Поэтесса

Тут дама наконец-то определилась:

– Похоже, я пришла к вам зря.

– Расскажите, зачем вы пришли к нам? – ответила ей Лариса. – И тогда мы, возможно, сможем помочь и вам и себе.

– Вряд ли, – поставила диагноз то ли своим планам, то ли нам с Ларисой, то ли современному творчеству дама. Но, несмотря на неутешительный вывод, все-таки продолжила.

И мы в конце концов узнали о том, что привело даму к нам:

– Я была секретарем обкома комсомола, и у меня большой опыт воспитания молодежи.

Теперь я хотела бы посоветоваться – может, мне написать книгу, которая могла бы служить воспитанию в наше время молодежи.

Мы с Ларисой переглянулись – кроме всего прочего, дама была еще и косноязычна. А того, что работа в райкоме комсомола, по-моему, служит неопровержимым доказательством незнания способов воспитания кого бы то ни было, я не сказал, потому что решил ответить ей максимально просто:

– Ну и напишите.

– Боюсь… Боюсь соучастия в таком ответственном деле, как мировоззрение.

Мировоззрение – это очень ответственная вещь.

Я успокоил даму:

– Не бойтесь.Наше мировоззрение выдержало ваше руководство – ваше соучастие тем более выдержит.

– Я вас не понимаю, товарищ, – заявила дама, поднимаясь со стула, и хотя мы с президентом явно вызвали ее разочарование, Лариса еще успела помочь мне:

– Ничего страшного.Художник имеет право быть непонятым.

– Думаю, что вы неправы, – сказала дама, уже стоя у выходной двери. И я вслед ей вздохнул: – А разве порядочному человеку обязательно всегда быть правым?..

9

…Когда дама ушла, не попрощавшись, мы с Ларисой переглянулись, так и не поняв, зачем она приходила, но в наше неведение вмешался звонок и офиса генерального директора:

– Привет! – люди из офисов крупных бизнесменов только иногда – «белые воротнички». А в большинстве случаев – обыкновенные люди.

– Здравствуйте, – ответил я офису.

– Тут такая вещь. К нам заявилась какая-то дура из какого-то дурацкого комитета то ли по любви к России, то ли по патриотизму в массах.

Мы ее к вам послали.

– Спасибо, – вздохнул я.

– Да ладно. Не обижайтесь.

Она ведь не сволочь, а просто дура, – констатировал офис, и я отконстатировался в ответ:

– Когда за дело берутся дураки, сволочи уже не нужны.

– Похоже, вы не патриот? – спросила трубка. Так уж выходило, что сомнения в моем патриотизме сегодня выстраивались в состав из многих вагонов всякого размера и различного предназначения. Только как патриотизм – так обязательно по одним и тем же рельсам.

– Не знаю, – ответил я, – просто, когда я разговариваю с человеком, называющим себя патриотом, мне всегда хочется спросить: ты любишь Родину или то, что на ней происходит?

– Ладно, не обижайтесь.

– Не обижаемся. Мы с вашей дамой уже познакомились.

А почему вы сами ей не занялись?

– Да у нас столько дел, что Родину любить некогда.

А она хотела пригласить нас поучаствовать в каких-то литературных акциях по патриотизму. Наверное, думает, что в этом успех.

«Избави, Боже, дурака от успеха», – подумал я в ответ телефону.

Но сказал другие слова. Слова, которые показались мне более важными, чем мысль о том, что важнее для Родины: чтобы ее любили или – чтобы на родине занимались делом?

– Мне всегда казалось, что любовь к Родине и общественные акции несовместимы, потому что акция – это явление внешнее, я любовь к Родине – внутреннее.

– В общем, послали ее?

– Да не очень.

– Ну ладно, – рассмеялась трубка. – В конце концов, возможно – она просто дура.– Не знаю, – вздохнул я. – Возможно, есть люди, которым до «дуры» еще расти и расти.

– Ладно, если еще кто-нибудь, кому делать нечего, явится, мы его к вам пошлем.

– Ну что же – если захотим навредить России, займемся тем, что станем учить людей ее любить…

– …Тут вот какое дело. Год у нас выборный, – голос из офиса стал серьезным.

– Слышали… – ответил я.

– Да… – вздохнула трубка. – Из-за выборов трудным будет год.– Ничего, – вздохнул я. – Если в стране можно отключать горячую воду на месяц, то организовывать выборы совсем уж не сложно.

– Думаем, вы поможете нашим людям.

– Разумеется. Тем, кто с вами, мы поможем.

Но чтобы наша помощь была эффективной, мы должны понимать – кто будет против нас?

– Против вас? – трубка ненадолго задумалась:

– …Если вам повезет – никого.Если не повезет – мировая история…

– …А пока – попрактикуйтесь, – мне показалось, что голос из офиса нашего генерального директора поморщился и продолжил как-то грустновато:

– Надо одному человеку помочь. Он не наш, но мы в одной упряжке.

– Поможем. Если сумеем.

– Умные вы – работяги современной культуры.– Для того чтобы заниматься современной культурой, как минимум нужно быть не глупее своего времени.

– Он приедет к вам завтра. Имейте в виду, возможно, он скоро станет очень большим чиновником. Так что вы с ним… Сами знаете, как, – трубка телефона вздохнула, давая понять, что главное сказано. А потом, после нескольких ничего не значащих фраз, повесилась на противоположенном конце.

В ответ на это я вздохнул молча, потому что не люблю встреч с большими чиновниками – людьми, изображающими людей при каком-то особенном, государственном разуме.

Обычно выходит это у них как-то уж больно нарочито.Да и вряд ли наши чиновники обладают каким-то великим государственным мышлением, если даже от меня они не могут скрыть, что никаким государственным мышлением они не обладают…

…Совсем недавно мне пришлось разговаривать с одним пристолично-областным заместителем министра, и он, вместо того чтобы поговорить о погоде или футболе, завел разговор о том, что нужно сделать для того, чтобы люди были счастливы.

А если учесть место, где происходил разговор, то нельзя было не признать, что рассуждать о счастье других людей удобнее всего сидя на балконе собственного особняка. Да еще и под заявление:– Я знаю Россию! И знаю, что нужно для того, чтобы россияне были счастливы!

И, наверное, не его вина была в том, что так уж у нас все время выходит – если у человека «Мерседес», то России без «мерседесов» он не знает.

Впрочем, как и я, честно говоря, не знаю России в «Мерседесах».

Видимо, потому я, как обычный проживатель Московской области, довольно долго слушал заместителя министра, пытаясь вникнуть в сложность вопросов, поднимаемых им.

А потом сказал просто:

– Люди счастливы, когда им не мешают быть счастливыми.

Спросите об этом у любого психотерапевта, и он скажет вам то же самое.Только за деньги.

– Вы совсем не верите в добродетели власти, Петр? – областной замминистра был упорен настолько, что имел все шансы стать министром.

А его самоупоение наводило на мысль о том, что эти шансы весьма велики.

– Добродетели – во множественном числе? – переспросил я. – Мне всегда казалось, что у власти должна быть одна-единственная добродетель.

– Какая же, если не секрет? – съерничал будущий возможный министр. А мне стало грустно от того, что представитель власти даже о единственной властной добродетели не имеет понятия.

Я вздохнул:– Справедливость.

– А я хочу вам сказать, что у власти в нашей стране стоят достойные люди.

Это я вам как политик говорю.В ответ на эти слова замминистра я промолчал, потому что уверен в том, что для того, чтобы рассуждать о достоинствах власти, в ней нужно как минимум не состоять.

– И уверяю вас, люди, стоящие у власти, прежде всего очень любят Родину, – неуемничал замминистра передо мной, как перед телекамерой.

И все бы ничего, но мы оба понимали, что он лжет, играя в демократничество.А ложь – это далеко не самая удачная попытка поуправлять правдой.

В ответ я опять промолчал, подумав: вот как чиновник, так непременно про любовь к Отечеству.

И смех не разбирает.Поневоле задумаешься: а нельзя ли назначение на чиновничью должность сопровождать усекновением языка?

Впрочем, этот политик, как и все наши политики, был смешон только до тех пор, пока не сталкиваешься с ним близко.

Если сталкиваешься – становится не до смеха, потому что наш современный чиновник – это человек, чью совесть хочется постирать.

– Вы разделяете мою точку зрения? – обвопросил меня замминистра, видимо, ощущая, что я хоть и собеседник, но какой-то неполный. Вроде рабочего дня перед праздником.

– Нет, – честно признался я. Но тут же навел на свое утверждение макияж:

– Но в этом нет ничего страшного.

Я и свою точку зрения не всегда разделяю…

– …Так, – сказал я Ларисе, присевшей на край стола с чашкой уже остывшего чая в руках, – завтра у нас еще один большой гость.

Просили приготовиться.

– И как мы будем готовиться? – Лариса смотрела на меня.

– Не знаю. Ты – президент…

– Давай думать – одна голова хорошо, а две лучше.

– Ага, – переведя дух, согласился я, – особенно если одна из них отсутствует.

– Ладно, – вздохнула Лариса, – Бог поможет.

– Оставь Бога в покое, милая, и Он сам найдет, чем ему заняться.

– Ты так думаешь?

– Да, Лариса.Ведь у Бога – мы не единственный шанс сделать что-то хорошее.