящая жизнь — с джойстиком в руках возле большого монитора, от которого его не могло отвлечь ничто на свете, даже ядерная катастрофа. Он пил, ел, брился, одевался и раздевался, ухитряясь делать ходы, набирать очки и «сэйвиться» в нужных местах. Он засыпал и просыпался под вопли супергероев и их врагов, под рев моторов, взрывы и лязг виртуального металла. Это была его настоящая жизнь, и она Гаврюсову очень нравилась. Ни на что другое он ее не променял бы.

Жил Василий в просторной трехкомнатной квартире, которую ему завещала бабушка. В каждой комнате было по два монитора — один большой, один маленький. Компьютерные мониторы также стояли на кухне, висели на специальных кронштейнах в ванной комнате и в туалете над унитазом. В плане технического оснащения жилища Василий продумал все до мелочей. Во всем остальном квартира производила унылое впечатление.

Зато сам хозяин мог потрясти воображение любого человека, который увидел бы его в своей стихии. Неистовая страсть, глубочайшее самозабвение, сильнейшие эмоции, яркая палитра всевозможных, стремительно меняющихся настроений — вот, что представлял из себя Василий Гаврюсов, загрузивший очередную «стрелялку» или «стратегию». Его жизнедеятельность как гомо сапиенса сводилась практически к нулю. Квартиру Гаврюсов не убирал, еду не готовил, белье не стирал. Уборкой и стиркой за небольшую плату занималась старенькая бабушка, жившая этажом ниже. А продукты раз в неделю приносила Алла Николаевна Крупенникова. Крупенниковы жили в этом же доме, но в соседнем подъезде. Карина и Василий ходили в одну школу, а их мамы дружили. Когда мама Василия умерла, ухаживать за ним стала мама Карины. В последнее время Карина ее частенько подменяла, поэтому у нее имелся свой комплект ключей от квартиры Гаврюсова. Сюда она и привезла своего босса, справедливо рассудив, что более надежного убежища ему во всей Москве не найти.

Сначала Карина решила познакомить босса с той самой старушкой-соседкой, которая приходила к Гаврюсову делать уборку. Просто на всякий случай.

— Баба Лиза, — весело сообщила она отворившей дверь бабушке-одуванчику в сдвинутых на лоб очках. — Вот, это родственник Гаврюсова, Родион Алексеевич. Приехал погостить. Он из Липецка.

— Ух, и бедолага ты, — сочувственно обратилась к Марьянову бабуля. — Небось не знал, что Васька с ума съехал? Ты ему рассказала?

— Рассказала, рассказала. Но ночевать-то ему где-то надо.