Погребённые заживо

— Не стоит быть таким неблагодарным козлом, — сказал Торн. — Если бы не мы, сидеть бы тебе сейчас за убийство Сары Хенли. Гнить где-то в Белмарше или Брикстоне.

— Спасибо большое. Но не будем забывать, что именно вы — те придурки, которые меня арестовали.

Справедливое замечание.

— Но все же удачно разрешилось, — заметил Торн.

Было тепло, хоть и дул легкий ветерок. Торн снял свою кожаную куртку и положил себе на колени. Лепестки цвета вишни мягко кружились над тропинкой; к мусорной корзине, стоящей у скамейки, прилипла обертка от мороженого.

— Я ушам своим не поверил, когда услышал, — признался Фристоун. — Я имею в виду о той женщине, жене Тони Маллена. И ее любовнике.

— Ты когда-нибудь ее видел? Раньше, когда она была Маргарет Стринджер?

— По правде сказать, я имел дело только с мисс Бристоу. — Он повернулся к Торну. — Я расстроился, когда узнал о ее смерти. Она была хорошей. Если хотите знать, и поделом уроду, который ее убил!

Торн несколько раз изменил позу, пока боль не утихла.

— Значит, для тебя это явилось неожиданностью, когда ты узнал, что на самом деле произошло с Сарой Хенли?

— Еще какой!

— Не ожидал, что это совершила жена Тони Маллена, а не он сам, да?

— Не понял?

— Я думаю, ты считал, что Маллен хотел повесить это дело на тебя. Я не утверждаю, что ты полагал, что он сам ее убил, но, вероятно, он с готовностью обвинил в этом тебя. Он был бы вне себя от радости, если бы упрятал тебя за решетку. Я прав?

Фристоун пожал плечами, забеспокоившись за свою шкуру.

— Грант, у тебя нет веских причин, чтобы скрывать от меня правду. Маллен сейчас уже не в состоянии тебе навредить. Или оказать услугу.

Именно к этому пришел Торн, совершив серию поездок. Череда безрадостных вероятностей, обозначившихся в темноте, осветила самые потаенные уголки…

А что, если преступление Адриана Фаррелла было в некотором роде реакцией на то, что он сам подвергался насилию, и вероятнее всего дома?

Если звонки из дома Фарреллов в дом Малленов были звонками отца к отцу, а не сына к сыну, что они могли обсуждать?

И что такого мог рассказать Питер Ларднер, чего так боялась Мэгги Маллен? Или он уже нашептал Люку на ушко в пыльном темном подвале о парочке «скелетов в шкафу»?

Торн не был абсолютно уверен, что мыслит и нужном направлении, но ему казалось, что он попал в точку. Он был почти уверен, что Тони Маллен, не желая упоминать имя Гранта Фристоуна, старался скрыть не только интрижку своей жены.

Лишь Фристоун мог подтвердить или опровергнуть его догадки.

— Ты не похож на парня, который любит детей, — признался Торн.

Фристоун обернулся к нему, его губы побелели.

— Ты их не любишь. Вот в чем дело! Не знаю, чем отличается тот, кто любит детей. — Он кивнул на двух пожилых мужчин, которые сидели через две скамьи от них, поглощенные беседой, потом на молодого мужчину, который приближался к ним трусцой, не отставая от бегущей рядом с ним молодой женщины. — Они не похожи на педофилов… Он не похож.

Торн указал на худощавого мужчину, который отвернулся, пока его собака справляла нужду на краю тротуара.

— А вот он, смотри, похож.

— Что я должен на это ответить?

— У большинства из нас нет настоящего… нюха, так я думаю. Мы не в состоянии распознать тех, кого раздирают подобные физические желания и потребности. Мы не ловим их сигналов, знаков, если предположить, что они подают таковые. — Он вытянул ногу, расправил плечи. — А ты, интересно, ловишь?

Фристоун молчал.

— Ты не угрожал Тони Маллену физической расправой, — продолжал Торн. — Ты не обещал, что доберешься до него или членов его семьи. Ты угрожал разоблачением. Тебе было известно, кто он.

Они помолчали, наблюдая, как мимо пробегают бегуны.

— Я не мог этого сказать, — произнес Фристоун. — Мое слово против его. Абсурд.

— Тогда что?

— Я встречал его раньше. Как-то в воскресенье вечером на пикнике у… одних приятелей. Мы болтали, нас было несколько человек. Позже, уже наверху, мы обменялись «материалом». Ничего чересчур «тяжелого». Но он явно был знаком со многими. Он знал все лучшие веб-сайты, где… а тогда таких сайтов было не так много. Я никогда не думал, что он — коп. И он едва ли мог предвидеть, что такое случиться, верно?

— Я бы так не сказал.

— Он чуть не обосрался, когда вошел в комнату для допросов и увидел меня.

— Тогда ты стал угрожать?

— Это, блин, мне разве помогло, а? Маллен заявил, что я могу говорить все, что мне вздумается. Сказал, что будет настаивать на том, что работал под прикрытием, внедрялся в круг педофилов, собирал доказательства и так далее.

— Долго бы ему пришлось от этого отмываться.

— Я тоже так думал. Но он не волновался. У него было другое мнение. Он предупредил меня, что позаботится о том, чтобы в камере меня как следует «проучили», если я скажу хоть слово. И тогда, зная, что он сдержит слово, я попридержал язык.

— Однако совсем другое дело, когда ты вышел, — предположил Торн.

К ним подбежал один из сыновей Джейн Фристоун, тот, который играл здесь, когда они с Портер впервые наведались сюда, и спросил, не даст ли он ему конфет. Фристоун пообещал, что он получит их позже. Мальчик равнодушно отвернулся, как будто даже не помнил, о чем только что просил.

— Он пришел ко мне, — признался Фристоун. — Уже не такой самоуверенный. И дело скорее в политике — или называй это, как хочешь — он ведь уже был главным инспектором.

Торн не смог сдержать улыбку.

— Он сказал, что может мне помочь, если я буду хранить определенную информацию при себе. Сказал, что может повлиять на исход моего дела.

— Потому что его жена работает в МКОБ?

— Тогда я этого не знал. Я понятия не имел, о чем он говорит. Но потом этот ужасный случай с Сарой. Стало не до этого, я бежал.

— Значит, ты считаешь, что это произошло из-за Маллена?

Он шмыгнул носом.

— Такие мысли меня посещали. Но, в конечном счете, разве это имеет какое-то значение? Я не собирался ходить и кого-то в чем-то убеждать.