Похититель душ 2

Следующий час я терплю прикосновения одал, порхающих вокруг меня. Они наносят пахнущие травами крема на мои раны, старательно втирают их в кожу. Лично мне все это напоминает процесс упаковывания «подарка», да только кому он будет предназначен? Что меня ждет на этот раз? Грейм… это имя не дает мне покоя, а ощущение того, что мы с ним знакомы ближе, чем я думаю, и вовсе не покидает ни на секунду.

Одна из одал берет меня за руку, чтобы втереть в запястья заживляющий крем. Мой взгляд скользит по свежему красному следу, оставленному на предплечье. На вид, ему не больше двух дней.

Как это возможно…

Пытаясь унять разбушевавшееся беспокойство в груди и утихомирить гул сердца, я погружаюсь в свои воспоминания, пытаясь собрать недостающие кусочки огромного пазла, под названием «моя жизнь».

– Мы отведем вас на праздник, – поясняет Август, вновь сцепляя руки за моей спиной.

– Что, боитесь, что сожгу вашу хозяйку? – язвлю я, с радостью отмечая, что волшебные мази одал сработали, и, несмотря на красноту в районе запястий, боль исчезла.

– Рей, ты слышал это? А пленница то с огоньком, – дергая наручники, рычит Август, намеренно причиняя мне боль.

– Жду не дождусь, когда смогу поразвлечься с этой мышкой, – ухмыляется второй пес, так напоминающий мне Дага, что аж тошнота к горлу подкатывает.

– Зубы сломаете, – бросаю я, и, не обращая на их гогочущий хохот внимания, следую вперед. Огромные двери в конце одного из помпезных коридоров в готическом стиле распахиваются передо мной, так, будто я важная гостья, но это снова иллюзия. Мои руки зажаты за спиной, а легкое платье из голубого шелка, струящегося по обнаженной коже, делает меня «главным блюдом» этого вечера.

О Боже. Нет.

Стоит мне сделать только один шаг вперед, и оторвать взгляд от пола, как все внутри меня леденеет, даже сердце останавливается от парализующего ужаса. Мне хочется бежать из этого места, которое Минора обозвала «праздником». Мне хочется назад, в свою тесную темницу, где нет ни капли света. Пусть грязной, голой, израненной, лишь бы не находиться здесь.

Это не пир смерти, а маскарад похоти.

Отступаю на шаг назад, но верные псы жрицы намеренно грубо толкают меня вперед. Кулаки, прикованные к вспотевшей пояснице, сжимаются от отчаяния, бессилия и страха, проникшего в мою душу. Шум в ушах не заглушает ритмичных ударов абсолютно голых тел друг о друга, хриплых и диких стонов, что издают мужчины и женщины, заполняющие пространство огромного, светлого зала с высокими колоннами, с потолка которого свисают огромные балдахины от потолка до пола, расшитые золотыми рунами. Но вся эта красота меркнет на фоне предстающего передо мной уродства и грехопадения. Я никогда не видела столько обнаженных мужчин, и еще больше женщин, бесстыдно предающихся страсти, сразу двум, трем, и более мужчинам. Я не могу на это смотреть, и замираю на месте, онемев, и задыхаясь от ужаса, но псы продолжают вести меня вперед.

Великий Ори, я все еще продолжаю надеяться, что Минора позвала меня сюда не для того, чтобы я приняла участие в ее отвратительной оргии. Всем своим видом я пытаюсь не выдать своего страха, и держать голову прямо, но нет… это, черт возьми, невозможно. Я на грани того, чтобы добровольно отдать ей свою проклятую силу. Какой смысл сопротивляться? Я не переживу, если она сделает со мной это.

Я умру. Я никогда не соберу себя по частям, если кто-нибудь из них дотронется до меня снова.

Кэлон. Он бы убил их всех и скормил бы их тела оранам, которые бы обглодали их плоть до костей, не жалея своих острых зубов. Кэлон бы убил всех псов, Грейма и Минору… а потом бы убил меня.

– Нет. Уведите меня. Умоляю. Прошу! – истошно кричу я, резко разворачиваюсь, и мой взгляд тут же падает на картину того, как трое мужчин грубо обращаются с одной из девушек, овладевая всеми ее отверстиями сразу. Желудок скручивает болезненный спазм, я нахожусь на грани того, что меня вот-вот стошнит вновь, когда я понимаю, что ей… ей это нравится. И вполне может быть, что она находится во власти чар одной гадкой твари, что направляется прямо ко мне.

– Нет, ты останешься здесь, – Минора протягивает мне бокал, который только что взяла с подноса проходящей мимо голой одалы и приоткрывает губы в ухмылке, удовлетворенно глядя на мои заведенные за спину руки. – Иногда я забываю, что ты моя игрушка, а не гостья. Минора проводит рукой по своему черному, прозрачному платью, и меньше всего мне хочется смотреть на ее тело, покрытое безобразными ожогами, которые… оставила я.

– Узнаешь, рия? Мне здорово от тебя досталось тогда. Кажется, пора заплатить по счетам, Иса, – Минора прикасается к моей шее, и снова одергивает ладонь. Бокал с красным напитком падает из ее рук, и она отступает назад, прикасаясь ладонями к своим скулам.

– Оставлю тебя с Греймом. С главным героем этого вечера. Прости, не буду знакомить вас снова, – Минору подхватывает на руки один из мужчин, и она заливается озорным смехом. Смехом из моего воспоминания о самом ужасном дне рождения в моей жизни, когда увидела ее над своим мужчиной. Опускаю взгляд на свои ноги, не понимая, радоваться ли мне тому, что меня еще не изнасиловали или ждать чего-то еще хуже? Пытаюсь абстрагироваться и мысленно перенестись в другое место, пока из оцепенения меня не выводит подозрительно знакомый голос, на который мое тело реагирует мгновенно.

– Ты здесь, – охрипший, пропитанный масляными нотками голос, заставляет меня вздрогнуть и поднять голову. Грейм перехватывает мой взгляд, и на один гребаный миг, я утопаю в удивительно синих глазах, с зелеными вкраплениями по всей радужке. Мне сейчас не до оценки мужской внешности, но я уверена в том, что маг искусственно вызывает во всех женщинах такую реакцию «залипания». Откуда я знаю, что он маг, черт возьми? Почему его острые, словно вылепленные вручную черты лица, кажутся мне слишком знакомыми? Не могла же я его на суде запомнить. Вспоминай, Мандиса. Вспоминай!

Я хочу ответить Грейму, но теряю дар речи от острой головной боли, согнувшей меня пополам. Она похожа на ту, что овладела мной, когда Кэлон пролистал все мои воспоминания о земной жизни. Невыносимая, пульсирующая боль. И значить она может только то, что мой разум сопротивляется чарам и хочет вспомнить нечто важное, но магия блокирует воспоминания.

– Мы переходили на «ты»? Еще один предатель. Ты сгниешь вместе с Минорой, – яростно заявляю я, радуясь тому, что Грейм удосужился одеться, оставив обнаженной только часть тела выше пояса.

– Полегче, принцесса, – Грейм расплывается в хитрой улыбке, и окидывает меня плутоватым взглядом, от которого каждый волосок на моем теле встает дыбом. Неприятное чувство. Я не понимаю, почему он разговаривает со мной так, будто мы хорошо знакомы. – Ты в порядке?

– Ты больной или притворяешься? – ничего не понимая, перехожу в наступление я. – Я пленница и меня насильно приволокли в это жуткое место, которое не вызывает у меня ничего, кроме приступа тошноты! Только пальцем меня тронь.

– Ого, – густые брови Грейма слегка приподнимаются. – Тише, принцесса Мандиса. Я думал, что мы обо всем договорились. И хорошо провели время, разве не так?

– Хорошо провели время? – охрипшим от удивления голосом, переспрашиваю я, замечая, что Грейм смотрит на меня с нежностью и вожделением, или это его синие глаза, заставляют всех женщин так думать. – О чем ты, черт подери?

– Ты такая милая, когда ругаешься на другом языке, Мандиса. И еще более милая, когда притворяешься, что между нами ничего не было, – Грейм опускает голос до шепота, вплотную приближаясь ко мне. Сглатываю, ощущаю близость и жар мужского тела… но мое собственное тело способно ответить только одному мужчине. И он уже мертв.