Поглощенные Грешники

Рори подходит, застегивая сумочку, останавливается во главе стола и нахмуривается на меня. По обиде, промелькнувшей в ее глазах, я понимаю, что мне вот-вот зададут один и тот же вопрос в третий раз.

— О, Пенни. Почему ты мне не позвонила?

На этот раз чувство вины раздувает мою грудь. Я медленно выдохнула, надеясь хоть немного ослабить давление. Технически, я действительно позвонила ей, всего на две недели позже, чем она имела в виду. После того, как весь мой гнев выплеснулся сегодня утром на грязный пол моей спальни и я выгнала Рафа, я почувствовала себя бесстрашной. Как будто я могла столкнуться с чем угодно, даже взять телефон и позвонить девочкам.

Я пошла к Мэтту и воспользовалась его телефоном, пока не передумала. Рори взяла трубку после первого же гудка. Она не задавала вопросов, просто сказала мне назвать время и место, и она, Рэн и Тейси будут там.

Я прикусила нижнюю губу и сказала им правду.

— Потому что ты невестка Рафа, — говорю я Рори, прежде чем повернуться к Рэн. — И каждый раз, когда кто-нибудь упоминает имя Рафаэля Висконти, ты хватаешься за грудь и называешь его джентльменом, — я бросаю взгляд на Тейси которая уже почти допила мой молочный коктейль. — И с тем количеством тату, которое у него есть, ты видела его голым больше раз, чем я.

— К чему ты клонишь? — спрашивает Тейси.

— Хочу сказать, что думала, что вы все будете в команде Рафа, потому что лучше его знаете. И еще... — я сглатываю. — Наверное, мне было стыдно за то, что произошло.

За столом воцаряется тишина. Чувствую себя такой идиоткой, выставляя напоказ всю свою уязвимость, поэтому прочищаю горло, готовясь выдать неловкую шутку, но Рэн хватает меня за руку.

— Отныне я буду морщить нос и называть его задницей. Или придурком, или засранцем. Чем угодно, на твое усмотрение.

— А потом я вытатуирую это на нем, когда он в следующий раз придет в мой салон, — подхватывает Тейси.

Рори опускается на диван рядом с ней.

— Сегодня утром он рассказал мне, как оставил тебя одну на яхте, и я подсыпала ему в чай слабительное. К сожалению, Раф его не выпил, но завтра попробую еще раз. Может, он и мой деверь, и да, конечно, я его люблю, но ты наша подруга.

— Друзья звонят друзьям, когда им грустно, — говорит Рэн, сжимая мою руку. — Ты разговариваешь с нами, плачешь нам.

— Замышляешь месть вместе с нами, — говорит Тейси, подмигивая.

Я напряженно киваю. Это все, что могу сделать, потому что знаю, что если заговорю, то издам ужасный звук, похожий на рыдание. Уже чувствую, как он зарождается в моем горле.

Лицо Тейси смягчается от понимания.

— Ох, нет. Когда Рэн сказала, что ты можешь поплакаться нам, она не имела в виду сейчас.

Но уже слишком поздно. Слеза стекает по моему лицу, обжигая горячую щеку. Я протягиваю руку к салфетнице и прячусь за шершавой салфеткой.

— Ах, не обращайте внимания. Я просто устала, вот и все.

Боже, это унизительно.

Это первый раз за две недели, когда я плачу по другой причине, а не потому, что мне больно. Нет, я плачу, потому что меня внезапно переполняют чувства. За всю мою жизнь у меня по-настоящему был только один друг, которому я могла довериться, и это был голос на горячей линии, который не мог ответить. Я не привыкла к тому, что меня окружают девушки, которые заботятся обо мне.

Рэн хнычет в знак солидарности, потому что, видимо, вид чьих-то слез тоже выводит ее из равновесия. Рори вскакивает, чтобы протиснуться мимо нее и обнять меня, в то время как Тейси бежит к прилавку, пообещав принести что-нибудь шоколадное.

Когда я шмыгаю носом в плечо толстовки Рори, меня осеняет нечто такое, что заставляет меня плакать еще сильнее.

Эти девушки не задумываясь поделились бы со мной своими джинсами²⁸.

Глава двадцать пятая

Почерневшее небо наконец-то проясняется, дождь свободно льет с небес и барабанит в окно моей гостиной. Я поднимаю взгляд на внезапно начавшийся ливень, затем снова поворачиваюсь к телевизору.

Я заменила «Дневник памяти» на пересматривание «Друзей». Закадровый смех эхом отражается от моих голых стен, но я никогда не находила Джоуи, разгуливающего с индейкой на голове, очень смешным. В любом случае, я на самом деле не смотрю, а просто убиваю время, пока Мэтт не закончит хоккейную тренировку. Отчасти для того, чтобы съесть все остатки пиццы в его квартире, а отчасти потому, что мне до смерти хочется выбить из него все дерьмо за то, что он завизжал, как маленькая сучка, когда Раф направил ему в лицо пистолет.

Раф.

Весь день у меня щемило в груди при мысли о нём. Наверное, именно так ощущается неопределенность. Когда я выгнала его из своей квартиры сегодня утром, я передала ему инициативу. Теперь от него зависит, что он с этим сделает, если вообще что-то будет делать.

Я рассеянно провожу пальцами по кулону. Не могу поверить, что женщина, подарившая его мне, была его матерью. Теперь мои воспоминания о ней в том темном переулке окрашены нежно-розовый цвет. Она не безымянный ангел-хранитель, а Мария Висконти: женщина, родившая мужчину, в которого я безумно влюблена.

Но все равно этого недостаточно.

Конечно, мое сердце хочет танцевать под мелодию созвездий, но моя голова полна горького чувства предательства. Песня о том, как мужчины меня обманывают, слишком знакома, и я не могу так легко ее отпустить.

Знаю, прошло всего несколько часов, но я до сих пор ничего не слышала от Рафа. Самое близкое к контакту — это прийти домой и обнаружить, что у меня новая входная дверь. Жаль, что он не заменил и мой диван, сейчас я сижу на подушке на полу, потому что моя покупка с сайта Craigslist лежит у меня за спиной в плачевном состояние.

Поздний вечер плавно переходит в ночь, время проходит под звуки непрекращающегося дождя и бесконечной рекламы медицинской страховки. Моя задница начинает неметь, и когда я поднимаюсь, чтобы размять затекшие конечности, раздается резкий стук во входную дверь.

Как раз вовремя. Я бегу по коридору, желудок урчит при мысли о холодной пицце. Но когда открываю дверь, мое сердце подскакивает на несколько сантиметров, а затем бьется немного быстрее.

Это не Мэтт, а Раф.