Погоня за отцом

В папке было всего четыре вырезки и три отпечатанных заметки. Для первой полосы материал сочли недостаточно броским, так что поместили его на третьей полосе «Газетт» в субботнем выпуске от двадцать седьмого мая. Первое, что бросилось мне в глаза, было отсутствие фотографии Элинор Деново – стало быть, даже «Газетт» не смогла разыскать ее. Я внимательнейшим образом просмотрел все материалы. Миссис Элинор Деново (ага, все-таки в быту ее называли миссис!) в пятницу после полуночи оставила машину в своем гараже на Второй авеню недалеко от пересечения с Восемьдесят третьей улицей и сказала служителю, что машина понадобится ей на следующий день часов в двенадцать. Три минуты спустя, когда она переходила Восемьдесят третью улицу в середине квартала, направляясь, должно быть, к своему дому, расположенному на Восемьдесят второй улице, ее сбила машина. Случившееся видели всего четверо: мужчина, шедший по тротуару в восточном направлении футах в ста от места происшествия, парочка, которая шагала по тротуару к западу, в том же направлении, что и машина, и примерно на таком же удалении, и, наконец, водитель такси, который как раз сворачивал на Восемьдесят третью улицу со Второй авеню. Все свидетели утверждали, что, сбив женщину, машина даже не замедлила ход, но во всем остальном их показания расходились. Таксисту показалось, что за рулем сидела женщина, кроме которой в машине никого не было. Одинокий мужчина утверждал, что за рулем был мужчина, а влюбленным показалось, что спереди сидели двое мужчин. Таксист считал (он не утверждал, что уверен), что наезд совершила машина марки «додж-коронет», мужчина показал, что это был «форд-импала», а влюбленные описать машину не смогли. Цвет машины, по разным версиям, был темно-зеленый, темно-синий или черный. Вот и все, что удалось выжать из свидетелей. На самом деле совершившая наезд машина оказалась темно-серым «шевроле» и числилась в розыске. Владелица «шевроле», миссис Дэвид А. Эрнст, проживающая в Скарсдейле, заявила о пропаже в десять вечера, когда обнаружила исчезновение машины со стоянки на Западной Одиннадцатой улице. В субботу днем полицейский нашел угнанный «шевроле» на стоянке в районе Восточной Сто двадцать третьей улицы, а к понедельнику криминалисты пришли к выводу, что именно эта машина сбила Элинор Деново.

Последняя заметка была опубликована в «Газетт» в четверг первого июня. Полиция так ничего и не добилась. Ни версий, ни улик, ни подозреваемых. По словам инспектора полиции, расследование проводилось самым тщательным образом, что почти наверняка было правдой, поскольку в полиции не скрывают особого отношения к наездам, после которых водитель удирает с места происшествия, и оставляют расследование лишь тогда, когда дело становится уже совершенно безнадежным.

Ничего нового для себя узнать мне про Элинор Деново не удалось, за исключением того, что она занимала пост вице-президента в фирме «Реймонд Торн продакшнз, Инкорпорейтед». Мисс Эми Деново расспрашивали, но ничего существенного не добились. По словам Реймонда Торна, миссис Деново внесла неоценимый вклад в искусство телепостановок и ее смерть стала страшным ударом не только по компании, но и для всей телевизионной индустрии, а следовательно и для всей страны. Мне показалось, что мистеру Торну не мешало бы на досуге разобраться, что же такое все-таки телевидение – искусство или индустрия.

Я положил папку на стол, дождался, пока Лон закончит разговаривать, и сказал:

– Премного благодарен. У меня один вопрос. Последняя вырезка датирована первым июня. Не знаешь ли ты, удалось ли выяснить что-нибудь об этом деле с тех пор?

Лон потянулся к аппарату, на сей раз к зеленому, нажал на кнопку, сказал несколько слов и стал ждать. Тем временем зазвонил соседний аппарат, который Лон просто отключил, нажав на другую кнопку. Пару минут спустя он произнес в трубку зеленого: «Да, конечно», – после чего еще две минуты внимательно слушал, не перебивая. Наконец он положил трубку и повернулся ко мне.

– Судя по всему, дело закрыто окончательно. Только один сотрудник полиции еще продолжает следить за ним. Но теперь, стало быть, этим занялся Ниро Вульф – значит, это все-таки убийство, а не случайный наезд. Я не прошу, чтобы ты назвал мне имя убийцы, но надеюсь, что материальчик для первой полосы ты мне подкинешь.

Я встал.

– Господи, до чего же любопытный народ эти журналисты, – произнес я. – Я бы с радостью задержался и поболтал с тобой на эту тему, но я спешу поплавать в загородном бассейне, который расположен среди живописной поляны в вестчестерском лесу, и я уже на двадцать часов опаздываю. Что касается наезда, то будь по-твоему: да, это и в самом деле убийство, а за рулем «шевроле» сидел тот самый негодяй, который вечером в четверг побил мою тузовую тройку двоечным каре. Надеюсь, его схватят и повесят.

Я повернулся и был таков.

Внизу в вестибюле я зашел в телефонную будку, набрал номер, который знал наизусть, назвался, спросил, на месте ли сержант Стеббинс, и вскоре в трубке прогромыхал знакомый голос.

– Стеббинс слушает. Что-нибудь случилось, Арчи?

Должно быть, он только что выиграл пари или получил повышение по службе. Он называл меня Арчи в лучшем случае раз в два года. Порой он не удостаивал меня даже чести именоваться Гудвином, а обращался просто: «Послушай, ты!»

Я решил отплатить ему той же монетой.

– Ничего особенного, Пэрли, праздное любопытство. Однако, чтобы ответить на мой вопрос, тебе придется покопаться в картотеке. Ты скорее всего уже не помнишь, но почти три месяца назад на Восточной Восемьдесят третьей улице под колесами машины, водитель которой скрылся, погибла женщина по имени Элинор Деново…

– Я прекрасно это помню. Мы таких дел не забываем.

– Я знаю, просто решил поддеть тебя по привычке, чтобы не утратить формы. Кое-кто спросил меня, не напали ли вы на след. Вот я и хочу это выяснить. Есть сдвиги?

– А кто тебя спросил?

– Да просто мы с Ниро Вульфом точили лясы насчет разгула преступности и бездельников-полицейских, а он вдруг припомнил эту Элинор Деново. Сам знаешь, газеты он прочитывает от корки до корки. Я сказал, что вы, должно быть, уже поймали преступника, и вот теперь меня обуяло любопытство. Я, конечно, не прошу разглашать мне служебные тайны…

– Здесь нет никакой тайны. Мы так никого и не нашли. Но и не забываем.

– Отлично. Надеюсь, вы его поймаете.

Топая к своей машине, которую оставил на Сорок третьей улице, я подумал, что, к сожалению, так и не сумел разгрузить мозг и избавиться от посторонних мыслей.

Глава 4

Вы, должно быть, думаете, что в понедельник без десяти десять утра, сидя в такси и поставив коробку рядом с собой на сиденье, я ломал голову над тем, что мне предстояло делать дальше. Ничего подобного. Все мои мысли сосредоточились на эпизоде, случившемся часом раньше. Дело в том, что я не люблю, когда на меня орут, особенно если в роли орущего выступает Ниро Вульф.

Кроме того, я проспал всего шесть часов – на два часа меньше своей нормы, которую я обычно выполняю. Вернувшись после уик-энда домой за полночь, я решил, что уже поздно печатать двенадцать писем, поэтому завел будильник на семь утра. Когда он зазвонил, я приоткрыл один глаз, надеясь, что будильник провалится сквозь землю, но ничего не вышло. Шесть или семь минут спустя я уже выполз из постели, а в семь сорок пять сидел на кухне, за маленьким столиком, потягивая апельсиновый сок. Фриц подал мне запеченный окорок с оладьями из кукурузной муки, и в десять минут девятого я уже сидел в кабинете и печатал на машинке. В четверть десятого я закончил последнее письмо и уже начал распихивать письма по конвертам, когда в дверь позвонили. Я подошел к двери и посмотрел сквозь одностороннее стекло. На крыльце стоял весьма внушительных размеров здоровяк со здоровенной круглой мордой, увенчанной здоровенной широкополой фетровой шляпой. Одной лишь этой шляпы было бы вполне достаточно. Инспектор Кремер из уголовной полиции, должно быть, единственный человек в Нью-Йорке, способный напялить такую шляпу в знойный августовский день.

Черт с ним, подумал я, пусть себе звонит, пока не устанет. С другой стороны, сообразил я, пришел-то он, похоже, ко мне, поскольку прекрасно знает, что до одиннадцати Вульф не принимает. Пришлось отпереть. Впустив Кремера, я вежливо поздоровался и добавил.

– Доброе утро и наилучшие пожелания, но я страшно занят и спешу.

– Я тоже, – буркнул он. – Решил вот заскочить по дороге на службу. Чего это тебе вздумалось звонить Стеббинсу насчет того дела о наезде?

– Господи, я ведь ему все объяснил.

– Знаю. И тебя я вместе с Вульфом тоже знаю как облупленных. Так я и поверил, что вы просто лясы точили. Ну-ка, выкладывай, что вы задумали.

– Лично я – ничего. Как, впрочем, и мистер Вульф. – Я кинул взгляд на наручные часы. – Я бы с радостью предложил вам зайти в кабинет и почесать языки – вы знаете, как я люблю это занятие, – но у меня важная встреча. Ни мне, ни мистеру Вульфу не известно про этот случай ничего, кроме того, что было в газетах. Никто не обращался к нам по этому поводу. Единственный клиент, который у нас есть, это девушка, которая не может найти своего отца а обратилась за помощью к нам. – Я снова выразительно посмотрел на часы. – Черт побери, жутко опаздываю!

И принялся открывать дверь. Кремер хотел было что-то сказать, потом передумал, повернулся и спустился к ожидавшей его полицейской машине. К тому времени, как он залез в нее, я уже вернулся в кабинет.

Время поджимало, но Кремер мог позвонить Вульфу во время моего отсутствия, а Вульф не знал, что я звонил Пэрли Стеббинсу. Беспокоить его в оранжерее дозволялось лишь в случае стихийного бедствия, но выхода у меня не было, поэтому я снял трубку внутреннего телефона, нажал на кнопку, и вскоре в мое ухо ворвался родимый рык: