Похищение века

Судя по тому, что рассказал Федор Ильич, проникнуть туда незамеченной вполне возможно Разумеется, обнаружить в лебедевской квартире плащ Радамеса у меня имелось не более одного шанса из тысячи, но на это я и не надеялась: было бы слишком просто!

Что я рассчитывала там найти? Я и сама не знала. Но попытать счастья было необходимо.

Ведь этот тип знает, что плащ похищен! Именно знание промелькнуло в его глазах, когда я заговорила с ним о "дядюшкиной" реликвии...

– Что вы сказали, Танечка?
– Мигель склонился ко мне, не отрывая глаз от сцены.

Оказывается, в своем "охотничьем" азарте я уже бормотала вслух! Хорошо еще, что кругом все свои: в директорской ложе мы сидели втроем.

– Да нет, ничего . Я говорю: он знает о похищении, Лебедев. Я разговаривала с ним сейчас.

– А-а.. Нет, вы только послушайте, до чего хороша эта ленинградка из "Мариинки"! Какая глубина! Кантилена...

Он меня даже не слышал! Нет, этот парень неисправим. Просто какой-то сдвиг по оперной фазе! "Хороша"... А по мне - так ничего особенного.

Я еле дождалась, когда зал - от партера до четвертого яруса взорвался аплодисментами и люстра под потолком начала оживать.

– До встречи, дорогой "дядя", желаю вам приятных впечатлений! Федор Ильич, проводите меня, пожалуйста. Только умоляю вас: пойдемте на этот раз через сцену!

– Я позвоню вам, Танечка!
– поймав на лету мою руку, испанец бросил мне вслед душераздирающий взгляд Но тут же метнул кому-то в зале ослепительную улыбку и помахал рукой...

Пробираясь через сцену, на которой было полно народу (и вообще масса интересного!), "Евгения Онегина" мы на этот раз не встретили.

Но я точно знала, что еще по крайней мере час он будет в театре - без него спектакль не закончится.

Через пятнадцать минут я уже стояла в глубине одного из допотопных грязных двориков с мусорными бачками посередке. Так выглядит "изнанка" большинства центральных улиц Тарасова.

Просто не верилось, что вот за этой глухой стеной раскинулся великолепный архитектурный комплекс, который часто изображают на открытках, стенных календарях и рекламных фото: радищевский музей - городская мэрия областная Дума...

Передо мной было двухэтажное кубическое здание из съеденного грибком кирпича. Если б не "повышенная этажность", ему больше подошло бы определение "барак". Впрочем, свои люди называли эту обитель еще точнее "помойка".

Разумеется, у оперного театра, коллектив которого приближается к тысяче человек, есть и другие казенные квартиры для сотрудников. А здесь живут либо очень начинающие, либо невезучие - в основном, из числа театральной "обслуги". Лебедев был единственным солистом, задержавшимся в этом жилище, да и то лишь по причине своей бессемейности. Ему было обещано улучшение к следующему Новому году.

Несмотря на ранний для сна час - какое-то радио только-только пропищало восемь, - ни одно из окон с моей стороны не было освещено.

Ах, ну конечно, они же все в театре! Что ж, мне это на руку.

Я смело прошла в подъезд и преодолела четыре скрипучие деревянные ступеньки. Присмотрелась к номерам на дверях, перед которыми стояли детские коляски, велосипеды и прочий домашний скарб. Хоть эта казарма и называлась общежитием, никаких внешних признаков общаги - в виде, например, вахтера у дверей - здесь не было.

Скорее, большая коммуналка.

Нет, похоже, 11-й номер на втором этаже - здесь только восемь "жилых" дверей. Я проскрипела ступеньками еще на два пролета. И тут поняла, что мне не повезло: одна из дверей была приоткрыта, а в ярко освещенной кухне прямо напротив лестницы явно кто-то находился.

Я еще не успела сообразить, что мне делать, как оттуда, - видимо, услышав скрип шагов на лестнице, - вышла женщина лет за пятьдесят с малышом на руках. На ней был фланелевый халат и теплые шерстяные носки под домашними тапочками. Наверное, здесь было не жарко.

Она первая поздоровалась и уставилась на меня с ожиданием. Может, она была местным стражем и "полицией нравов" в одном лице, а может, просто скучала, и ей хотелось поболтать.

Что мне еще оставалось? Я вежливо ответила на приветствие и спросила, где комната Лебедева и могу ли я его видеть.

– Колина? Да вот она, одиннадцатая. Только видеть вы его пока не можете, у него сегодня спектакль.

"Полиция нравов" подошла поближе, присмотрелась, и в глазах у нее появилось игривое и понимающее выражение.

– А ты, наверно, Лариса, да?
– Женщина не дала мне возможности ни подтвердить, ни опровергнуть это предположение.
– Красивая... У Кольки все красивые, других он не признает. Да ты не обижайся на меня, милая, что Коля Лебедев кобель - это все знают.

Нет, это уж точно не "полиция нравов"! Этакая добрая "всеобщая тетушка"...

– Да ты проходи, проходи, чего стоишь-то...

У него открыто, уж недели две как замок сломался. Я сейчас все время дома, с внуком вот сижу, так что приглядываю. Да там у него и тащить-то нечего, одни бутылки пустые, срамота... И как только девок не совестно приглашать! А Коля меня предупредил: тетя Люба, говорит, придет Лариса, ты уж ее встреть, проводи ко мне, пусть подождет маленько. Ты проходи, он скоро уж будет...

Я мучительно соображала. Приглашение звучало очень заманчиво. Но что, если придет настоящая Лариса? Или пусть даже она не придет, а просто услужливая тетя Люба опишет вернувшемуся Коле гостью, которая назвалась Ларисой, посидела в его комнате и исчезла, не дождавшись хозяина? Тут только круглый идиот не заподозрит неладное, а Лебедев на меня такого впечатления не произвел. И я спугну его... Нет, так не пойдет.

– Спасибо, тетя Люба, только я не Лариса.

И у меня к Лебедеву совсем другая нужда. У меня к нему.., деловое предложение.

– Ах вот оно что! Так что ж ты молчишь? Тогда тем более проходи: деловые предложения Коля тоже любит. Что с того, что он солист? Жить-то надо как-то, у них зарплата не Бог весть, и задерживают все время...

Я согласилась. Ободренная тетя Люба приступила ко мне еще ближе:

– Вот я и говорю! Дочка у меня хористкой в театре, тоже сейчас занята в "Онегине". Так вот, Коля редко дома сидит, когда спектакля нет или репетиции. Знай, туда-сюда мотается. Вот и вчера.

Вечер у него свободный был, там, в театре, этого знаменитого испанца встречали, Мартинеса, - слышала?
– а Коля не пошел. Гляжу - отправился по каким-то делам. Я, говорит, тетя Люба, вернусь часа через два, если кто меня будет спрашивать.