Похищение Европы

Участок у деда большой: придомовые постройки, огород, виноградник. Дом одноэтажный в старом молдавском стиле, теперь так уже не строят. В глубоком и сыром подвале стоят заплесневелые бочки с вином, а двор от ворот до дома укрыт виноградом.

Для Командора и дяди Павла дед Тудор такой же старик как они для меня, хотя, если честно, все старики для меня входят в одну возрастную категорию: где шестьдесят пять, там и восемьдесят пять. Ну и, кроме того, Командор утверждает, что применительно к течению человеческой жизни все законы физики, кроме одного, не работают.

– Время течёт не всегда одинаково, – говорит он. – Вспомни, какими длинными были летние каникулы в классе этак пятом-шестом. А теперь? Лето короче?

– Сто пудово, – без тени сомнения отвечаю я.

– Раз-два – лето прочь. Дальше – ещё быстрее. После сорока в неделе остаётся всего два дня: понедельник-воскресение, понедельник-воскресение – до мельтешения в глазах. Тут как раз и включается тот единственный закон физики, который работает. Про ускорение свободного падения помнишь?.. Ну вот! Применительно к человеческой жизни работает безотказно: чем ближе к земле, тем выше скорость, а то, что мы летим к земле и все там будем, никто в этом не сомневается, – он с усмешкой смотрит на меня, хитро подмигивает. – Ну разве, что ты. И то до поры до времени.

К концу лета, когда домашнее вино начинает терять вкус и цвет, у Командора и дяди Павла появляется тяга к переменам, и на длинном дощатом столе во дворе у деда Тудора появляется бутылка водки, а сам дед начинает ворчать:

– Что вы за молдаване, раз водку пьёте?

Дед Тудор к «змию» никогда не прикасается и пьёт только вино, которое в понятие «змия» у него не входит. У нас в Молдавии бытует такое мнение: раз пьёшь таблетки, значит, калечишь организм побочными эффектами, а пьёшь вино, значит, лечишь. Вопрос в дозировке.

Веру в целебную силу вина в Молдавии искоренить невозможно. Каждый у нас знает хотя бы одну историю о его чудодейственной силе.

«Тётю Веронику знаете? Жену дяди Иона, который работает водителем на «двойке», ну тот, помните, у которого брат построил двухэтажный дом возле русской школы?.. Нет, не этот, этот давно уехал, – тот у которого жена в Кишинёве в собесе работает. Так вот, у тёти Вероники соседка была, а у той соседки дочка малая, в те времена только говорить научилась. Заболела она, и что за болезнь у неё ни один врач не знает. У девочки жар несколько дней, а она постоянно клянчит: «Хочу оно». Что оно? И то ей дают и это, – всё ручонкой отталкивает, плачет и клянчит: «Хочу оно!» Так и продолжалось, пока однажды за столом не увидела стакан вина. «Оно, оно, оно!» – кричит и тянет ручонки. Отлили ей в рюмашечку на два глотка, и следующие два дня по чуть-чуть давали. Всё, милые мои! Болезнь как рукой сняло. Девчонка выросла, в школу уже ходит и не про какие болезни не вспоминает».

Во время разгрузочных дней всё лето разговоры шли только об Украине. Дед Тудор ко всему происходящему там относится спокойно, как к чему-то постороннему, а для Командора и дяди Павла Украина – это особая тема в отношениях. Здесь их мнения тоже разошлись, но если о выборе Молдавии они могут спорить со снисхождением друг к другу, то в спорах по поводу Украины ещё некоторое время назад у них доходило до крика.

В какое-то время я стал замечать, что стремление стариков докопаться до правды начало угасать: Командор всё больше склонялся на сторону самопровозглашённых республик Донбасса, дядя Павел на сторону Киева. Увы, крылья правды тоже устают, и тогда парить над схваткой становится трудно, – нет-нет, да и приземлишься где-нибудь сбоку, откуда не всё видно, но где спокойнее, уютнее и понятнее, – хотя не факт, что правдивее. Тем более, что правда бывает мерзкой как скрип пенопласта по стеклу.

Чисто внешне всё было как раньше, – старики изучали различные источники информации, что-то доказывали друг другу, прислушивались к аргументам, соглашались с неоспоримыми фактами. Да и меня не переставали поучать: «Единственный способ не стать информационным болванчиком – сцепив зубы, читать ненавистные тебе источники альтернативной информации», но я чувствовал, что поиск правды для стариков превратился в формальность, а в душе каждый оставался при своём мнении, ибо свои врут ладно и лихо, а чужие – мерзко и возмутительно.

Они даже стали приходить ко мне порознь. Если раньше им было интересно всё без исключения, то в последнее время Командор не просит меня заходить на проукраинские сайты, дядя Павел не интересуется сайтами пророссийскими. Ответы у обоих одинаковы: «Достали, тошнит уже»

Особенно сильно накалились отношения между стариками, когда над Донбассом сбили «боинг». Вот тогда мне и стало казаться, что дружба стариков, тянущаяся «ещё с прошлой жизни», готова разъехаться в разные стороны, как ноги у человека, впервые ставшего на коньки. Хотя куда денется одна нога от другой? А вот затылком об лёд – это запросто.

Сходились во дворе:

– Тебе промыли мозги, – кричит Командор, теряя свою обычную степенность и яростно потрясая указательным пальцем.

– Кто мне мыл мозги? – с таким же запалом отвечает ему дядя Павел. – Одной и той же информацией пользуемся.

Досадливо махали руками, разбегались по квартирам, но уже через несколько минут, то один, то другой выбегал на балкон, кричал, нисколько не заботясь о том, что спрятавшийся в доме адресат может и не услышать:

– Зачем из украинцев делают фашистов?

– А зачем из жителей Донбасса делают террористов? Якобы они сами обстреливают и разрушают свои города. Утром проснулся, поехал на передовую, развернул пушку, взорвал свой дом с женой и детьми. Нормально, да? И главное верят в эту чушь! Всей страной верят!

– А ты слышишь, что говорят русские? Убийства русскоязычных граждан при помощи систем залпового огня. Нормально, да? У украинцев появилось новое оружие – ракеты, наводящиеся по этническому признаку – наводятся только на русскоязычных, а украиноязычных обходят стороной.

– Ну что ты пристал? На Донбассе большинство русскоязычных. Убивают всех! Тебе от этого легче? А голодомор тоже самонаводящимся был? Поражал только украинцев, обходя русских?

Непонимание порождало злость, злость порождала крик, крик порождал обиду. Казалось, дружба стариков не просто разлетелась вдребезги, но и сами дребезги распылилась на наночастицы.

Когда речь идёт об Украине, старики готовы спорить до хрипоты, но начни в их присутствии хаять Советский Союз, и оба волшебным образом оказываются в одной упряжке. При Союзе всё было лучше: и деревья выше и доллары зеленее. Хотя дядя Павел говорит, что доллар тогда стоил всего пятьдесят семь копеек, но в свободном обращении его не было. Так что неизвестно, был ли он зеленее, но то, что девки давали чаще, – дядя Павел при этих словах делает хитрые глаза, заговорщически оглядывается, – не слышит ли тётя Надя, и, пригладив указательным и большим пальцами усы, нарочито переходит на шёпот: «Это доказано теорией и практикой».

Иногда я пользуюсь этим единодушием стариков, чтобы отвлечь их от «огнеопасных» тем. Сойдутся они из-за Украины, а я тихонько перевожу разговор на совок, ляпну что-нибудь нарочито пренебрежительное, вроде бы и не в тему:

– Да кто сейчас захочет вернуться в ваш Союз? Там ни компьютеров, ни мобильных телефонов не было.

Всё! Украина забыта, старики наезжают на меня с двух сторон.

– Ага! – говорит Командор. – А в Римской империи не было ни автомобилей, ни поездов. Весь мир развивается, а Советский Союз, сохранись он, должен был бы застыть на уровне начала девяностых. Так, по-твоему?