Пограничник

А раз церковь замазана, раз она УЖЕ участник конфликта, что это означает?

А означает это второй, менее распиаренный постулат дяди Володи. Первый, про сортир, уже выполнил — всему королевству тошно стало. Теперь второй. Кажется, звучал он так: «Я детство провёл на улицах Питера и уяснил одну вещь. Если драка неизбежна — надо бить первым». Вот честное слово, лучше бы эту фразу мемом сделали — она куда полезнее для обывателя чем сотни других его более популярных цитат!

Нет, на самом деле это обычная грёбанная житейская мудрость, только и всего. Но чёрт возьми, какая философски правильная мудрость!

Итак, хоть сие — принятие эпохального решения — и произошло мгновенно, но я понял, что так и должно было быть. А может моей рукой и мыслями сам бог руководил и подсказывал. Но я понимал, что прав и жалеть не буду. И отговариваться тем, что «рано ещё, слишком слаб» не буду тоже, ибо никогда не бывает «вовремя», «рано» будет всегда.

— Адольфо, пошли кого-нибудь за писчими? — попросил я и, видимо, изменился в лице, так как и падре, и сам канцлер изменились в лице, а Астрид прекратила жевать

— Брат, всё в порядке? — участливо спросила она.

— Ага. — Я кивнул. — Я тут на новую войну нарываюсь. Надо к ней предлог подготовить. Сейчас будем сочинение сочинять.

— Сию минуту, сеньор граф… — пролепетал Адольфо и подскочил.

Канцлер, как магистрат, был мною допущен к своему столу, за которым, кстати, не наблюдалось всех троих прибывших баронов — хотя именно вассалы по определению сидят за столом сеньора. Типа дуются, «не простили», пока не доверяют. Нахрен, и без них хорошо. Вышел, и тут же вернулся в сопровождении опоздавшего Ансельмо.

— Граф!.. Граф!.. Ваше сиятельство! Твою ж мать, ваше сиятельство, в рот его за ногу!..

Это примерный перевод того, что говорил квестор, а говорил он витиевато — аж вояка Вермунд заслушался. При этом светился от счастья и подпрыгивал на одной ноге.

Я спокойно дожёвывал куриную ножку — после пробежки и бурной ночи был голоден. Кстати, лекарка моей волей тоже сидит за столом, и весь завтрак активно строила глазки. У неё с перепихоном проблемы — абы с кем нельзя, она для всех графская женщина, прилететь может (её партнёрам, а значит нефиг их подставлять). А я в отлучке месяцами. А тело молодое. А вот кого за столом не было, так это старшей сестрёнки, и я был от этого несказанно зол. В монастырь её отдать что ли? Тут это не считается загубленной жизнью. Но это о птичках, сейчас послушаю плута Ансельмо.

— Сядь и говори спокойно, чтоб было понятно. Или получишь в ухо, — тихо и размеренно предупредил я.

От такого тона, похожего на ледяной душ, квестор чуть пришёл в себя. Присел. Но продолжал сиять, как Альтаир, ничего не замечая.

— Голубь от Эстер, — произнёс, наконец, не пряча довольную улыбку. — Точнее от моего человека, поехавшего с нею, но в данный момент это одно и то же.

— И что там? — Я старался быть самим хладнокровием, но внутри ёкнуло. Неужели? Новый прорыв после всего уже переданного людьми Эстер по договорённостям? Но что именно они приняли сейчас, что такой кипишь — Ансельмо так просто из колеи не выбить, после попадания в крепостные он калач тёртый. А мы им понаписали много всего, много разных предложений.

— Они согласились отгружать груз взаимозачётом! — чуть не закричал мой министр. — То есть если грубо, — это он повернул голову ко второму нашему финансисту, Рохелео, которого я, подумав, тоже допустил к столу. — Если грубо, в нашем новом порту на Белой будут сидеть королевские мытари и собирать налог на всё, что грузится на корабли. Точно такие же будут сидеть в Сан-Педро в Мурсии, переписывая их грузы. И поскольку ни мы ничего платить северянам не будем, ни они нам…

— Это называется бартер. Товарный обмен. Баш на баш, — пояснил я для всех. Рохелео понимающе кивнул.

— Вот-вот, — продолжил Ансельмо, чуть сбитый с мысли. — Бартер. И мы, значит, раз денег нет, все-все пошлины фиксируем, а платит потом за всё граф разом. Сразу везёт в казну одной суммой. Граф де Рекс месяц назад от имени короля подтвердил, что они так согласны.

— Это касается только графского добра, правильно понимаю? — въехал Рохелео и просиял. — А в новом порту ещё долго главным товарным потоком будет наше добро, купцы позже подтянутся.

— Именно, друг мой! — отсалютовал я косточкой.

— А платить вы казне будете… Из той суммы, что король… То есть всё королевство собирает на содержание Лимеса. Так? Оставляя золото в Пуэбло, и не думая возить его по таким опасным дорогам?

— Приятно беседовать с умными людьми. — Он меня не разочаровал.

— А теперь ещё и Мурсия… Стоп. Они отдают платить свои пошлины нам! — и тут догадался Рохелео. — То есть… А как? — Недоумение.

— Я ВЫКУПАЮ у него долг перед казной, — пояснил я схему, придуманную, к сожалению не мной, погруженным тогда в тонкости устройства шестерёнок и мельниц, а Ансельмо. — Без дисконта, то есть один к одному. И Ансельмо сейчас пошлёт в Мурсию доверенного человека, который подпишет там все пергаменты, после чего на обратном пути завезёт их в королевскую канцелярию на ознакомление и утверждение. — Представил себе, как оху… Удивится де Рекс и как разозлится король, но так им и надо. — И мы вычитаем из этой суммы оба долга наших графств. Но в связи с тем, что у нас товарный обмен, сумму этого выкупленного долга Мурсия поставляет также, товаром, что нам и надо — нам нужно всего и поболее, и чем бесплатнее — тем лучше. Лес, дрова, уголь, железо. Ну и свекла, но я похоже погорячился, мы и так скупили на корню весь будущий урожай, а новые площади расширять — время надо.

— Свекла это хорошо… — потянула Астрид, расплывшись в блаженной улыбке. — Мне очень понравился сладкий компот. Брат, давай им всех наших соседей угостим? На пир позовём?

— Успеем, — отмахнулся я. — Ты тут без меня главная — ты и угощай. А пир только после войны — делу время.

М-да, с карамелью и правда не рассчитал. Пока её распробуют, пока наладится массовый сбыт, пройдёт время. Потому у нас только одна мастерская и пыхтит, и объёмы далеко не те, что мечталось. Всё же зерновая афёра ничем не перекроется, никакими потоками, примем это как данность. Но есть и хорошая новость — настоящий бизнес начнётся только в следующем году, а к тому моменту мы уже обкатаем технологию и оборудование, и выставим на рынок столько сахара, что никакая конкуренция года два не будет страшна.

А что касается пошлин на товар за пошлины на товар, то они будут платиться уже в следующем году, со следующей суммы лимесных денег. А это другой разговор.

— М-да! — крякнул Рохелео. — Ну вы тут в Пуэбло и фантазёры. Тогда получается нам плевать, что король не даст эти две тысячи солидов? Смысл в этом? Ай, хитро-то как!

— Если наторгуем на них — скорее всего, — закивал продолжающий сиять Ансельмо.

— Наторгуем. — Я противно улыбнулся. — Мы ещё и с Валенсией, и с Таррагоной торговать будем. И проекты есть по пеньке для Картагены. Там объёмы будь здоров вырисовываются.

— Но как мы тогда сможем говорить всем, что нам не дают денег, если они… Пойдут зачётом нам же, и по сути нам их дадут товарами из графства Мурсия и других северян? — напрягся Рохелео. И был чёрт возми прав. Не выйдет больше бедного овца на королевском совете корчить. А туда придётся ехать осенью. И отвечать за базар, в частности за вольное обращение с беглыми и их освобождение.

— Информационная война, — выдал я умный термин. — Что-нибудь придумаем. Для всех это просто торговля, товарообмен, мало кто понимает полностью, как оно устроено. И тем более не все будут в курсе истинных договорённостей. Да и… Не факт, что всё срастется на самом деле, это лишь наши хотелки, как sfericheskiykon’ v vacuume. Карлос Шестой та ещё сука, а де Рекс — опытный противник, не надо его недооценивать. Пока это проект, план, так к нему и относитесь.