Похищенный

Фрэнк Уилсон стал все-таки руководителем секретной службы в конце 1936 года и оставался на этом посту до 1947 года. Главным его достижением в этом качестве стало ужесточение мер против фальшивомонетчиков. После своей отставки он стал консультантом по вопросам безопасности комиссии по атомной энергии. Он умер в 1970 году в возрасте 83 лет.

Шварцкопф был уволен губернатором Хоффманом в июне 1936 года. Далее судьба бывшего администратора магазина складывалась неожиданным образом: Филип Лорд, известный радиопродюсер, предложил ему стать официальным полицейским, ведущим знаменитой программы «Гэнгбастерс» за такую же ставку, какую он получал будучи начальником нью-джерсийской полиции. В это же время Шварцкопф становится одним из руководителей транспортного хозяйства Нью-Джерси; я бы сказал, весьма подходящая сфера для ведущего программы «Гэнгбастерс». Как и некоторые другие друзья Линдберга, Шварцкопф во время второй мировой войны работал за границей, а именно в Италии и Германии – вероятно, в Управлении стратегических служб. Точно установить мне это не удалось. Но как бы там ни было, он в течение пяти послевоенных лет (кто бы мог это представить!) возглавлял полицию Ирана. Кто знает, может, он и там выполнял задания ЦРУ.

В конце концов Шварцкопф вернулся в Нью-Джерси, где возглавил недавно созданный правоохранительный орган, занимающийся расследованием финансовых нарушений в правительстве штата. Первым крупным делом Шварцкопфа стала проверка деятельности комитета, ведающего выплатой пособий по безработице, и он вскоре обнаружил, что директор комитета занимался присвоением имущества. Этим директором был бывший губернатор Гарольд Хоффман.

По-видимому, Хоффман был нечист на руку задолго до того, как стал губернатором, когда еще был президентом банка в Сауф Амбое. Ему не удалось снова стать губернатором в 1937 году, он пытался выставлять свою кандидатуру также в 1940 и 1946 годах, но оба раза неудачно – дело Уэндела ходило за ним по пятам. Во время второй мировой войны он в звании полковника (еще один полковник, связанный с делом Линдберга) служил в Военном транспортном командовании.

Гарольд Хоффман был во многих отношениях преданным своему делу чиновником, и он принес в жертву свою карьеру, став на сторону Бруно Ричарда Хауптмана либо потому, что рассчитывал стать знаменитым, если бы ему удалось оправдать этого парня, либо искренне верил в его невиновность. Он всю жизнь любил женщин и вино и умер в 1954 году в номере гостиницы в то время, как человек, ниспровергший его, – полковник Норман Шварцкопф – продолжал расследовать его залоупотребления.

Шварцкопф умер в 1958 году от болезни желудка.

Дело Уэндела стало роковым и для Эллиса Паркера. Он и все его помощники оказались в тюрьме. Их погубила правовая практика, порожденная делом Линдберга. Оба, отец и сын, попали в федеральную тюрьму в Льюисберге, штат Пенсильвания. Паркер продолжал настаивать на виновности Уэндела, и сторонники провинциального Шерлока добивались для него президентского помилования, когда он скончался в тюремном госпитале в 1940 году от опухоли мозга. Я слышал, сын его умер через несколько лет после смерти отца.

Сам Уэндел неожиданно стал знаменитым: заключив контракт с одним из национальных журналов, он где-то в течение года позировал перед камерой, с помощью балетмейстера и актеров воспроизводя пытки, которые перенес. Он издал книгу о своем пленении и стал чем-то вроде знаменитости или даже героя. Потом про него забыли, и я не знаю, что с ним стало.

Гастон Минз, придя в себя в тюремном госпитале после сердечного приступа в 1938 году, обнаружил у своей постели агентов ФБР, посланных Эдгаром Гувером, чтобы еще раз попытаться выяснить, куда он подевал деньги Эвелин. Минз улыбнулся им своей плутоватой улыбкой, мигнул и испустил дух.

Джон Хьюз Кертис многие годы добивался, чтобы отменили его осуждение, но верховный суд Нью-Джерси отказал ему в этом. Он продолжал заниматься судостроением и судоходством, достигнув в этой области неплохих успехов. В 1957 году он руководил строительством трех копий британских военных кораблей, которые демонстрировались во время большого праздника в Норфолке. Он умер в 1962 году, будучи уважаемым гражданином своего города.

Другой известный житель Норфолка, адмирал Бэрридж, больше никогда публично не заговаривал о деле Линдберга; он умер в 1954 году. Его преподобие Добсон Пикок умер в Англии в 1959-м.

«Бруклинский бык», он же «Камера смертников», он же Эдвард Рейли лишь изредка появлялся в судах после процесса над Хауптманом. Он то жил дома с матерью, то ложился в психиатрическую больницу в Кингз-Парке. Пристрастие к спиртному и три неудачных женитьбы сыграли свою роль: он умер в больнице в первый день рождества в 1946 году в результате закупорки сосуда мозга.

Дела Дэвида Уиленза складывались гораздо успешнее. Хотя он не оправдал слухов, ходивших во время суда над Хауптманом, и не стал выдвигать своей кандидатуры на должность губернатора – в конце концов он был евреем – Уиленз стал главным политическим боссом среди демократов Нью-Джерси. Он продолжал практиковать в качестве адвоката, но главным занятием его становилась политика. К 1950 году он уже был политическим воротилой, оказывающим влияние на национальную политику, кроме всего прочего организуя отбор кандидатов в президенты и вице-президенты от демократической партии. Были люди, которые утверждали, что Уиленз связан с мафией; в последние годы своей жизни он представлял казино Атлантик-Сити. Он умер 7 июля 1988 года, дожив до 93 лет.

Главный свидетель Уиленза, Джон Кондон, подобно Уэнделу, воспользовался своей известностью, чтобы писать статьи для журналов и издать превозносящую его книгу. Он умер в возрасте 84 лет ровно через десять лет после начала суда над Хауптманом. У его смертного одра находились две Майры – его жена и дочь.

Судьба некоторых других участников тех событий осталась для меня неизвестной. Я не знаю, что сталось с Гертой Хенкель и ее мужем. Неизвестно мне также, как сложились дела у Мартина Маринелли и его жены, Сары Сивеллы. Эдгар Кейси, разумеется, стал очень знаменитым; в январе 1946 года в Виргиния-Бич он за несколько часов до смерти предсказал, что он скоро поправится.

Полковник Генри Брекинридж сохранил дружеские отношения с Линдбергом и продолжал оставаться его адвокатом. Он баллотировался в 1934 году в сенат, но потерпел неудачу и в 1936 году замахнулся на президентский пост; он был демократом, выступающим против Нового курса Рузвельта. Я думаю, вам известно, как сложилась его дальнейшая судьба. После неудач на выборах он посвятил себя главным образом адвокатской практике. Он умер в 1960 году в возрасте 73 лет.

Слим Линдберг, как когда-то Бруно Ричард Хауптман, пострадал из-за пронемецких настроений. Майор Труман Смит, военный атташе в американском посольстве в Берлине, с благословления командующего люфтваффе генерала Геринга пригласил Линдберга, проживавшего тогда в Англии, провести инспекцию немецких военно-воздушных сил. С этого момента началось его злополучное сотрудничество с Германией – однажды он даже принял от Геринга крест «За боевые заслуги», – заставившее его занять изоляционистскую позицию по отношению к войне в Европе. Пресса и общественность, боготворившие его прежде, теперь клеймили его как коллаборациониста; после вступления в войну Америки он летал в качестве летчика-испытателя и выполнял боевые задания, но за ним сохранилась репутация сторонника нацистов. Может быть, все это было не так уж плохо – он в конце концов обрел покой и уединение, к которым стремился. Он продолжал заниматься исследованиями в области аэронавтики и других областях, в частности работал над созданием искусственного сердца. Они с Энн вырастили еще четверых детей. Он умер в 1974 году на острове Мауи, где жил и где был похоронен.

Некоторые другие участники тех памятных событий сейчас, когда я пишу эти строки, еще живы. Бетти Гау по-прежнему живет в Англии. Энн Линдберг добилась славы своим литературным трудом. Анна Хауптман вырастила в забвении своего сына и вновь привлекла общественное внимание тем, что начала борьбу в прессе и в судах за восстановление доброго имени своего мужа.

За эти годы появилось несколько человек, утверждавших или выражавших подозрение, что они являются детьми Чарльза Линдберга. Одним из них был руководитель рекламного агентства из Мичигана, который за последние четыре или пять лет связывался со мной несколько раз, чтобы получить информацию об этом деле.

Его звали Харлан Карл Дженсен. Во время наших телефонных бесед он держал себя очень спокойно и почтительно; он совсем не был похож на надоедливого чудака, но я не особенно жаловал его вниманием. Впрочем, пару раз я все-таки выслушал его.

Его вырастили в Эскабане, штат Мичиган, Билл и Сара Дженсен. Когда он был еще ребенком, его дядя сказал ему, что его мать и отец не являются его настоящими родителями; естественно, что это его заинтересовало, и достигнув юношеского возраста, он спросил об этом своего отца, который сказал только, что он «законорожденный ребенок». В 1952 году, когда он собирался ехать сражаться в Корею, кузина его матери поведала ему о «семейном предании», согласно которому он является Чарльзом Линдбергом-младшим.