Погоня за призраком

— Шутишь, — неуверенно протянул Джесон.

— Смотри, не говори потом, что тебя не предупреждали.

Джесон задумчиво посмотрел на ухмыляющегося Брэндона, решил, что тот разыгрывает его, но все же на всякий случай отослал лакея, так и не взяв с подноса бренди. Затем он повернул голову и сосредоточил все свое внимание на помосте, стоящем в середине зала.

По рядам зрителей пробежал шепот, и на помосте появился сам Берти Сэквилл, сорокалетний владелец этого дома, такой же ухоженный и мягкий, как кресла и диваны, на которых уютно разместились его гости. Он подошел к краю помоста и начал говорить, потирая от удовольствия свои короткие пухлые ручки:

— Правила, принятые в этом доме, таковы: после представления каждый из гостей имеет право уйти или остаться.

Его слова потонули в свисте и аплодисментах. Берти помахал рукой, требуя тишины, и продолжил:

— Если вы решите остаться, помните, что все слуги будут удалены из дома.

— Это сделано для того, чтобы женщины не гонялись за лакеями, — негромко проговорил Брэндон, наклоняясь к уху Джесона. — И не то чтобы слуги возражали против этого, просто джентльменов нужно обслуживать в первую очередь.

Джентльмен в годах, сидевший справа от Брэндона и слышавший его слова, вдруг заерзал и нервно спросил:

— А как же горничные? Их что, тоже уберут из дома? Но это же…

— Горничные — это отдельный разговор, — ответил Брэндон, медленно поворачивая голову.

— И все-таки, уберут их или нет? — продолжал сгорать от нетерпения пожилой джентльмен.

— Их в этом доме вообще не держат, — со вздохом пояснил Брэндон. — Прислуга здесь исключительно мужская.

— Все комнаты в этом доме открыты и к вашим услугам, — продолжал тем временем Сэквилл. — Правда, входные двери будут заперты.

— А это зачем? — негромко спросил Брэндона все тот же джентльмен.

— От воров, — холодно ответил Брэндон, отодвигаясь подальше от джентльмена. — Это стали делать после того, как во время одной вечеринки в дом к Берти влезли грабители и славно поживились.

Любопытный джентльмен коротко хихикнул и замолчал.

— Представление начинается! — крикнул с помоста Сэквилл.

Раскрылись боковые двери, и под восторженный гул зрителей на помост взошли актеры.

Сюжет сегодняшнего представления был прост — пираты и девственницы, которых они похитили. Женщины, изображавшие девственниц, были как на подбор — стройные, с высокой грудью, тонкими талиями и округлыми бедрами. Молодые люди, изображавшие пиратов, были широкоплечи, высоки и, подобно породистым жеребцам, полны жизненной силы. Чего им не хватало, так это фантазии.

Не прошло и двух минут, как первую «девственницу» уже «изнасиловали», а затем «пираты» принялись за остальных, и вскоре повсюду — на столах, на полу, на скамейках — образовались живописные обнаженные группы. «Пираты» без устали овладевали «девственницами» всеми возможными способами, а те истошно визжали, сопротивлялись и страстно стонали.

И актеры, и актрисы были обычными проститутками, набранными в публичных домах, и каждый из сидящих в зале знал это. Чем дольше продолжалось представление, тем сильнее разгоралась похоть в зрителях. Вскоре не только со сцены, но и из зала начали доноситься низкие стоны и тяжелое дыхание. Наконец «пираты» принялись напрямую обращаться к зрителям, приглашая всех желающих принять участие в этом бурном действе.

«О, боже, — подумал Джесон, — что со мной происходит? Я должен дрожать от возбуждения. Я должен был бы схватить сейчас ближайшую женщину и утащить ее в пустую комнату, но мне и в голову не приходит сделать это».

Единственной женщиной на свете, которую он действительно хотел, была Гвинет, и мысль о ней заставила Джесона стиснуть зубы. Он подозвал слугу и, сняв с подноса бокал бренди, жадно припал к нему пересохшими губами.

* * *

Гвинет расплатилась с извозчиком и повернулась к зданию. Огни на парадной лестнице не горели, однако извозчик уверил ее, что это именно тот дом, который ей нужен, резиденция мистера Сэквилла. Гвинет поднялась по ступеням, и не успела она постучать в дверь, как та открылась.

— Я миссис Бэрри, — сказала Гвинет открывшему ей слуге. — Меня пригласил мистер Сэквилл.

Мистер Сэквилл был дядей и опекуном одной из ее учениц, Салли Сэквилл.

Слуга окинул Гвинет с ног до головы изучающим взглядом, повертел в руках ее пригласительную карточку.

— Очевидно, здесь какая-то ошибка, — сказал он наконец.

Гвинет расправила плечи, стараясь не выдать своего огорчения. Разумеется, слуга уже заметил, что она одета не так, как остальные гостьи. Гвинет и сама знала, что модницей ее не назовешь, однако в опрятности ей не откажешь. Она горько усмехнулась и пояснила слуге:

— Мистер Сэквилл пригласил меня поиграть для его гостей на рояле.

Слуга взял со стола список гостей, поискал в нем и удивленно произнес:

— Ваша фамилия в списке. Прошу вас, входите.

Не успела Гвинет перешагнуть порог, как слуга запер дверь на ключ и повел ее вверх по лестнице.

Неожиданно с нижнего этажа до Гвинет донесся взрыв смеха, а затем свист и аплодисменты. Гвинет остановилась в замешательстве.

— У вас сегодня мужская вечеринка?

Вообще-то Гвинет было все равно, для кого играть. Мистер Сэквилл сказал, что у него соберутся друзья дома со своими женами и после ужина они с удовольствием послушают ее игру на рояле. Он также обещал хорошо заплатить, а это было для Гвинет самое главное.

— Нет, — покачал головой слуга и как-то странно взглянул на нее. — Женщин здесь хватает. Их даже больше, чем джентльменов.

Гвинет вошла в музыкальную гостиную и сразу же забыла обо всем, увидев рояль, на котором ей предстояло играть. Она подошла к инструменту, нежно, не нажимая, провела пальцами по матовым клавишам. Как и говорил мистер Сэквилл, это действительно был рояль фирмы «Джон Броквуд и сыновья» с Грейт-Палтени-стрит, лучший инструмент, какой только можно купить в Англии.

Гвинет улыбнулась, предвкушая удовольствие от предстоящей игры. Ей нравился этот рояль, да и мистер Сэквилл ей тоже нравился, хотя он был такой забывчивый.

«Нужно будет напомнить ему, чтобы он заплатил за уроки Салли, — подумала Гвинет. — Подойду к нему в конце вечера, и…»

— Принести вам ужин, мадам? — перебил ее мысли голос слуги.

— Да, пожалуйста, — улыбнулась она в ответ.

Слуга забыл принять у нее плащ. Недолго думая, Гвинет сама сняла его и повесила на спинку стула. Под плащом на ней было надето лучшее платье, которое купил ей Найджел, когда они были с ним в Португалии. Этому красному шелковому платью было уже лет пять или шесть, но Гвинет перешила его, подогнав по последней моде. Она приподняла талию, сделала из выреза декольте и пришила к лифу пышные рукава-буфф. Она даже укоротила подол на добрых два дюйма.

Всего лишь месяц тому назад Гвинет еще носила траур, чувствуя себя при этом ужасной лицемеркой. Возможно, красный шелк и выглядел слишком вызывающе, но это было единственное нарядное платье в ее гардеробе, и Гвинет оно нравилось куда больше, чем черный креп. Свой траурный наряд она отдала соседке, искренне надеясь на то, что больше никогда в жизни не только не наденет, но и не увидит эти чудовищные безобразные тряпки.

Гвинет ожидала, что вот-вот появятся другие артисты, вместе с которыми ей сегодня придется развлекать гостей мистера Сэквилла, но никто не приходил, и это показалось ей странным. Странным было и то, что почти все свечи в гостиной были потушены — горел лишь канделябр, установленный на крышке рояля, да скромно мерцала свеча на каминной стойке. Внутри камина жарко пылал огонь.