Пограничник

— Ты назвал это «демонстрацией флага, Рикардо, — вставил пять центаво Вольдемар. — Авилла может воевать и без флага короля. Наоборот, так даже лучше.

— Убедили, — закивал я.

— Зато, — продолжал наставник, — Авилла, если заходит с войсками на нашу территорию сейчас, теряет всё. Ему дёргаться нет резона совершенно. Он будет ждать. В стране непонятно что творится, возможно, чего-то, какого-то шанса дождётся. Не этой осенью — так следующей. Моя мысль, не надо сейчас совершать резких движений, пусть наёмники идут в Феррейрос, после чего ты встречаешься с горожанами, и, одним из условий мира, ставишь перекуп этих ребят, чтобы двинуть вместе с ними к Кривому Ручью. Перекуп за их счёт, разумеется.

— А кстати да! — воскликнула Астрид. — Они ведь вряд ли получают деньги по факту. Скорее их наняли до Сентября — Октября, минимум. Вот ты получаешь их от города и короля в качестве компенсации для отражения набега. Красивое решение. Чувствуется рука твоей знакомой невесты и её дяди.

— Невесты? — Это Анабель. Ах да, я не успел ей про Серторию рассказать, мы… Заняты были.

— Я женюсь на Катарине Сертории, — нахмурился я, ибо и кроме лекарки хватало людей, кто об этом не слышал. — Правда, пока не знаю, когда, но место застолбил.

За столом прокатился гул шепотков и удивлённых вздохов. Все смотрели: «Граф, ты крут!», а мне было не по себе. Кто там сказал про «шкуру неубитого кабана»?

— Значит, думаете, спустить на тормозах? — прямо спросил я, снова оглядев присутствующих. — Давайте знаете что, сеньоры? Давайте вы сейчас все подумаете и дадите осмысленный ответ, как лучше поступить. Ибо, замечу, что эти выродки уже убили шестерых наших служащих на таможне. У которых остались семьи, дети.

— Ричи, но ведь у нас война с Феррейросом, — возразил Вермунд. — На войне убивают, это нормально.

— На войне. А они напали подло, как тати, — парировал я. — И вторглись без объявления войны, пусть и под флагом наших врагов. По сути это и есть тати. И я даже не трогаю причину войны — сам Феррейрос повёл себя по-разбойничьи, как та ещё тать. И ручаюсь, в наших землях эти наёмники будут вести себя как бандиты — обижать и убивать крестьян, грабить их, насиловать крестьянок, сжигать дома и деревни.

Все дружно попускали головы в столешницу. «А что, по другому бывает?» — общая мысль. А раз не бывает иначе, это никого не задевает — закон же природы. Одному мне больше всех надо, хренов человеколюбец.

— Брат, — первой взяла слово, тяжко вздохнув, Рыжик. — Брат, я считаю, что угроза степняков в этом году слишком серьёзная, чтобы играть в солдатиков. Пусть идут. Пусть подписывают с нами нужный договор на наших условиях. Ты мастер в позу оленя ставить — заставишь сделать это. Обещай им что угодно, а бить горожан и забирать у них шахты будем потом.

«А вешать будем потом». Её слова мне напомнили одного морального урода с близкой родственной страны. Урода не просто фашиствующего, а одного из главных тамошних фашистюг. Я непроизвольно скривился, хотя Рыжик, конечно, имела в виду совсем не то, что тот упырь, и вообще для неё нет ни национальностей, ни идеи превосходства одних над другими. Мы ведь даже степняков хоть и ненавидим, но не считаем какими-то неполноценными. Они такие же, как мы, только больше, сильнее и злее. Но отторжение её слова всё же вызвали.

— Думаю, это лучшее решение, — закивал и Вермунд, на которого я перевёл взгляд. — Надо исходить из угроз. А орки, как ты называешь степняков, на первом месте.

Перевёл глаза на родственничка:

— Ты что скажешь?

— Скажу… — Тот противно так усмехнулся. — Я, конечно, не имею такого военного опыта, как многие тут. И не имею такого веса. Но мне кажется, что разбойники — они всегда и везде разбойники. — Оп-па, неожиданно. — Они пришли к нам, как бандиты, перебив таможенную службу. Хотя могли этого не делать, могли всех отпустить, или выкуп потребовать. Да и вести себя будут не как на дружественной земле. Один мой родственник сказал, что татей надо в выгребной яме топить. — За столом поднялся недовльный гул, но ему было плевать. Я же от этих слов расплылся в эйфорической улыбке: Рома Лунтик — источник мемов? О как!

— Я не хочу прослыть провокатором, сеньоры! — продолжил муж Рыжика, перекрикивая гомон. — Но меня спросили мнение — и я его скажу. Мой шурин много сделал в королевстве для того, чтобы показать, что на его земли с разбоем лучше не лезть. И если он отступит сейчас — всё пойдёт насмарку. Завтра все забудут Кордобу и Каменную Переправу, но будут помнить Феррейрос.

— Мы можем вернуться к Феррейросу после набега орков! — парировала Астрид.

— На каком основании? — зять он на жену.

Молчание.

— Астрид, после набега, приди мы туда, получим в гости всю королевскую гвардию, — ответил сестре я. — Ибо договоры для того и заключаются, чтобы их исполнять. И короля не надо недооценивать — в мирные годы я за свои финты получил бы по шапке по первое число. Мне просто везёт, что в стране смута — я у короля на последнем месте по важности.

Если мы припрёмся под Феррейрос без чёткого «обоснуя», король вспомнит, что ему нужно показать «герцогам» крутость, мощь своей армии, чтоб боялись. И покажет её на нас. Кто считает иначе, прошу высказаться.

Перешёптывания, и тишина. Всё же я прав. А ещё я — везучий сукин сын! Вовремя попал, в нужное время и место.

— Йорик? — перешёл я к опросу следующего магистрата.

Тот нахмурился, покачал головой.

— Граф, я тоже за то, что не надо всякому отребью такое спускать. Да, мы получим выгоду со всех сторон. И уладим конфликт с Феррейросом. И сохраним лицо королю, и он этого не забудет. И получаем до Сентября три сотни отличных воинов. С какой стороны ни крути — везде хорошо.

Вот только дальше что? — повысил он голос и подался вперёд. — Если строить собственную империю, то главное не сиюминутная выгода, а перспектива. Будущее. А будущее может быть только одно: народ идёт вперёд лишь за сильным императором! Плевать на выгоду здесь и сейчас, надо дать всем понять на БУДУЩЕЕ, что граф Пуэбло играет только по таким правилам, и больше ни по каким! И я лично готов со своими парнями прямо завтра ехать встречать бандитов, теребить их по дороге, замедляя движение, чтобы ты мог собрать войско. Я выиграю вам несколько дней, Рикардо, встретимся у Феррейроса, где и похороним выродков.

Сильно сказано. А главное, открыто прозвучало слово «император». Пока не в контексте «повелитель всех земель людей», но уже достаточно опасное звучание. Я непроизвольно вжал голову в плечи, как и некоторые магистраты. А вот кто был не в теме, бароны, например, и лекарка, те наоборот вылупили глаза.

— Вольдемар? — продолжил я опрос.

— Мы не готовы к штурму и оккупации Феррейроса, — покачал наставник головой. — У нас пока нет пехоты, нет легиона. Но они у нас будут. Коня нельзя съесть за раз, Рикардо. Его надо резать и съедать по частям. Давай СЕЙЧАС оставим Феррейрос в покое, как и короля, но ничего-ничего им не забудем и не простим. И как только в стране что-то начнётся, а мы будем готовы к штурму стен, мы первым делом туда прогуляемся. Ибо чувствую, наш легион спокойно сможет противостоять королевской гвардии. ЗАВТРА мы отобьёмся и от короля, и от герцогов, и от самого дьявола! — На последней фразе он повысил голос до восторженного — проникся идеей баталий, понял их будущую эффективность. — Но СЕГОДНЯ мы ещё не готовы к тотальной войне.

— Логично, — закивал я. — Со всех сторон логично. Кроме того, что повода напасть на купчишек может не быть десятилетия. И всё это время придётся терпеть в тылу, в двух-трёх днях пути от замка, нашего промышленного центра с кучей передовых производств, мощный враждебный город с сильной армией и неподконтрольной тебе экономикой. Город, способный навербовать за пределами графства армию и ударить с тыла во время большого шухера с юга. Но я твою позицию понял, — кивнул я Вольдемару. — Рохелео? Ансельмо? Что скажет наш экономический блок?