Погоня за хвостом

– Уверен?

– Почти.

– «Почти»!
– с презрением выцедил Стах.
– Ты знаешь, чего мне стоит держать людей подальше от пленников? Ах, не знаешь? Ты слишком занят для этого? Вчера Руфь пыталась проникнуть к мирмикантропу с ножом и зарезать его, чуть меня не зарезала, и я ее не осуждаю, нет…

Мелани поморщилась. Руфь была женой Джафара и ходила сама не своя с тех пор, как погиб муж. По-настоящему, следовало бы заняться ею, помочь… хотя бы настолько, насколько может помочь врач.

Но разве на это есть время?

– Все думают так же, как она, - продолжал Стах.
– А то, что после того как мирмикантропы взорвали дальние пещеры, иссякли наши источники воды, тебе известно? Запасов воды при самой жесткой экономии хватит дней на пять, на шесть. И нельзя вечно дышать регенерированным воздухом, надо когда-нибудь выпустить углекислоту. Люди в открытую говорят: ничего у Бранда не выйдет, надо собраться всем и внезапно атаковать. С такими настроениями борюсь я один!

Ираклий шевельнулся, будто хотел спросить: «Борешься ли?». Но так и не спросил.

– Сто раз об этом говорили, - мрачно возразил Бранд.
– Можно перебить десант, но чем атаковать корабль?

– Катер с добровольцем и ядерным зарядом. Добровольцы есть.

– Никаких шансов.

Нервным движением Стах стер пот со лба.

– Крохотный шанс все же есть. Микроскопический. И почти все за то, чтобы попытаться.

– Ты тоже?
– в упор спросил Бранд.

– Мы приняли иное решение, и я его выполняю, хотя и считаю глупым, - ледяным тоном проговорил Стах.
– Но любая глупость имеет свой предел, за которым она становится преступлением…

– Ты полагаешь - уже?

– Это вот-вот случится.
– Стах поднялся, чтобы уйти.
– И тогда помогай тебе Бог, Бранд!

– Постой!
– Забыв о том, что собирался остаться невозмутимым, Бранд вскочил, метнулся следом.
– Дай нам с Мелани еще пять дней.

– Не обещаю.

– Три дня! Стах, только три дня! Стах не ответил. Хлопнула дверь.

– Кажется, он говорил всерьез, - нарушила долгое молчание Мелани.
– Ираклий! Почему ты его не одернул? Разве уже ничего нельзя сделать?

Кряхтя, старейшина выбрался из кресла. Голова его тряслась.

– Попытаюсь… А вы попытайтесь уложиться в три дня. Потом… потом я ничего не обещаю. Вот так вот…

И вышел, шаркая.

– Беда в том, что нам понадобится куда больше трех дней, - кусая губы, произнесла Мелани, - если только мы ничего не придумаем…

– Сейчас рвать на куски пленницу нет смысла, - обронил Бранд.
– Он не отреагирует.

– Вот именно. Вместо страсти он демонстрирует всего-навсего легкую заинтересованность. А нам нужна настоящая страсть, такая, чтобы за ней голос разума и слышен не был…

– Не уверен, что у мирмикантропов есть разум в нашем понимании, - буркнул Бранд.

– Господи, Бранд, очнись! Какое еще понимание?
– Мелани подалась вперед.
– Что есть разум? Способность принимать решения при нехватке данных? На это иногда способна и кошка. Умение ставить задачи? Приличный компьютер сделает это лучше нас с тобой. Осознанный контроль над собой? Тогда Стаха следует немедленно посадить в клетку с табличкой «не дразнить». Чувство юмора? Тогда Геору Шнайдеру не место среди нас, да и с тобой не все ясно… Мы понятия не имеем, что такое разум, Бранд, да нам, к счастью, и не нужны строгие определения. Требуется лишь подавить разум инстинктом, только и всего.

– С этим-то мы и не справились…

– ПОКА не справились, - поправила Мелани.
– Думай, Бранд, думай.

– Когда мне говорят «думай», - криво ухмыльнулся Бранд, - я думаю только о том, что обязан думать, а в результате не думаю больше ни о чем.

– Тогда не думай ни о чем.

– Понял… Приступаю.

Несколько минут он молчал. Затем вздохнул:

– Пойдем сначала, а?

– Пойдем.

– Мы попытались превратить одного мирмикантропа в женщину, а другого - в мужчину. В какой-то степени нам это удалось. Но откуда следует, что между ними обязательно должна возникнуть симпатия?

– Да, собственно, ниоткуда, - пожала плечами Мелани.
– Разве только из того факта, что других кандидатур просто нет. Не с людьми же… - Ее передернуло.

– Допустим, возникновение симпатии, а затем и бурной страсти между ними, в принципе, возможно, - продолжал Бранд.
– Значит, мы что-то делаем не так или не учитываем каких-то факторов… Ты уверена, что они не могут общаться телепатически?

– Экранировка абсолютная.

– Ладно… Мы меняли длительность наших сеансов и время между ними. Мы вправе были ожидать, что после длительного перерыва он… ну, затоскует, что ли. Этого не произошло, так? По-моему, мы топчемся где-то рядом… черт, не могу сформулировать… Не хватает раздражителей?

– Тебе кофе или водки?
– деловито спросила Мелани.

– Не мне. Мирмикантропу. Мы транслируем ему изображение и звук. Для человека этого хватило бы, но у них иная социальная организация и, соответственно, иные способы коммуникации. Да и фантазия, я думаю, победнее. Так… осязание отпадает… Как ты смотришь на то, чтобы протянуть между их камерами кишку и качать туда-сюда воздух?

Мелани подняла бровь.

– Феромоны?

– Угу. Главное, по этому каналу они не смогут договориться о взаимной координации действий, зато почувствуют состояние друг друга. Феромонных сигналов, в сущности, очень немного: «не дрейфь, я свой», «боюсь», «уйди прочь», «готов к спариванию» и еще несколько. Информативность их колоссальна именно в сочетании с иными способами коммуникации, в нашем случае со зрением и слухом. Попробуем?

– Чем черт не шутит…

Пленник встрепенулся, чуть только струя теплого воздуха из клетки пленницы коснулась его ноздрей. Возле энцефалоскопа радостно пискнула Мелани. Мирмикантроп рванулся, силясь разорвать путы… и обмяк. Прошел час, потянулся другой.

– По-моему, он спит, - зло бросил Бранд.
– Гаденыш над нами издевается.

– Он не спит, - возразила Мелани.
– У него биотоки бодрствующего. Но ему все равно, понимаешь? Мы пробудили в нем всего лишь всплеск интереса, не больше. Один короткий всплеск.

Через час сеанс повторили. На этот раз Мелани не отметила никакой реакции. Пленник узнал, что где-то поблизости от него содержится самка, а не бесполая рабочая особь. Он принял это к сведению на уровне сознания и только. Расшевелить глубинные инстинкты не удалось.

Проще было бы руками раскачать скалу.

Слова «активная фаза» давно вертелись на языке. Первым их произнес Бранд.

– Не пора ли?..

– Я надеялась, что до этого не дойдет, - с тяжким вздохом призналась Мелани.
– Убить мирмикантропа - это одно, это со всем нашим удовольствием. От иллюзий насчет святости любой жизни они нас давно излечили, но… Пытать, мучить - совсем другое дело. При их низкой чувствительности к боли кому-то из нас придется очень постараться… - Ее передернуло.
– Ты сумеешь?