Поездом к океану

— Это назначение в штабе армии, но ближе к фронту не бывает. Человек, его занимающий, думаю, не позднее, чем через месяц-полтора, уйдет в отставку, и нам нужно ваше принципиальное согласие. Вашей задачей… Анри, будет определение ключевых точек и создание механизмов поставки туда вооружения, продовольствия и медикаментов. В вашем распоряжении будут средства авиации, инженеры, военные медики. Кроме прочего, возможны операции по эвакуации из таких точек особо ценных кадров. Или наоборот — переброска специалистов. Словом, задачи предстоит решать сложные. И, не буду скрывать, опасные.

— Ну, если под составы с нашими грузами не будут прыгать сумасшедшие и пацифисты, то нет ничего невозможного, — улыбнулся Юбер, чувствуя некоторое возбуждение и, пожалуй… предвкушение.

— До этого пока не дошло, — вдруг «сдулся» де Тассиньи, даже на вид слегка скиснув. Потом на его губах вновь нарисовалась улыбка. — Черт, кажется, генерал нас заметил. Машет мне рукой. Придется вам поворачиваться и сыграть недоумение. Получится?

— Да я родился с недоуменной миной! — расхохотался Анри и резко развернулся на стуле, чтобы сперва столкнуться взглядом с Риво, который, кажется, тоже был несколько озадачен, а потом уже с… мадам де Брольи, сидевшей возле генерала за столиком и точно так же, как и все присутствующие на двух концах зала, обескураженной.

[1] Глава Французского экспедиционного корпуса на Дальнем Востоке с апреля 1948 по сентябрь 1949 года.

Тонкая. Элегантная. Снова в красном — искра же! Вся до кончиков пальцев ладная, какой и в лучшие годы не могла быть Симона Риво. И совершенно обескураженная.

Это точно, пусть написанного на ее лице Юбер и разглядеть не успел. Она справилась быстрее него, опустив глаза в меню. Со стороны, должно быть, это выглядело так, будто бы лишь мазнула взглядом по незнакомцу. Но растревоженное дрожание страниц в ее руках и та скорость, с которой она… отсторонилась от его глаз, в заблуждение Лионца не вводили. Он и сам лишь чуть крепче сжал ножку бокала, а взгляд отвел через целое мгновение после нее.

А потом кивнул Риво и резко повернулся к де Тассиньи.

— Выпрашивать начнете прямо сегодня? Или мне идти пожимать ему руку? — неожиданно нагловато спросил Юбер, осознавая, что это снова случается. Снова происходит. Он опять начинает терять контроль над собой, как в ту ночь в Ренне, когда рассорился с Эскрибом. Они более не поддерживали никакой связи. Черт его знает, куда неугомонный гитан мог податься за эти годы или, купив дом, осел окончательно.

Окончательно возможно для кого угодно, кроме него, кроме Лионца.

Между тем, восприняв сказанное скорее как шутку, чем всерьез, де Тассиньи легко пожал плечами:

— Не будем шокировать генерала. В его возрасте еще допустима компания хорошеньких женщин, а вот нервные потрясения крайне нежелательны. Ступайте. Я подойду, когда будем прощаться.

Все, что мог сделать Юбер, это стиснуть челюсти, только чтобы не выругаться. Нет, не из-за де Тассиньи, притащившего его в чертов ресторан. И не из-за его слов в эту минуту. А потому что, когда встал из-за стола и направился к тому месту, где сидели генерал Риво и Аньес, тысячу лет назад травмированная нога не пожелала слушаться его беспрекословно, а напомнила о том, что нынче конец февраля, погода отвратительная, и ей бы лучше в покой, на подушку. Словом, боль, о которой он подчас и забывал, сейчас заставила его немало помучиться, чтобы не начать хромать. О, он определенно хромал бы, если бы не Аньес. А сейчас приходилось держать спину ровной и не давать ей знать о себе.

Довольно того, что она и так уже знала.

— Мое почтение, господин генерал, — нахально щегольнув выправкой и прищелкнув каблуками, поприветствовал Юбер собственное начальство.

— Оставьте, Анри, хотя бы на сегодня эти условности, — благодушно отмахнулся Риво, приподнявшись и протягивая ему ладонь для рукопожатия. — Как вы здесь? С де Тассиньи? Что опять замышляет этот плут?

— Как обычно, вершит дела государственной важности. Нынче озадачен судьбой Экспедиционного корпуса.

— А ведь даже не носит формы, — фыркнул генерал и снова махнул рукой помощнику Шумана, в это время расправлявшегося с куском мяса на собственной тарелке и широко улыбавшегося в ответ. После этого Риво вернулся к Юберу: — А с моей спутницей, я полагаю, вы можете быть знакомы? Аньес де Брольи, журналистка в…

— В «Le Parisien lib'er'e». Разумеется, мы с подполковником знакомы, — кивнула чертова «спутница» и последовала примеру генерала, тоже протянув Анри руку. Рука ее. Та самая, которой он касался губами в темной комнате, стоя у окна, когда она прижималась к его спине. Маленькая, красивой формы, с отполированными ногтями, но со слегка пересохшей кожей в мелкой сетке морщинок.

— На новогодней вечеринке, помните? — осведомилась, между тем, Аньес ровно в то мгновение, когда их пальцы соприкоснулись.

— Вероятно, я в ту ночь несколько перебрал, — хохотнул Юбер и приложился к ладошке. Та едва заметно вздрогнула, но, как и в их последние минуты в его комнате, она не спешила ее забирать. Анри поднял глаза и добавил: — Де Тассиньи помню, вместе пили. А вас — нет.

— Юбер не всегда такой противный, Аньес. Только когда настроение дурное. Нрав слишком крутой.

— И тем не менее, — продолжил Лионец, — не вижу повода не познакомиться заново.

— Господин подполковник, не смущайте даму! Вы обедали с де Тассиньи, вот к нему и возвращайтесь, если срочного ничего нет! — снова раздался голос Риво, который, вероятно, подшучивал, и Юбер выпустил руку, до этого момента удерживаемую — для себя, не отдавая. Встретились их глаза. Эту? Эту смутить нельзя! Уж во всяком случае, не в том смысле, в каком предполагал генерал — совершенно пустоголовое существо.

Которому, похоже, улыбнулась удача. Не на войне — хоть с женщиной.

— Ну, если так, то всего доброго, — широко улыбнулся Юбер. — Рад был встрече.

— Я тоже рада, — хрипловато произнесла Аньес. — Ветеран войны, герой Хюэ, надежда французской армии.

Воздух, сделавшийся таким плотным, что, казалось, вот сейчас его можно только ножом резать, с трудом и великой тяжестью наполнил его раненые легкие. Юбер вновь кивнул, выговорил: «Это взаимно», — развернулся и ушел за тот столик, который занимали они с де Тассиньи.

О чем говорили потом, Юбер почти уже не понимал. Чувствовал только, что еще немного, и впадет в бешенство, если немедленно не предпримет хоть что-нибудь. Он с самого начала знал, что означали ее слова «для нас обоих было бы лучше, если бы ты согласился». С самого начала знал, но не давал себе вспоминать и думать, потому что знание это свидетельствовало о его зависимости. От Аньес. Которая чему-то смеется за его спиной, а на ее голос и ее смех настроено все внутри него так сильно, что волосы на затылке почти что дыбом встают от мысли, что она обедает с Риво, что она молода, гораздо моложе генеральши, красива и готова приобщить старого идиота к «маленьким радостям» в собственной постели. Ради удовольствия быть подстреленной в Индокитае.