Похищение королевы

Действительно, есть над чем!

По ассоциации мне вдруг вспомнились таинственные «коробочки», которыми пытаются овладеть пока неизвестные преступники. Не эта ли причина подстегнула «покупателя» коммуналки на приобретение недвижимости?

— Пойду прогуляюсь, а вы пока решайте свои… проблемы.

Костя кивнул на тахту, откуда недавно поднял к моему лицу важную улику морального разложения. В виде коротышкиного бюстгалтера.

Все же отыгрался!

Ради Бога! Я не член почившей в бозе компартии и сейчас не прошлые годы, когда общение с женщиной без соответствующей регистрации брака в ЗАГС, е представлялось миной, заложенной под основы коммунистического мировозрения.

Все произошло так, как и должно было произойти. Активно борясь за сексуальную и алкогольную чистоту партийных родов, коммунисты проглядели более серьезную опасность — примитивную показуху и наличие перевертышей. Даже среди крупных идеологов. Именно они, а не сексуально озабоченные члены партии либо партийные алкаши, развалили, казалось, несокрушимый монолит большевиков…

— Вам не кажется, что роль посетителей могли сыграть ваши коллеги?

Костя подумал, поерошил и без того вз"ерошенные волосы.

— В принципе, все возможно. Иногда правая рука не знает, что делает левая. Так бывает и в нашем ведомстве. Ничего ужасного и непоправимого. Но сейчас меня больше интересует странный отказ старика переселиться из коммуналки в отдельную благоустроенную квартиру. Такого просто не бывает. За этим отказом что-то скрывается. Что? Подышу свежим воздухом, продует ветерком мозги, авось, в голову придет что-нибудь стоящее.

Я следил за передвиженнями по комнате агента уголовки. Он бегло просматривал какие-то бумаги, отбрасывал ненужные и рассовывал по карманам важные, положил во внутренний карман пиджака магнитофон, проверил пистолет в наплечной кобуре.

Впечатление — собирается не на прогулку, а на опасную операцию по задержанию махровых преступников.

Мне даже в голову не пришло спросить — куда он идет и где собирается провести время до полуночи. Все правильно — охраняя собственное самолюбие ни в коем случае нельзя посягать на чужое.

Тем более, что мне предстоит известить Костю о своих планах на завтрашний день. И проследить его реакцию. Прояснить: в качестве кого приставлен ко мне «братишка»: телохранителя либо командира? Если командовать и повелевать, пошлю его по известному адресу. Не ругаясь и не применяя силовые приемы. Если телохранителем — окончательно успокоюсь.

— Завтра утром я уезжаю, — равнодушным тоном проинформировал я, стараясь, чтобы эта информация не походила на унизительную просьбу разрешить поездку. — Есть дела в Москве…

— Какие дела?… Учтите, Павел Игнатьевич, мне положено знать все. И я не имею права отпускать вас одного. Ехать с вами завтра тоже не могу. Нельзя ли перенести поездку на послезавтра?

— Нельзя! — твердо ответил я. — Я должен поговорить с внучкой соседей, которую, якобы, похитили. Привык выполнять обещанное, — Костя кивнул: знаю, мол, не рассусоливай. — Этот разговор не перенести, ни отложить. Не беспокойтесь, со мной поедет надежный человек…

— Кто именно? Еще раз повторяю: от меня — никаких секретов. В первую очередь, такой порядок в ваших интересах.

Значит, «братишка» прислан не в качестве командира-начальника — оберегать мою персону от посягательств изнутри коммуналки и вне ее. Меня это вполне устраивает. Даже больше, чем «вполне».

Но вот ответить на прямо заданный вопрос не могу. Представляю себе реакцию сыщика, узнай он о том, что «надежный» человек — бандит, приставленный ко мне Доцентом! Да он же собственной слюной захлебнется от возмущения, немедленно позвонит Стулову, закатит такой скандал — оглохнешь.

— Оперативник местной уголовки, — нашелся я. И подумал: а если, на самом деле прихватить Гулькина? Удвоенная надежда на успешное вызволение Верочки.

— Ну, если так…

Согласие — обманчивое. Нисколько не удивлюсь, если Костя завтра же утром побежит в дремовскую уголовку проверять «надежность» еще одного телохранителя. Ну, и пусть проверяет — к тому времени я буду уже в Москве. По возвращению что-нибудь придумаю.

— Я пошел.

Костя задержался возле выхода из комнаты. Зачем? Ах, вот оно что — ключи от израильских замков! Не звонить же ночью в дверь, не стучать же ногами.

Казалось бы, мелочь, но она для меня немаловажна. Не хочется, чтобы в разгар «беседы» с коротышкой появился третий лишний. Сразу испортит аппетит. Как это уже сделала баба Феня.

Но другого выхода не существует.

— Возьмите ключи.

Оставшись один, я снова раскрыл нудный роман. Но думал вовсе не об описываемых в нем событиях.

Похоже, завтра завершатся поиски сбежавшей или похищенной королевы красоты города Дремова. И добьюсь этого я сам, практически без помощи официальных органов и частного детектива, в качестве которого выступает Стулов.

И все же на этом заключительном этапе помощь мне не просто нужна — необходима. Ибо я не сыщик и не оперативник — обычный писатель, задача которого — выдумать и облечь придуманное в правдоподобные рамки. Какой с меня толк в реальном расследовании? Тем более, при задержании преступников.

Подумал и вспомнил идею, возникшую во время беседы с Костей. Привлечь официальное лицо, сотрудника местной уголовки. Вышел в коридор, снял трубку и набрал номер домашнего телефона Федора Гулькина. Долго не говорил — обычная короткая просьба составить компанию. Для посещения первопрестольной. Слава Богу, сундук пустовал. Баба Феня, не слушая слезливых просьб и сердитого рычаний, отконвоировала старика в семейную постель.

Гулькин все понял без долгих раз"яснений и сразу согласился.

Теперь остается второстепенное.

Пожалуй, все же не второстепенное, а часть основного. Ибо соседка — важная деталь запущенного механизма.

Я выждал минут десять и несколько раз стукнул согнутым пальцем в стену, отделяющую мою комнату от комнаты Надин. Сигнал расшифровывается без применения таблиц и кодов. Приходи, квартирант ушел, путь открыт, жду.

Коротышка не стала ожидать, когда старики уснут, ее подстегивало не только сексуальное желание — томящее душу любопытство. Зачем приехал брат любовника, куда отправился, на ночь глядя, долго ли собирается мешать укреплению взаимопонимания будущих супругов?

Я представил себе мучение Надин во время ожидания моего разрешающего постукивания. Ничего страшного, чем дольше мучается женщина, тем больше любит. А если любит, не станет упрямствовать — раскроет все ей известное и… неизвестное. Постулат, не раз оправдавший себя в прошлом, уверен, не подведет и сейчас.

Правда, он не относится к одной единственной женщине — моей паспортной супруге, Машеньке. Она — неприкасаемая, все грязное сходит с нее, оставляя белоснежную, нежную, добрую душу… Я никогда не путаюсь в ласковых сравнениях, не стесняюсь их, если они относятся к Машеньке…