Поединок. Выпуск 17
Шрифт:
— Вы едете двухчасовым, Джон? Ну и отлично. Я тоже. Бьюик я оставляю Вики. А где вы остановитесь в Нью-Йорке?
— Еще не знаю.
— Давайте остановимся вместе в каком-нибудь отеле. Это Вики пришла вчера в голову отличная идея. Мы удержим таким образом друг друга от искушений, сказала она, и, кроме того, что гораздо важнее, я смогу все расходы включить в счет своих представительских денег. Только не говорите папе, — он заговорщически засмеялся. — А как чувствует себя Линда? Не страдает от похмелья, надеюсь?
— Как будто нет.
— Ну и прекрасно. Встретимся в поезде. Вики, конечно,
Джон положил трубку. Через окно он видел, как Линда скрылась в старом коровнике, расположенном в цоколе мастерской. Там были сложены дрова, и там же, после очередного увлечения садоводством, Линда хранила свои садовые инструменты. Вскоре она появилась, таща пластиковый шланг к клумбе с цинниями, и стала их поливать.
Цветы росли на самом солнцепеке, и она вечно твердила, что поливать их можно только вечером. Конечно же, понял он, она прятала в коровнике еще одну бутылку.
Он подошел к ней. Оторвавшись от цветов, она улыбнулась ему все той же широкой улыбкой.
— Ты уже встал! Пожалуйста, будь ангелом, посиди в мастерской. Я собираюсь затеять в доме большую уборку, — Улыбка стала еще ослепительнее. — А может, ты предпочтешь погулять с детьми? Мне нужно было позвонить миссис Джонс насчет выкройки — я давным-давно обещала ей помочь. Трубку взяла Эмили. Она сказала, что они ждут тебя у ручья. Ты ведь точно обещал пойти с ними купаться — так она сказала. Но ты, конечно, сам решай…
Значит, таким способом она сообщила о своей капитуляции? Никаких упреков. Даже никаких упоминаний о вчерашнем. Сегодня — она жизнерадостная, обремененная заботами домашняя хозяйка, внимательная соседка, образцовая помощница. Теперь он убедился, что она слегка выпила в коровнике. Но это уже не имело значения.
Она перекрыла воду и бросила шланг.
— А теперь — в гостиную. — И, направляясь к дому, обернулась и спросила с нарочитой небрежностью: — А ты собираешься в Нью-Йорк?
— Да. Я еду.
— Понятно. Я только хотела узнать насчет ленча. Если отправишься с детьми — возвращайся не позже полпервого. Я покормлю тебя до поезда.
Она вошла в дом, а он отправился в мастерскую. Картины были свалены у стен. Последняя его работа стояла на мольберте. Он задержался немного, глядя на нее. Вещь показалась ему бессмысленной, и он понял, что пытаться сегодня работать — бесполезно. Дети — вспомнил он. Почему бы и нет? Все равно утро нужно занять чем-то. Линда подала ему эту мысль, чтобы убрать его с дороги. Она боялась себя, боялась, что, если между ними снова случайно возникнет ссора, все ее добрые намерения могут улетучиться.
Вернувшись в дом, он надел плавки, натянул брюки. Ему было слышно, как Линда орудует в гостиной пылесосом. Крикнув ей: «Я пошел купаться» — он через парадную дверь спустился вниз по дороге.
Излучина ручья, которую дети облюбовали для купания, находилась в полумиле от его дома — в сторону Стоунвиля, в том месте, где заброшенный выгон постепенно зарастает лесом.
Дойдя до конца луга, он заметил ребячьи велосипеды, прислоненные к грубой каменной ограде, и, перебравшись через нее, бредя в разросшейся
по колено траве, услышал их крики, доносившиеся снизу, от ручья. Их голоса сразу облегчили его напряженность, принесли ощущение беззаботности и покоя.Кроме Лероя, все были в сборе, и все плескались в воде. Их тела блестели, как у тюленей. И конечно, Эмили первой заметила его, когда он спускался по тропинке между диких яблонь, молодых сосенок и густо разросшихся побегов черемухи — скоро и не скажешь, что эту землю расчищали под пастбище. Эмили вылезла на берег и побежала к нему.
— Джон, вы пришли! Я знала, что вы придете.
Она схватила его за руку и потащила к ручью. Он тут же влез в воду. Несостоявшийся папаша! И если в этой колкости Линды есть доля правды, то все эти сыновья и дочки — тоже несостоявшиеся, ибо так или иначе они были лишены родительской любви. Эмили и Энджел росли без отца, а их вечно озабоченная мать с утра до вечера занята на почте. Тимми — жертва плохо скрытого безразличия Морлендов, Бак — пешка в вечных родительских ссорах. Родители Лероя любят сына, но, будучи слугами в чужом доме, не могут уделять ему достаточно много времени.
Вот и выходит, что они нуждаются в нем так же, как он в них.
В начале двенадцатого прибежал Лерой, на бегу сдирая одежду, и тоже шлепнулся в воду. Он был в полном восторге от успеха своей рыболовной экспедиции — поймал трех окуней, а Вики — только одного.
— Мы встали на рассвете. И я греб. И… вы бы видели рыбину, которую я чуть не поймал. Спорим, она была чуть не три фута длиной!
И когда все дети с широко раскрытыми глазами сгрудились вокруг него, Джон еще сильнее почувствовал, как его охватывает умиротворение.
Но перед его уходом все вдруг испортилось. Эмили и Энджел лежали и загорали рядом с ним на берегу. Вдруг Эмили объявила:
— Я знаю, что я сделаю. Я открою Джону секрет.
— Нет, — закричала Энджел, — ты не смеешь! — и она с яростью кинулась на сестру, колошматя ее кулаками. — Это мой секрет! Мой!
Другие дети вылезли из воды и напряженно столпились вокруг. Джон оторвал девочку от сестры. Но она яростно вырывалась из его рук. Круглое пухленькое лицо исказилось от злобы:
— Ты не узнаешь, мы не расскажем тебе наш секрет. Ты — гадкий и низкий. Ты побил свою жену.
— Энджел! — Эмили вскочила на ноги и попыталась добраться до сестры, которую еще держал Джон. — Ты не смеешь!
— Да, — крикнула Энджел, — он лупит свою жену. Мне Тимми рассказал. Она вчера вошла в гостиную с подбитым глазом и так и объявила.
Подумав мрачно — ну вот, дошло уже и до детей, — Джон опустил ее на землю и взглянул на Тимми. Тот съежился в замешательстве, а потом отвернулся и побежал прочь по высокой траве.
Эмили, верный защитник Джона, крикнула:
— Это неправда! Я их ненавижу. Ненавижу Тимми, ненавижу Энджел…
Джон пошел за Тимми. Тот лежал за сосной и плакал, уткнувшись лицом в траву. Джон опустился рядом и положил ему руку на плечо.
— Все хорошо, Тимми.
— Я не хотел. Я не хотел им говорить. А потом подумал, если я скажу Энджел, что у меня тоже есть секрет, она откроет мне свой. И я спросил, а она говорит — расскажи сперва ты… И я рассказал, а она мне нет. Но я не хотел…