Погребённые заживо

— Честно говоря, если ты можешь добавить еще что-то…

— Я посещаю уроки живописи и считаюсь на них одним из лучших учеников, — гордо заявил парень.

Холланд непонимающе смотрел на него.

— Я довольно хорошо рассмотрел женщину, которая была с Люком. Если хотите, я мог бы ее нарисовать.

— Это мы организуем, и как можно скорее, — оживился Холланд.

Парсонс записал имя и адрес мальчишки. Они задали ему еще несколько вопросов: где именно он стоял? На каком расстоянии от Люка? Был ли рядом с ним кто-нибудь еще?

— Поговаривали, что она вроде бы подружка Люка, — совершенно неожиданно заявил парень, — но я бы этого не сказал.

— Почему? — Холланду с трудом верилось, что мальчуган может разбираться в таких делах; он не тянул на «предмет обожания» школьных официанток.

— Язык тела. — Он ответил так, как будто это было очевидным и беседа стала ему немного надоедать. Однако говорил он убедительно, так что Холланд, хотя и удивился, был вынужден признать его слова заслуживающими как минимум внимания.

— А что Люк? Каким он казался?

— Думаю, весьма довольным. Они прошли буквально рядом со мной, он что-то ей говорил.

— А ты не?..

— К сожалению, мне ничего не удалось расслышать, но он выглядел… довольным.

— А не было впечатления, что он идет против воли, по принуждению? Может, он выглядел напуганным?

— Он — нет, она — да. — Мальчик в смущении вертел портфель. Смотрел мимо Холланда и Парсонса, в сторону ворот школы, как будто ждал приятеля. — Она выглядела напутанной до смерти.

Торн явно с толком воспользовался своим проездным.

Он побывал в Баркинге, побеседовал с детективом из отдела по сбору, потом полтора часа добирался до Финчли, чтобы побеседовать с начальником «Летучего отряда». Оба рассказали ему, каким славным малым был Тони Маллен, какая это была потеря для Конторы, когда он так рано вышел на пенсию, и как ужасно, что его семья стала мишенью для преступников. Один из собеседников признался, что начал собирать деньги в своем подразделении, но потом вернул их, когда понял, что не знает, на что именно собирает.

Они просмотрели уже усеченный список Маллена. Оба воздержались от комментариев, но каждый рассказал историю-другую, вспоминая свои — совместные с Тони — заслуги в поимке и водворении в тюрьму указанных в списке особ. Торн слушал, в нужных местах смеялся, поощрял собеседников к тому, чтобы они еще вспомнили былые дела, которыми занимался Маллен и которые, как им кажется, могут иметь отношение к происходящему. Он готов был включить в список любое имя, которое требует, по их мнению, проверки — просто для того, чтобы исключить всякие сомнения. Так всплыли еще два имени — теперь в списке, который имел с собою Торн, направляясь в Колиндейл на запланированную встречу в Пиль-центре, было четыре фамилии.

В «кабинете особо важных дел» на четвертом этаже Бекке-хауса Торн провел пятнадцать минут, сплетничая со своими сослуживцами: попил кофейку с Ивонной Китсон, которая казалась несколько озабоченной собственными мыслями; обменялся шутками с Самиром Каримом и Энди Стоуном, которые заверили, что для всех он словно и не откомандирован из отдела. Просунул голову в дверь кабинета Рассела Бригстока в тщетной надежде на моральную поддержку.

Начальник управления уголовного розыска Тревор Джезмонд, как только Торн вошел, дал ему понять, что у него нет времени на посторонние разговоры.

— Это не займет много времени, сэр!

— Ладно. Я весь внимание.

Торн, как мог коротко, ввел Джезмонда в курс дела Люка Маллена. Он объяснил, что они всерьез полагают: главный мотив похищения сына Тони Маллена — месть отцу; что они ищут любого, кто мог бы затаить на него обиду. Из слов Торна выходило, что Джезмонд отлично знает Маллена, проработал с ним бок о бок несколько лет, поэтому он, как никто другой, сможет грамотно и профессионально вникнуть в самую суть списка подозреваемых. Торн явно хватил через край, но, хотя он и видел, что Джезмонду прекрасно понятна его грубая лесть, прием сработал.

— Естественно, я с удовольствием помогу, — сказал Джезмонд.

Торн полез в карман за списком.

— Конечно…

— Тони и Мэгги сейчас приходится туго.

— Со времени нашего последнего телефонного разговора добавились еще две фамилии…

Джезмонд встал и направился мимо Торна к двери, снял с металлической вешалки пальто.

— Продолжим наш разговор по дороге. Так я смогу одновременно заниматься и другими делами.

— Это совсем коротенький список…

— Как там любят говорить женщины? Что мы, мужчины, не можем делать несколько дел одновременно?

Торн промолчал, с беспокойством заметив, что тонкие губы Джезмонда расплываются в неком подобии улыбки.

Одним из «других дел» оказалось долгое и утомительное посещение автошколы при управлении, где по совсем непонятной причине они стояли и наблюдали, как слушатели курса вождения повышенной сложности ездят по треку или проносятся по испытательной дорожке со скользким покрытием.

Джезмонд жестом подозвал одного из инструкторов, потом спросил, перекрикивая гул мотора:

— Вы любите мотоспорт, Торн?

Торн сделал вид, что не расслышал, и попросил Джезмонда повторить вопрос, тем временем обдумывая, что же соврать. Он наблюдал, как «ауди», пронзительно визжа тормозами, лавирует между рядами столбиков-заграждений.

— Только когда машины сталкиваются, — в конце концов ответил он.

На том и порешили.

Автошкола располагалась как раз напротив легкоатлетического стадиона. Совсем не впечатленный видом маневрирующих на предельной скорости машин, Торн посмотрел в другую сторону и увидел толпу новобранцев, бегущих медленной трусцой по асфальтовой внешней дорожке. Каждый был одет в синий спортивный костюм, но некоторые совсем не походили на спортсменов. Многие явно с куда большим удовольствием разгоняли бы демонстрантов или подбирались к вооруженному преступнику.

— Тони Маллен всегда был в приличной физической форме, — сказал Джезмонд. — В такой, что дай бог всякому! Торн, вы не хуже меня знаете, что большинство негодяев, которых мы сажаем за решетку, относятся к аресту как к части нашей работы. Они не воспринимают его как сведение личных счетов. Если они будут пытаться поквитаться с каждым полицейским, который отправил их за решетку, у них просто не останется времени на свое основное ремесло, чтоб его черт побрал!

Торн знал, что в целом так оно и есть, но он также знал (может, даже лучше многих), что всегда есть исключения из правил. Когда речь шла об убийцах, встречались такие, для кого арест был далеко не профессиональным долгом полицейского; реакцию подобных типов, когда их ловили и они уже больше не могли потакать своей навязчивой идее, нельзя было назвать предсказуемой.