Поэма о русской душе
Шрифт:
– Люди! Братья! На помочь!
Обессилел да испужался совсем. Никто его не слышит.
Тут вдруг страх-то его как уколол! Ну да как взорал он,
– Спасите! Помираю! Люди, зрители мои красивые, отцепите меня кто-нибудь! Кончусь, сукин я сын! Кино кто видимость придаст?!
Дрындучиха-то углядела в окно такое дело, – как раз против её окон колонка-то, – и вышла на помощь с ломом. А Тимоха сидит да и плачет головой поникшей.
– Ты чегой-то? – спрашивает Дрындучиха.
– Примёрз, бабушка! – всхлипывает.
– Вота что… От слёз, чо ли? Эх ты, горемыка! Ну-ка я счас тебя ломиком садану, чтоб маяться перестал. – И норовит ему под задницу ломом-то съездить.
А Тимоха-то не понял, да как закричит, да как заревёт пуще!
– Бабушка, да это ж я, Тимоха, кино
гоню… Ты чего, не узнала? Не убивай, ради Христа, у меня вся жизнь впереди!– Да ты чего, грешный, одурел совсема, не соображаешь ничего, – говорит Дрындучиха. Да как съездит под заднее место ломом. А он соскользнул да в Тимоху. Взорал тот пуще:
– Христом богом, – кричит, – тебя молю! Ноги, – кричит, – обнимать буду! Молиться всю жизнь! Икону для этого с чердака достану. Замуж за тебя пойду! Токо не убивай!
Стронулся, стал быть…
Дрындучиха и оторопела, и не поймёт: с издевом ли он говорит, с пьяну ли, рехнулся ли?
– Ну ты, коли издеваться удумал, – говорит, – то и издевайся один, а я пошла. Ишь, желтопёрый, чего говорит, поганец! Вот и сиди тута, а я пошла. Некогда мне с тобою балясы точить! Ишь, девку нашёл! – Да и повернулась, да и заковыляла к дому.
Конец ознакомительного фрагмента.