Поединок

– От него, во-первых, сила мужицкая крепнет, - Сема красноречиво потряс в воздухе кулаком, - а во-вторых, сон улетучивается. Главное - это тебе не какой-нибудь дурной кофе, а самый натуральный тонизатор! На шестом месте значится после женьшеня!

Услышав про «мужицкую силу», Андрей потянулся к варенью. Стас шутливо пришлепнул его по руке:

– А ты куда, маньяк сексуальный?

– Сам ты!… - Андрей все же дотянулся до банки, зачерпнул полную ложку, торопливо сунул в рот. Глядя на него, Стас усмешливо покачал головой.

– А вот еще чудо какое измыслили, - прихлебывая из чашки, продолжил словоохотливый Семен.
– Слыхали, наверное, про двенадцатилетки?

– Какие двенадцатилетки?

– А такие. Мы-то с вами в нормальных десятилетках учились, а теперь там нулевой класс какой-то придумали, да к десятому классу одиннадцатый пристегнули.

– Сема авторитетно покачал головой.
– Я так смекаю, скоро все школы переведут на американскую методику. Министр образования пальцы перед репортерами гнул, объяснял, что надо равняться на Запад. Там, дескать, гамбургеры - и у нас будут. Только для этого учиться надо с восьми лет и не перегружать бедных детей знаниями.

– Это что же получается? Восемь плюс двенадцать да еще пять… - Наморщив лоб, Андрей посчитал.
– Ерунда какая-то! Двадцатипятилетние оболтусы будут сидеть за партами?

– Вот и я про то же. Раньше такое словечко было - «вредительство». Вот это самое вредительство нынешнее Министерство образования и творит. Спрашивается, чего нам равняться на Америку? У них, считай, две трети ученых из бывшего соцлагеря, а назад, значит, гамбургеры! Денег много - это да, а больше ничего хорошего и нет. И законы такие же скользкие, и правители не меньше нашего завирают. Я вам больше скажу: вся их хваленая армия только на современной технологии и держится.

– Ишь ты, знаток какой… - Стас усмехнулся.

– А что! Наши морпехи в горах мерзнут, на одной спиртовой таблетке впятером греются, да еще со снайперами в гляделки играют. Какой янки подобное выдержит?
– вступил в разговор Андрей.

– Да уж, второй Вьетнам им не по зубам, - подхватил Семен.

– Какой там Вьетнам! У них астронавты на наших орбитальных станциях в голос подвывают. Того нет, этого! И мороженое не сладкое, и душ не горячий.

– Ты бы не завирал, Андрей, - попросил Зимин.
– Мороженое-то тут при чем?

– Это как сказать. Иногда, знаешь ли, войны проигрывались именно из-за таких пустяков.

– Ну уж мороженого у Штатов хватит, можешь не переживать.

– Тут, Стасик, в другом дело.
– Андрей сокрушенно вздохнул, и его физиономия приобрела печальное выражение.
– Я ведь, знаешь ли, всегда считал себя патриотом, никогда про родину плохого не думал. А сейчас с ужасом чувствую - не принимаю!

– Чего это ты не принимаешь?

– А всего! Города нашего грязного, праздников пьяных, депутатов, раскатывающих на «мерседесах». Нормальные вроде люди, а как живем! Яблони с сиренью рубим, тополя чахлые сажаем. Специально, наверное, чтобы с пухом каждый год бороться.
– Андрей подлил себе чайку, покрутил головой, точно выискивая за окном еще какие-нибудь негативы.
– Тут знакомый из Татарстана приезжал, рассказывал про чистые скверики, про ухоженные подъезды. А у нас? Как очередная весна, так горы помоев на улицах, в песочницах - собачий помет, в подъездах - шприцы использованные, во дворах - свалки. Иной раз встанешь поутру, услышишь по радио какую-нибудь хренотень, и до того тошно становится! Вспомни, как наш Мозырев на цырлах бегал, каждый западный пук ловил. В результате легли под МВФ, Югославию проморгали, Наджибулу продали. О Чечне я уже не говорю… Знаешь, я даже к братве стал лучше относиться. Правда, правда! Они хоть за лозунги популистские не прячутся - честно себе воруют и грабят.

– Ну ты даешь!
– Стас присвистнул.

– Это не я даю, они дают. Мне сосед как-то пожаловался, что милиции боится больше, чем бандитов. Против последних у него песок в карманах и фомка в сумке, а с милицией такие номера не проходят. То есть там война в открытую, без дураков, а тут ни то ни се.

– Да-а, брат, лимонник тебе положительно пошел не на пользу. Ты, часом, не перегрелся?
– Зимин потрогал у Андрея лоб.

– А чего это я должен перегреться?

– Откуда же мне знать? То Америку ругаешь, то сербов, то нашу родную милицию. Никакой логики.

– Может, с логикой действительно малость того, только у меня как у государства. Если у него путаница в мозгах, то и у меня то же самое.

– Вот это, пожалуй, логично.
– Зимин улыбнулся.

– Еще бы!
– воодушевился Андрей.
– Говорим одно, делаем другое. Сколько про тот же СПИД треплемся, а зайди в любую аптеку - и поймешь: все делается, чтобы перезаражать всю страну. Отечественные презервативы - барахло, а импортные не меньше трояка тянут.

– А что? Дешевле, чем проезд на метро.

– Может, и дешевле, только если я, к примеру, школяр, порнухи насмотревшийся, и если в кармане у меня ни шиша, зачем же я буду платить трояк за один-единственный трах? Я лучше рискну - и как пить дать подцеплю какую-нибудь заразу.

– Ну, положим, заразу мы в любой момент можем подцепить. Хоть на том же благословенном Западе.

– Ну да?

– Только у тех же американцев после иракской операции порядка пятнадцати тысяч загремело по госпиталям. Надышались и сникли. Несмотря на противогазы с респираторами.

Вволю перемазав весь мир дегтем, спорщики на некоторое время примолкли. Покосившись на стоящий неподалеку будильник, Семен пробормотал:

– Лишь бы только доллар держался, а то чудится мне, подомнет его евро. А уж тогда начнется…

– Что начнется-то?
– Андрей, не удержавшись, хмыкнул.

– Да что угодно, - грустно пробормотал Семен.
– Хоть даже война какая-нибудь новая. Либо опять в Македонии, либо на Ближнем Востоке.

– Ты, Сема, оптимист!

– Я реалист.
– Семен захрустел сушкой.
– А еще я, ребятки, думаю, что никто уже сюда не придет.

– Выгнать хочешь? Не выйдет.
– Андрей покачал головой.
– Нам, конечно, тоже домой хочется, но, увы, эту ночку, видно, придется покемарить здесь. Для твоего же блага.

– Так ведь я не против.
– Семен вздохнул.
– Кровати есть, сидите, если есть такая охота.

* * *

Тихо играло радио, и в такт незримому ударнику Дмитрий постукивал пальцами по рулю. Проносящийся мимо город был тускл и несвеж, но это был его родной город, который имел право на теплые чувства, привязанность и любовь. В былые времена здесь было намного чище, но зато в те годы екатеринбуржцы не знали, что такое баночное пиво, и - о, ужас!
– понятия не имели о музыке Цоя и «Нау». Само собой, не имели они и сладкой возможности транжирить денежки в казино «Эльдорадо», катать шары в кегельбанах «Луны-2000» и продуваться в пух и прах в бильярдных «Карамболя». Ну а без этого и прогресс не прогресс, и жизнь не жизнь. Воистину вне индустрии развлечений для современного человека просто не существует цивилизации, и лозунг «Хлеба и зрелищ!», видимо, не потеряет своей актуальности и через двести, и через тысячу лет.

Мгла накрыла Екатеринбург темной шерстяной варежкой. Редкие фонари праздничного настроения не создавали, и улицы города освещались преимущественно светом из окон. Валяясь на диванах, мужчины посасывали пиво и глазели в телевизоры, женщины с энтузиазмом прижимали телефонные трубки к смозоленным ушам, с восторгом обмениваясь сплетнями о событиях последних суток, подростки с не меньшим энтузиазмом тискались и целовались в подъездах.

Покончив с трудовыми буднями, город отдыхал, как умел, но этих житейских радостей были лишены те, кто сейчас по долгу службы прочесывал квартал за кварталом в поисках следов террористов. Среди этих людей была и команда Лосева. Их напряженная работа продолжалась, и неутомимые спецназовцы тщательно обыскивали дома, подворотни, подъезды - словом, те места, которые подходили для совершения теракта. Прежде чем приступить к поиску, Лосев провел инструктаж: