Похищенный

Массивный Гастон Минз, который примчался к миссис Мак-Лин по первому ее зову, чтобы протянуть ей руку помощи, стоял перед ней, похожий на бритого медведя в темно-голубом костюме. Его грудь была украшена сине-красным галстуком; он довольно сильно смахивал на сенатора-южанина, которого любой лоббист сможет купить за сигару, выпивку и девку.

– Я боялся. Одиннадцатый, – сказал Минз своим густым голосом, – что вы перестанете мне доверять.

– Прошу вас, садитесь, Минз.

– Хоган, моя дорогая. Я попрошу называть меня именно так.

Их голоса отражались эхом от потолка, но были отчетливыми.

Она села, сложила руки, вскинула голову.

– Давайте на этот раз обойдемся без театральных жестов. Скажите мне правду, Минз. Скажите, сколько еще денег вы хотите?

– Я ничего не хочу, – сказал он, усевшись на ближайший диван. Шляпу он держал в руке. – Тех четырех тысяч, которые вы дали мне на расходы, мне достаточно.

Эвелин не упоминала об этом, но потом подтвердила, что Минз действительно попросил и получил у нее четыре тысячи в счет расходов, помимо тех ста тысяч, которые он «хранил».

– Вы выглядите усталой. Одиннадцатый. Вы хорошо себя чувствуете?

Она закурила новую сигарету.

– Гораздо важнее, как чувствует себя «книга». Какие у вас новости?

Он сделал широкий жест рукой.

– Как вам известно, я был в Чикаго. Несколько дней назад Лис послал туда одного из членов банды, чтобы тот избавился от пятидесяти тысяч, которые Линдберг заплатил другому посреднику. Однако человеку Лиса не повезло – покупателей не нашлось. Вы знаете, что в банках уже есть серийные номера этих денег?

– Я узнала об этом из газет.

– Банда очень обижена на Линди за то, что он записал номера этих денег. Я пытаюсь убедить их, что ваши сто тысяч долларов являются чистыми.

– Благодарю вас. Каким будет наш следующий шаг?

Минз заговорщически наклонился вперед, держа свою шляпу обеими руками, словно маленький щит.

– Банда хочет заменить эти меченые деньги, полученные от Линдберга, чистыми деньгами. Эти грязные пятьдесят тысяч они хотят продать за тридцать пять тысяч чистых долларов.

– Полагаю, эти тридцать пять тысяч будут взяты из моих ста тысяч?

Он откинулся назад с удивленным, почти оскорбленным видом.

– О нет, этих ста тысяч нельзя касаться ни при каких обстоятельствах. Как только мы закончим дело с этими мечеными деньгами, сто тысяч нам понадобятся для возвращения «книги».

Эвелин выпустила дым.

– Минз, мои деньги действительно по-прежнему у вас?

– Ваши деньги? Ну конечно у меня!

– Где они находятся?

– В сейфе, в моем родовом имении, в Конкорде... Я отвез их туда сразу после того, как вы видели их в моем доме. Надеюсь, вы не думали. Одиннадцатый, что я брал с собой эти деньги в Айкен и тем более в Техас, где у меня их могли похитить? – Улыбаясь, он похлопал себя по груди. – Вы не знаете Гастона Минза!

– Иногда я сожалею, что вообще обратилась к вам. Эти тридцать пять тысяч – кто выделит их? У меня нет такой суммы наличными.

– Я сам пытался занять их у своего друга букмекера, но увы...

Это было все – терпение мое истощалось.

Я стал спускаться по лестнице. Мои шаги прозвучали в гостиной ружейными выстрелами. Минз испуганно огляделся по сторонам, потом встал с дивана, повернулся: его круглое лицо напряглось, рука потянулась к карману пиджака.

– Не надо, – сказал я без энтузиазма.

Рука застыла. Лицо его обмякло, ямочки на мясистых щеках куда-то пропали, маленькие глаза расширились.

Глаза Эвелин сверкали; казалось, она немного испугана и одновременно возбуждена моим появлением. Она тоже была неравнодушна к мелодраме.

– Мне нужно несколько минут побыть наедине с мистером Минзом, – сказал я ей. Я ее заранее предупредил, что могу попросить ее об этом. Она кивнула и быстро вышла.

– Одиннадцатый! – крикнул он ей вслед, взмахнув рукой.

Она не отозвалась. Дверь медленно закрылась. Я подошел к нему.

– Подними руки, Минз. Ты знаком с этой процедурой.

– Что все это значит. Шестнадцатый?

– А, вспомнил мой кодовый номер, Я польщен.

Я похлопал его и обнаружил небольшой автоматический пистолет двадцать пятого калибра. В его жирной руке этот пистолетик был бы похож на игрушку. Я осторожно бросил его на диван.

– Кто вы? – спросил он возмущенно.

– Не шофер. Что тебе на самом деле известно, Минз?

Он посмотрел на меня невинным взглядом и стал похож на растолстевшего херувима.

– Известно?

Я сказал со сдержанным сарказмом:

– О деле Линдберга.

Он с достоинством, словно упрямый идеалист, покачал головой:

– Я поклялся хранить тайну.

– Мне нужны имена. Кто организовал это деяние?

– Какое деяние?

– Похищение, жирный ублюдок. Похищение.

Его приподнятый подбородок был похож на конец небольшой садовой лопатки.

– Мне ничего неизвестно, кроме того, что я уже сказал миссис Мак-Лин.

– Хочешь пройти проверку на детекторе лжи, Минз?

Он фыркнул.

– Я не верю в эту штуковину. Во все эти провода, электроды, иголки – это все чушь собачья.

– Я не этот детектор лжи имел в виду.

Он опять фыркнул с недоверием.

– А какой вы имели в виду?

– Чикагский детектор лжи.

– И что это за, скажите мне пожалуйста, чи... Он не закончил своего вопроса, потому что я засунул ствол своего браунинга девятого калибра ему в рот.

– В Чикаго мы пользуемся таким детектором лжи, – пояснил я.

Он выпучил глаза, как Микки Маус – в них был страх. Ямочки снова появились на его щеках, но с такой конфеткой во рту ему было не до улыбки.

Зато я улыбался во весь рот.

– Становись на колени, Минз, и постарайся не делать резких движений. Курок этого пистолета срабатывает при малейшем нажатии, да и за себя я не ручаюсь.

Он осторожно опустился на ковер, непроизвольно посасывая ствол моего браунинга, и стал похож на Будду, преклонившего колена на восточном ковре в храме, ему же посвященном.

Приняв позу для молитвы, он начал издавать какие-то звуки: кажется, он хотел узнать, что мне нужно;

– Имена, Минз. Мне нужны имена людей, провернувших это дело.