Похищение с сюрпризом

Она вскочила, но лосиные ноги подвели. Или, лучше сказать, копыта, которые поехали в разные стороны. К счастью, обошлось без падения, но злости от этого не убавилось.

– Убью! На костре сожгу!

– Ой-ой, напугала! Я сейчас даже не здесь.

На Лизетту насмешливо взирала ведьма Клотильда. Не столь растрепанная, как при прошлой встрече и…полупрозрачная. Сквозь тело в коричневом балахоне отлично просматривались кресло и стена с пейзажем в массивной раме.

– Подумаешь, - протянула Лизетта. – Найду и на костре сожгу.

Новая угроза тоже не впечатлила неприятельницу.

– Ты сначала медальоны найди, - посоветовала она.

– Тебя не спроси-си-си-ли…

Бывшая ведьмина воспитанница вытаращила глаза.

Клотильда знает о задании лесных?! Во, дела!

– Послушай внимательно, девочка. Это в твоих интересах.

Но Лизетта перебила.

– О! Подозреваю, тебе тоже нужны треклятые побрякушки?

– Не ёрничай, - посоветовала ведьма. – А то сделаю так, что навсегда лосихой останешься. Или коровой. Будешь вместо фруктов травку до конца дней жевать и молоко мужу давать. Да, мне нужны медальоны. Точнее, один медальон – истины. Власти и удачи можешь отдать лесным. Мне они без надобности. Коли сделаешь, как велено, подскажу еще один способ от проклятья избавиться.

Лизетта молчала, переваривая услышанное, а сердечко стучало, как безумное, от волнения. Это Клотильда «хорошо» придумала. Пообещать желанную награду. Только вот она воспитанницу не дурой набитой вырастила.

– И на что мне твой способ? Мертвому всё равно, человек он иль слон неповоротливый.

– А если я помогу от лесных скрыться? Сделаю так, чтоб посчитали тебя покойницей. Будешь жить припеваючи. Мужем, правда, придется пожертвовать. С другой стороны, он тебе ни капли не мил. Какая печаль?

Лизетта грозно засопела.

– Ты ж сама сказала, что я…

– Отправишься вслед за ним, коли помрет? – подсказала ведьма. – Ну, сказала. Я установила это правило, могу и отменить. Хорошенько подумай, девочка, прежде чем отказываться. Это выгодное предложение.

Сказала и исчезла, будто привиделась.

Лизетта снова легла на пол, ощущая странную пустоту. И, что греха таить, злость. Мерзкая-мерзкая Клотильда! Отвратительное предложение! Гадкое! Да, муж ни капельки не дорог. Свалился на голову. Вместе с ворохом проблем. Но она – не убийца. Это батюшка-император привык распоряжаться чужими судьбами: казнить или приговаривать к заключению. Лизетта же знает, каково по другую сторону, когда тебя перебрасывают с места на место, как котенка, не спрашивая разрешения. Она знает, что такое жить без права голоса. Брошенной! Отвергнутой!

И все же… Всё же в глубине души червячком копошилось желание (или призрачный намек на него) принять предложение ведьмы. Лизетта считала, что никогда этого не сделает. Но мечтать-то никто не запрещал. О свободе. От проклятья и глупого брака.

Ох, ну и где этот муж? Быстрее от голода помрешь, чем дождешься от него прока…

Стоило подумать, скрипнула входная дверь.

Лизетта вскочила, приготовившись выплеснуть на Гастона негодование. Однако порог переступил вовсе не он, а рыжая девчонка в платье горничной.

– Ой! – она попятилась, встретившись взглядом с лосихой, и промямлила. – Зверушка…

Та с трудом сдержала порыв осчастливить «гостью» знанием, что никакая она не зверушка. Вместо этого хмуро оглядела девчонку. Смазливенькая. Глазища серые, огромные, губки бантиком и ни одной веснушки, что весьма необычно для рыжеволосых. Наоборот, кожа белая-белая. Как молоко. А вот брови не понравились. Нахмуренные, да так, что на переносице видны морщинки.

– Ну, и где эта так называемая жена? – тем временем, поинтересовалась девчонка. Спросила не лосиху Лизетту, разумеется. А, скорее, саму себя. И каблучком притопнула. Мол, она тут всем покажет: и женам, и неучтенному зверью.

Первым делом нахалка распахнула дверь столовой. Никого не обнаружив, проследовала в спальню Лизетты. Та не рискнула отправиться следом, но явственно услышала, как звякнули хранящиеся в шкатулке украшения. Та-а-ак! Решили устроить примерку. Ну-ну! Сейчас кое-кто получит копытом в лоб!

В голове предостерегающе зазвучал голос лесного деда:

«Что выберешь, оборотень: смерть или шанс на благополучный исход?»

Лизетта закрыла глаза, призывая себя сохранять спокойствие. Нельзя копытом в лоб. Как и в другие части тела. Узнает герцог Винзур, выставит вон. Даже приказ императора не поможет. А им с муженьком надобно тут оставаться. Иначе плакал шанс на упомянутый «благополучный исход». А первый вариант ей ну никак не подходит.

Рыжая нахалка вновь появилась в поле зрения минут через пятнадцать. С шальной улыбкой на губах. Видно, примерка чужих украшений доставила немало удовольствия. Постояла, задумчиво глядя на лосиху. Пальчики нервно теребили прядь волос.

– Интересно, зачем эта дура провинциальная тебя сюда притащила? Ты, понятное дело, смирная зверушка, но в чем смысл?

Лизетта явственно представила, как из ушей повалил дым. Черный дым!

Это она-то смирная?!

Стоп! Провинциальная дура?! Ну, держись, рыжая!

Девчонка, не подозревая о готовящейся расправе, шагнула к спальне Огонька. Рывком распахнула дверь и…

От грохота и последующего за ним вопля заложило уши. Лизетта даже на расстоянии ощутила волну жара. А незваной гостье досталось основательно. Причитая и ревя навзрыд, она терла покрывшееся сажей лицо, но лишь размазывала черноту. Волосы стояли дыбом. Не рыжие. Вовсе нет. Темно-серые, с налетом пепла. Столкнешься с таким «чудищем», нервный тик заработаешь. Или заикание.

– Ты еще кто?
– на пороге злосчастной спальни появилась Огонёк, сложив руки на груди.

Но вместо ответа получила лишь горестное «Уууууууууу…»

– Кто тебя просил дверь открывать, а? Весь обряд испортила! – девчонка назидательно покачала головой и повернулась к Лизетте. – А ты почему не помешала?

– Дык я это… - выдала та, забывшись, и добилась оглушительного визга горничной.

Еще бы! Где это видано, чтоб лосихи по-человечьи разговаривали?

– Ма-а-а-ама! – взвыла рыжая нахалка и ринулась к выходу.

Но и тут приключился казус. В виде очень «вовремя» вернувшегося Гастона. Поднос, что он держал в руках, со звоном приземлился на пол. А с ним и столь желанный завтрак-обед. Лизетте только и осталось с тоской взирать на стекающие по стене ручейки молока и соуса, пока муженек чертил в воздухе защитные знаки и судорожно повторял:

– Свят, свят, свят…

****

Задержался Гастон неспроста. По пути на кухню его останавливал каждый встречный, желая знать, каково жить со страшной, как все на свете черти, женушкой. Он только диву давался: откуда все так быстро узнали о женитьбе, а, главное, с чего вдруг приписали Лизетте уродство. Оказалось, Теодор постарался – старший братец светлости. Разболтал всему замку о «глупой ошибке» Гастона. Мол, решил выкрасть богатую наследницу, да перепутал замки и умыкнул дурнушку, которую родня подальше от людских глаз держала, дабы никого не пугать.