Поездка в Ханфорд

Только он да я смеялись. Остальные не смели. Дедушка не велел им смеяться, пока они не научатся смеяться, как он. Я был единственный из всех Гарогланьянов, который смеялся совсем как дедушка.

– Арам Гарогланьян, - сказал дедушка.
– Расскажи нам, что ты натворил.

– А в какой раз?
– спросил я.

Дедушка обернулся к дяде Зорабу.

– Слышишь?
– спросил он.
– Объясни мальчику, в каком грехе ему признаваться. Оказывается их было несколько.

– Он знает, в каком, - сказал дядя Зораб.

– Вы говорите про то, как я рассказывал соседям, что вы сумасшедший?

Дядя Зораб покраснел, но промолчал.

– Или про то, как я вас передразнивал?

– Вот этого мальчишку и надо послать с Джорги, - заявил дядя Зораб.

– А рис варить ты умеещь?
– спросил меня дедушка.

Он не стал вдаваться в подробности о том, как я насмехался над дядей Зорабом. Если я умею варить рис, я поеду с Джорги в Ханфорд. Вот как ставился вопрос. Конечно, я хотел ехать, каков бы ни был писатель, который говорил, что мальчику интересно поездить по свету. Будь он дурак или лжец все равно я хотел ехать.

– Рис я варить умею, - сказал я.

– Пересоленный, переваренный или такой, как положено?
– спросил дедушка.

– Когда пересоленный, когда переваренный, а когда и в самый раз.

– Поразмыслим, - сказал дедушка.

Он прислонился к стене и стал думать.

– Три стакана воды, - сказал он бабушке.

Бабушка сходила на кухню и принесла три стакана воды на подносе. Дедушка выпил стакан за стаканом, потом повернулся к присутствующим и состроил глубокомысленную гримасу.

– Когда пересоленный, - повторил он, - когда переваренный, а когда и в самый раз. Этот мальчик годится, чтобы послать его в Ханфорд?

– Да, - подтвердил дядя Зораб.
– Только он.

– Пусть будет так, - сказал дедушка.
– Все. А теперь я хочу остаться один.

Я было двинулся с места, но дедушка придержал меня за шиворот.

– Погоди минутку, - сказал он.

Когда мы остались одни, он сказал:

– Покажи, как разговаривает дядя Зораб.

Я показал, и дедушка хохотал до упаду.

– Поезжай в Ханфорд, - улыбнулся он.
– Поезжай с дурным Джорги, и пусть рис будет когда пересоленный, когда переваренный, а когда и в самый раз.

Вот так-то меня и назначили в товарищи к дяде Джорги, когда его отсылали в Ханфорд.

Мы выехали на следующее утро чуть свет. Я сел на велосипедную раму, а дядя Джорги - на седло, а когда я уставал, я слезал и шел пешком, а потом слезал и шел дядя Джорги, а я ехал один. Мы добрались до Ханфорда только к вечеру.

Предполагалось, что мы останемся в Ханфорде, пока будет работа, до конца арбузного сезона. Таковы были планы. Мы пошли по городу в поисках жилья, какого-нибудь домика с газовой плитой и водопроводом. Без электричества мы могли обойтись, но газ и вода нам были нужны непременно. Мы осмотрели несколько домов и наконец нашли один, который дяде Джорги понравился, так что мы в него въехали в тот же вечер. Это был домик в одиннадцать комнат, с газовой плитой, водопроводной раковиной. Мы заняли одну из комнат, где стояли кровать и кушетка. Остальные комнаты были пустые.

Дядя Джорги зажег свечу, взял свою цитру, уселся на пол и начал играть и петь. Это было прекрасно. Его песни были то грустные, то веселые, но все время прекрасные. Не помню, долго ли он пел и играл, пока наконец проголодался.

– Арам, я хочу рису, - вдруг сказал он.

В этот вечер я сварил горшок рису, который был и пересолен и переварен, но дядя Джорги поел и сказал:

– Арам, удивительно вкусно.

Птицы разбудили нас на заре.

– За работу, напомнил я.
– Вам начинать работу сегодня.

– Сегодня, сегодня, - проворчал дядя Джорги.

С трагическим видом он вышел из пустого дома, а я стал искать метлу. Метлы не нашлось, я вышел на крыльцо и уселся на ступеньки. При дневном свете это оказался прелестнейший уголок. Улица была всего в четыре дома. На другой стороне, в двух кварталах от нас, виднелась колокольня. Я просидел нам крыльце целый час. Дядя Ддорги подъехал ко мне на велосипеде, петляя по улице.

– Слава богу, не в этом году, - весело заявил он.

Он свалился с велосипеда в розовый куст.

– Что с вами?
– спросил я.

– Нет работы, - сказал он.
– Слава богу, нет работы.

Он сорвал и понюхал розу.

– Нет работы?
– удивился я.

– Нету, нету, слава создателю.

Он смотрел на розу, улыбаясь.

– Почему же?
– спросил я.

– Арбузов нет, -ответил он, продолжая улыбаться.

– Куда же они делись?

– Кончились.

– Это неправда, - сказал я.

– Конец сезону, - сказал дядя Джорги.
– Веришь ли, сезон арбузов окончен.

– Дедушка вам голову свернет, - припугнул я дядю Джорги.

– Сезон окончен, - повторил дядя Джорги.
– Слава богу, арбузы все собраны.

– Кто это вам сказал?
– спросил я.

– Сам фермер. Сам фермер мне это сказал, - заявил дядя Джорги.

– Может быть, он пошутил,- сказал я.
– Или не захотел вас расстраивать. Он, видно, знал, что вам не по душе работа.

– Слава богу, - радовался дядя Джорги.
– Сезон уже окончен. Чудесные спелые арбузы все собраны.

– Что же мы теперь будем делать?
– спросил я.
– Ведь сезон толькотолько начался.

– Я тебе говорю, что он кончился, - сказал дядя.
– Мы проживем в этом доме месяц, а потом поедем домой. За квартиру шесть долларов мы заплатили, а на рис у нас денег хватит. Мы проведем здесь этот месяц в сладких грезах.

– Без гроша в кармане, - напомнил я.

– Зато в добром здоровье, - ответил он.
– Слава создателю, который дал им созреть так рано в этом году.

Дядя Джорги протанцевал в дом к своей цитре, и, прежде чем я решил, что с ним делать, он уже пел и играл. Это было так прекрасно, что я и не подумал вставать и гнать его из дому. Я просто сидел на крыльце и слушал.

Мы прожили в этом доме месяц, а потом вернулись домой. Первой нас увидела бабушка.

– Вовремя вы домой возвращаетесь, - сказала она.
– Он свирепствует, как тигр. Давай сюда деньги.

– Денег нет, - сказал я.

– Он не работал?
– спросила бабушка.

– Нет, - ответил я.
– Он пел и играл на цитре весь месяц.

– Как у тебя получался рис?

– Когда пересоленный, когда переваренный, а когда и в самый раз. Но он не работал.

– Дедушка знать об этом не должен, - сказала она.
– У меня есть деньги.