Поединок с судьбой

Я нервно сглотнул… развеять пепел по ветру над бухтой – и тысяча некромантов ничем не помогут.

– Я докажу, что именно ты отдал приказ убить Юкки, а затем устранил всех причастных.

– Докажешь чем? Мои помощники померли, можно сказать, прямо на руках у вашего доктора. Отнюдь не глупый парень и вполне героический, как для докторишки. Всё внутрь хотел попасть, помощь оказать. Жаль, ключ от комнаты в замке сломался. Пока дверь выбивали, бедолага Симон тоже лёгкие выплюнул. Так чем докажешь – то?

– А как насчёт «посмертного вестника»? – Я победно глянул на торговца.

Впрочем, он печально улыбнувшись, тут же мне парировал:

– Так то «посмертный вестник», а у тебя, наверное, глюки с недосыпа были. Весь город видел, как ты за своей женой убивался, и её повсюду искал. С горя и не такое приключиться может.

Я начал звереть.

– А если я тебе прямо сейчас морду разобью, вот прямо здесь и сейчас?

– Не выйдет, я серьёзно. Ты, конечно, молодец, что без следилок пришёл, иначе бы я тебе все это не рассказывал. Биться со мной – посреди моей миссии, в моём кабинете? Ты себя что, Посланником Всеблагого возомнил? Думаю, и с ним бы мне нашлось, что обсудить, при случае.

Эмиль тяжело вздохнул.

– Я вот что тебе скажу. Умысла ни у кого не было, так звёзды сложились. От верзилы, что твою девчонку сюда припёр, даже пепла не осталось. Он, к слову, понятия не имел, кого поймал. Увольнялся из охраны купеческой следующим днём. Вот и решил «приварочек» к отставным добавить, тупая обезьяна. Остальные, все, кроме меня, кто был в курсе, уже ответ перед Всеблагим держат. Мне это тоже не по сердцу, но выбора нет. Не торгует миссия на Розетте людьми и никогда не торговала. Если договоримся, и ты шум поднимать не будешь, с меня откупной подарок, и вечная скидка на любые товары в половину от нашей доли. Если решишь, что очень гордый и без подарков обойдёшься, но не станешь крик поднимать, пойму. Полезешь в бутылку – извиняй, будем решать с тобой дела, как мы привыкли. Хоть это, опять же, мне не нравится. А что до герцога и посланца астрального, так кто же это проверить сможет? Ты, братец, «мозгоглом», а не травница. И один из лучших, как я слышал. Любому проверяльщику такую иллюзию сбацаешь, что он не то что в купца, прекрасными девицами торгующего, поверит, но и закатного дракона, несущего на крылах конец всего сущего, лично разглядит. Иди и подумай. И, да, ещё большой вопрос, кто для герцога важнее окажется: академия ваша, которая коллегия, или мой скромный торговый аванпост. А если задумаешь меня прибить по-тихому, где-нибудь в городе, опять же пойму. Не ты первый, не ты, дай Всеблагой, последний. Дело такое, кто там кого прибьет – поглядим.

И тут я впервые сделал нечто умное. Несмотря на душившую ярость, мозгом я отчетливо понимал – бой «здесь и сейчас» мне низачто не выиграть. Он даже не начнётся. Поэтому, я изобразил лёгкий кивок и двинулся на выход.

Через город я шёл, как в тумане. Попадавшиеся по дороге стражники сочувственно кивали. Они-то точно знали, не нашли за сутки – не найдётся и за месяц. Разве что, случайно, где-нибудь кладка обвалится, а там…

Н-да, всё-таки интересно, как проклятый торговец Юкки от магического поиска укрыл, пока она жива была? Добравшись до коллегии, я, первым делом, пошёл к своему наставнику. Старый, даже для мага, Шиндак слушал меня очень внимательно. Я орал, ругался, несколько раз приложился к алхимическому зелью. Редчайшая гадость, сто грамм бьют в голову сильнее, чем кувшин креплёной малаги, но и прочищают мозги знатно. Алхимыч наш, пока что, к распространению эликсир не рекомендовал. Свойства изучает. Это адское пойло ещё и горит. По итогу, сквозь пьяные слёзы и сопли, до меня, вдруг, начало доходить, что мы уже, какое-то время, не вдвоём. Оказывается, мой «концерт» слушал зашедший на огонек Евсей. Когда архимаг понял, что новых подробностей ему уже не узнать, произвел заклятье отрезвления. Святые помощники, какой изверг его придумал? Я минут десять не вылезал из уборной. Из меня хлестало во все стороны, буквально «из всех отверстий». И в процессе, в короткие перерывы между рвотными позывами, я как-то ухитрялся вливать в себя чистую питьевую воду. Так и зарекаешься что-то крепче сока внутрь принимать. Обмывшись и вытершись насухо халатом учителя, я вновь оказался в его гостиной. А там господа архимаги готовили секретный план. Трахнутый молью купец во многом был прав. В той части, которая касалась доказательной базы. По сути, всё, кроме свидания во сне, лишь оправдывало незапятнанную честь торгового дома. А что до видений специалиста-мозгоправа – ну, трёхнулся немного от горя, с кем не бывает. И тут-то Шиндак и предложил идею с вызовом «по последнему праву». Мол, все тезисы лорду Георгу изложим, а архимагистры меня поддержат. Как выяснилось, Шиндак, еще деду герцога, пиратствовавшему в этих морях лет сто назад, по магической части помогал. Потому надеялся, что сразу с порога герцог нас не пошлёт… а там и принудить Эмиля к поединку по силам окажется. И, коль правда на нашей стороне, то Всеблагой непременно нам поможет. Так себе план, если честно.

С чего бы мой учитель, никогда не демонстрировавший набожность, вдруг в помощь небесного владыки уверовал? Но, идея вылавливать магистра-«мозголома» с половинным коэффициентом «горлышка» и солидной охраной, посреди города, с арбалетом, снаряженным болтами против колдунов, нравилась мне ещё меньше.

А то, что мэтра Эмиля я буду кончать в любом случае, я не сомневался. Это здесь, на Розетте, в коллегии, я считался мирным и условно тихим студентом, а уж затем, и преподавателем одного из самых прекрасных магических начал, стихии разума. А ведь всё могло быть совсем иначе, потому что «тихим», и уж тем более «мирным» я никогда не был. И откуда торговцу знать, что за кровь течет в жилах Этьена Конталя? Знал бы Эмиль, с кем связался, откупную бы не предлагал.

***

Зрители в амфитеатре. Сидячие места для уважаемых господ уже заняты. Герцог сдержано кивает, встретившись со мной взглядом. Сверху – не протолкнуться. Студеозусы машут руками и орут что-то неразборчивое из-за шума, который сами и подняли. Половина коллегии пришла поглазеть, не меньше. Судьба мне быть сегодня дохлым, но, все же, самым популярным в родимой альма-матер, колдуном.

Я спускаюсь по ступеням на арену. Поскрипывают новенькие, блестящие смазкой, высокие красные сапоги, заправленные в них шаровары не видны под полами светло-фиолетовой преподавательской мантии, перехваченной широким кожаным поясом. По бедру хлопают ножны. Жаль, что верный «шип» – лёгкая и очень крепкая сабля – подарок Катомаи, моего приятеля из народа древних, сегодня не пригодится.

Ветер развевает волосы, слабо сдерживаемые лентой. Специально для Юкки отращивал, ей так нравилось запускать в них тонкие пальчики. Тринадцать ступеней в ад…

С дуэли всё и началось. Не здесь, на Розетте, нет.

В далёком Лидаре, в столичном городе Кайнтал, жил-был мальчик лет двенадцати. И должен был этот мальчик стать надёжей и опорой семьи, магом-дознавателем на службе у государя, пойти по стопам отца. В тот день было жарко…

***

Точнее, жара стояла неимоверная.

Полуденное солнце выжигало мощёные столичные улицы столь яростно, что можно было подумать, мы находимся не в центре Лидара, а в южной Богемии. В курортном раю, где в эту пору хотел бы оказаться любой житель нашей страны, да и, пожалуй, ещё пары-тройки королевств, с нами соседствующих.

Жар от нагретых булыжников мостовой добирался сквозь толстую кожаную подошву, заставляя переминаться с ноги на ногу. Яркие блики от затянутых слюдой окошек и начищенных панцирей городской стражи, слепили глаза. Хотелось оказаться в тени, в маленькой беседке, увитой виноградом, в палисаднике у дома, а ещё лучше – в лесу. И уж точно – не на выжженной солнцем каменной площади, где сейчас завершалась, затянувшаяся на два месяца, ссора двух благородных домов.

Оба зачинщика этой суеты присутствовали на площади. И граф Морро, и маркиз Сакус предпочитали сидеть в крытых паланкинах и наслаждаться разрешением своего спора с безопасной дистанции. Народа собралось относительно не много. Поэтому, дежурный десяток стражи, вместо того, чтобы разгонять любопытных зевак, сам присоединился к наблюдателям кровавого зрелища. Виной тому, конечно же, была нестерпимая жара. В обычное время на старой каретной площади народу не протолкнуться. А сейчас лишь несколько посыльных, явно шедших из одной королевской службы в другую, да парочка оборванных нищих, профессионально приглядывающихся к чужим кошелькам. Не считая слуг благородных лордов, мало кто решил задержаться и поглазеть на узаконенное смертоубийство.

Герольд дочитал длинный список взаимных обвинений, и началось самое интересное. По правилам королевства, благородный господин, для защиты чести своей семьи, может выставить на бой кого-либо из своих родственников. Любой, кто имеет приставку «лорд», а именно владетель замка и дружины, содержащейся со своих земель, имел в избытке родственников и бастардов. Выбрать было из кого. Наступил момент истины: представитель графа Морро объявил своего бойца. Рыцарь Парис Контье, с мечом в руках, сегодня будет защитником интересов графа.

Представитель маркиза, в свою очередь, объявил своим бойцом шевалье Эрика Конталя.

Отец потрепал меня по коротко стриженным волосам, поправил спату, и с лёгким полупоклоном маркизу вступил в выложенный красным камнем круг. Его противник, до этого державшийся надменно и презрительно, всем своим видом выражая отсутствие интереса к поединку, явно занервничал. Экипированный для тяжёлого силового боя, высокий и сильный Парис был закован в классическую пехотную броню. Кованные латы, тяжёлый шлем, двуручный меч. Небольшой щиток на правом предплечье, бронированные сапоги, небольшой гульфик в форме морского дракона, всё это вместе – являет собой сокрушительный ансамбль, если конечно, уметь им пользоваться. Без сомнения, ставленник графа был отличным бойцом, иначе бы он сюда не попал. Но сейчас, при виде экипировки моего отца, нагловатая ухмылка Контье перешла в гримасу недоумения и подозрительности.