Поговори со мной

Медленным шагом он направился из двора, меня как на буксире за собой потянул. На очень мощном буксире.

– И с чего вообще ты пытаешься меня контролировать? – Я возмутилась, когда напряжённое молчание затянулось, вполне натурально, надо отметить, а Марат посмотрел со смешинками во взгляде и мягко так, но настойчиво, словно ребёнку, объяснил.

– Я не контролирую, я беспокоюсь. – Настойчивый взгляд заставил меня хмуриться.

– Я не давала тебе поводов.

– Ты сама один сплошной повод, красавица.

– Я не о том.

Выдохнула со злостью, но не на него злилась, а на себя, за то, что после каждого раза как он упоминает мою внешность, краснею, сдержаться не могу. Мне важно его мнение, безумно важно. И этот его тон, когда он говорит… сладко, маняще, будто обещая что-о неведомое, неземное… внутри всё в тугой узел сжимается и хочется чего-то большего, серьёзного.

– Поясни.

– Мы с тобой один день знакомы, а ты требуешь отчёт о том, где я хожу и что делаю.

– А я уже сказал, что беспокоюсь.

– Я не давала поводов! – Упорно повторила я и он вздохнул ещё громче и ещё показательнее. Остановился, развернул меня к себе лицом, взял за подбородок.

– Ты. Мне. Нравишься. Я за тебя беспокоюсь. И мне всё равно, что ты думаешь по этому поводу. – Выждал секунду, меня отпустил и повёл дальше как ни в чём не бывало. – Так, где ты была?

Я рассмеялась. Вот, правда, и если бы могла сказать, куда ходила, обязательно бы рассказала, просто знаю, как парни относятся к детям. К чужим детям. Бояться их, опасаются, ревнуют к ним. И, естественно, слукавила. Отвернулась в сторону, чтобы он мои глаза не видел.

– В институте была, я два дня как сессию сдала. Нужно было забежать в документах отметиться, да и для шефа справку взяла, подтверждающую, что не прогуливала.

Он хмыкнул, а меня сей факт возмутил: с чего бы он мне не верил, да кто он такой?!

– Тебе зачётку показать?

– Покажи.

Сказал серьёзно, а сам еле смех сдерживает, смешно ему! За молнию на сумке дёрнула, покопалась, извлекла небольшую книжицу и открыла её на нужной странице, хорошо ещё что привычку такую имею: перестраховываться, и сразу её не выложила. Сунула ему под нос.

– Читай!

И он читал. Внимательно так, губы трубочкой вытянул, изредка поверх зачётки бросал на меня взгляды, которые не распознать.

– Так вы, значит, отличница, Марина Максимовна Соловьёва.

– Представь себе!

Зачётку я из рук его вырвала и быстро назад спрятала, пока он ещё что-нибудь там не прочитал.

– А ты?

– Что?

– Ты ведь не местный, что здесь делаешь?

– С чего взяла?

– Просто знаю и всё. Ответишь мне или как?

– Отвечу, конечно. Я приехал на каникулы, к бабушке.

Я тут же прыснула от смеха, а он вроде как обиделся, нахмурился так, серьёзно на меня посмотрел.

– Перестань, Марат, какая бабушка? Сколько тебе лет, школьник?

– Ну, допустим, не школьник.

К этому времени мы уже подходили к набережной, красивое место в самом центре города, я всегда сюда сына привожу, чтобы и ему было хорошо. Марат меня к парапету спиной поставил и руками с обеих сторон отгородил. Склонился так, что едва моего носа своим не касался. Я растерялась, попыталась взгляд отвести и он немного отстранился, не стал дожимать, хотя я готова была без боя сдаться.

– Не школьник. Кто тогда?

– А давай вместе посчитаем.

Предложил и хитро посмотрел на меня, голову чуть на бок склонил, прищурился, улыбку сдерживая. Руку мою взял, пальцы разжал и сам стал загибать.

– Школа, техникум, два года в армии, – естественно, пальцев одной руки не хватило, но Марата это волновало мало, он сжимал мой кулак, который легко спрятался в его ладонях и продолжал перечислять, – институт.

– И сколько должно получится? – Уже с интересом отвлеклась я, расслабилась, забыла о том, кто он, кто я, наслаждалась общением, не заморачиваясь по мелочам.

– Двадцать шесть. – Мои глаза расширились, я ожидала меньше, а он это уловил. –Должно получится. – Добавил, делая основательный нажим на свои слова.

– Получилось.

– Вот видишь, а ты смеялась.

– Я не смеялась, я удивилась. А что ты делал в кабинете у Геннадьевича?

– Начальник твой?

– Да.

Марат отлепил меня от перил, подтянул ближе, теперь обнимая двумя руками и прижимая к своей груди, к животу.

– По работе нужно было заехать.

– Ты же сказал что учишься? – Удивилась я и нахмурилась, а он рассмеялся.

– Думаешь, только ты умеешь совмещать несовместимое?

Я потупилась, понимая, что он прав, а Марат отвлёк, легко коснувшись моего носа указательным пальцем. Я увернулась, а он снова проделал подобный маневр, и продолжал наступать ровно до тех пор, пока я не рассмеялась вместе с ним.

– Ну, всё, перестань.

– А мне нравится. Кстати, тебе сколько лет?

– Девятнадцать.

– Да? – Мне показалось, он удивился. – А выглядишь моложе.

– И тебя это не смущает? Куда уже моложе?

– Не делай из меня древнего старика. Просто ты действительно выглядишь моложе, а возраст… мне, если честно, всё равно.

– А почему? – Наивно и на полном серьёзе спросила я. Марат промолчал, только вздохнул.

– Ты не голодная? Я есть хочу. Давай куда-нибудь сходим.

– Куда?

– А что у вас есть приличное? Я ещё не до конца освоился, давно здесь не был.

Я оглянулась по сторонам, но ничего подходящего, чтобы утолить мужской аппетит не наблюдала.

– Если честно, – всё ещё оглядываясь по сторонам, начала я, – то мы с тобой зашли в детскую зону. За углом есть кафе-мороженое, там можно заказать вкусные блины. Для завтрака самое то.

– Пошли в кафе. – Согласился он и потащил меня в нужном, хотя кафе видно не было, а значит, не так уж он и дезориентирован.

Сели за столик, с заказом не торопились, Марата возмутило отсутствие блинов с мясом или, хотя бы, с печенью, но на такое дело ему предложили свежее клубничное варенье. Он тогда так на официантку посмотрел, что меня передёрнуло. Я бы ей посоветовала достать непременно свежее варенье и никак не прошлогоднее, казалось, он на раз поймёт, если его захотят провести. За завтраком разговор пошёл веселее. Он много расспрашивал меня, о себе практически ничего не рассказывал, так, общий план, да и то, настолько расплывчато, что я ничего особенного не поняла. Периодически поглядывала на часы, как бы домой вернуться до прихода мамы, а он этот жест по-своему расценил, напрягся. Быстро расплатился и за руку меня вытащил. Казалось, в кафе многие вздохнули с облегчением, а на себе я поймала сочувствующие взгляды.