Похититель императоров
Шрифт:
Но к моему удивлению, Вильсон окончательно остановился. Взгляд его, обращенный на меня, мгновенно изменился. Теперь британец со вниманием изучал мою особу, при этом глаза его излучали тепло, настолько, насколько вообще могут изучать теплоту глаза английского джентльмена.
– Вы действительно читали мою книгу? – спросил он с таким выражением лица, словно его посредственная книжка была предназначена исключительно для небожителей.
– Ваша книга потрясла меня, – развел я в стороны руками, чтобы наглядно продемонстрировать, как именно меня эта книга потрясла. – Признаюсь вам, господин Вильсон, у меня даже была мысль написать вам письмо, разрешить мне перевести ее для наших офицеров на русский язык. Однако плохое знание английского и служебные
«Ну-ка посмотрим, схватишь ли ты и эту наживку! Как отреагируешь на неожиданное появление своего поклонника, который имеет неформальный доступ к фельдмаршалу, ведь если его правильно направить, он может стать идеальным потенциальным информатором».
Я смотрел на Вильсона и буквально чувствовал, как в его голове сейчас происходит обработка полученной информации и выработка линии поведения со мной. Прошло несколько секунд, а англичанин все еще, как завороженный, молча смотрел на меня. При этом лицо его все еще ничего не выражало. Что-то уж больно медленно функционируют его мозговые клетки. Наконец, по лицу Вильсона расплылась деланно добродушная улыбка. Рыбьи глаза начали излучать радость.
«Ну, слава богу, кажется, он до чего-то додумался».
– Вы, дорогой друг, слишком строги к себе, и ваш английский кажется мне не таким уж плохим.
«Что ж, для начала неплохо – и меня похвалил, но и себя при этом не забыл, видать, тот еще сноб».
– Спасибо за столь высокую оценку моих скромный познаний. – скромно потупился я.
– Вы совершенно правильно подметили практическую направленность моей книги о Египетской компании. Как и вы, я уверен, что издание ее в России значительно расширило бы военный кругозор русских офицеров.
«Ну, да, только мы все тут и делаем, что мечтаем читать твой «научпоп»!»
– Кстати, – прищурил свои рыбьи глаза Вильсон, – А что в моей книге вам понравилось больше всего?
«Ага, а ты парень не так-то прост, как мне казалось еще полминуты назад. Вопрос явно неслучайный – это проверка на вшивость, читал ли я фактически его книженцию или просто блефую. Ну, ладно, сейчас посмотри, кто кого!»
– Мне сложно сразу сказать, что понравилось больше всего, так как вся книга в целом интересна.
После этой фразы я сделал трехсекундную паузу, внимательно наблюдая за поведением собеседника.
Мои слова произвели на англичанина должное впечатление. Уголки губ медленно поползли вниз, а в глазах интерес к моей особе заметно поутих. Вильсон явно посчитал, что я простой глупый подхалим, который пытается столь наивным способом заполучить влиятельного знакомца. Отлично, сейчас мой ответный удар, которым я просто обязан отправить англичанина если не в нокаут, то хотя бы нокдаун!»
– Однако, при этом, признаюсь, что меня буквально потрясло описание вами сцены отравления больных чумою французских солдат в Яффском госпитале по приказу Бонапарта. Насколько это неслыханное зверство по отношению к своим собственным соратником контрастирует с благородным поведением английских офицеров при капитуляции генерала Мену в Александрии, так же прекрасно описанного вами!
При моих последних словах глаза Вильсона заметно увлажнились. «Ага, получил, фашист, гранату!» Не давая противнику опомниться, я усилил свой натиск:
– Кроме этого мне очень нравятся ваши статьи, посвященные недостаткам управления и организации английской армии. Конечно, я прочитал далеко не все из них, но и прочитанное впечатляет. При этом все вами написанные недостатки, по моему мнению, еще в большей степени соответствует русской армии, что делает ваши наблюдения чрезвычайно полезными для нас. Признаюсь, что мне так пока так и не удалось из-за занятости достать вашу последнюю книгу «Описание кампании в Польше 1806–1807 годов».
Лицо Вильсона расплылось в сладкой истоме полученного кайфа:
– Мой милый друг, вы на самом деле очень внимательный читатель и принципиальный критик. Таких сегодня не так-то часто и встретишь.
Насчет того, что вы не смогли достать мою последнюю книгу можете не волноваться, я обязательно передам вам экземпляр с дарственной надписью.– О, о таком щедром подарке я даже не мечтал! – приложил я руку к сердцу и нанес свой последний «накаутирующий удар». – Боюсь вызвать ваше недовольство своей наглостью, но признаюсь честно, было бы чрезвычайно интересно иметь счастье через несколько лет держать в руках ваше новое произведение, посвященное настоящей кампании в России.
Глаза Вильсона заволокло поволокой. Он судорожно сглотнул слюну, мотнул головой и промолвил:
– Да, это был бы весьма интересно…
– «Все… один… два… три… пять… семь… десять… нокаут!»
Откуда этому бедолаге было знать, что я уже листал то, о создании чего он в настоящее время, только мечтает – его будущую книгу «A Sketch of the Military and Political Power of Russia: In the Year 1817» ("Очерк военной и политической власти в России: В 1817 году").
На самом деле эта книжонка рыбьеглазого англичанина получится самой одиозной и паскудной из всех его творений. В ней он будет злобно поносить некомпетентность русского генералитета и особенно ненавистного ему Кутузова, одновременно истерически предостерегая английское общество о грозящей от России угрозе для Индии и Константинополя.
Пока же он, втайне от всех, собирает материалы и мечтает о будущем издании. И мое предложение о написании того, о чем он уже давно сам мечтал, разумеется, не могло не вызвать у Вильсона признательности и расположения к моей особе. В подтверждение этих мыслей, полковник, тут же сунул мне свою холодную руку:
– Сэр Роберт Вильсон всегда к вашим услугам. Скажу честно, что очень раз встретить в этих диких лесах настоящего джентльмена и знатока военной литературы. Вы настоящий англофил. Надеюсь, что мы станем с вами хорошими друзьями.
На том мы и расстались, довольные друг другом. Итак, похоже я, хотя бы на некоторое время, стал приятелем своего самого опасного врага. Сколько времени продлятся наши идиллические отношения с Вильсоном, сказать было сложно, но чем дольше они продлятся, тем лучше. При этом надо было не расслабляться, а сохранять бдительность, ибо от англичанина можно было ожидать чего угодно.
Уже третий день с утра я ездил с генерал-квартирмейстером полковником Толем на рекогносцировку. Тот всегда лично проверял то, о чем доносили казачьи разъезды. С самолюбивым Толем я так же старался наладить отношения. Зная о его чрезмерном самолюбии, я все время старался развернуть наши беседы в такую сторону, чтобы полковнику было приятно высказывать свои мысли. Более всего Толю нравилось меня поучать всякой всячине, да рассказывать, как его под Сен-Готардом похвалил сам Суворов. Что касается меня, то подвигами Толя в Альпах я почти искренне восхищался, а его длинные, по-немецки нудные нотации выслушивал с предельным смирением. Это Толю нравилось, и уже спустя день он именовал меня не иначе, как «мой добрый друг-моряк».
Вернувшись с очередной поездки, мы с Толем отправились на доклад главнокомандующему. Доложив об изменениях в диспозиции французов, Толь затем неожиданно заявил:
– Ваше высокопревосходительство, судя по всему, скоро Наполеон сам оставит Москву, что к французам идет на помощь корпус Виктора и потому нам следует поторопиться разбить авангард Мюрата. Мои доводы следующие: расположение французского авангарда у речки Чернишня таково, что легко обойти левый фланг неприятеля, ибо к самому лагерю подходит лес. В лесу не устроено никаких засек, по лесу не ездят и французские дозоры. Мюрат держит себя неосмотрительно и беспечно. Он легкомысленно поверил в нашу слабость. Судя по рассказам последних пленных, французам эта война надоела, они хотят мира и уверены, что между Наполеоном и нашим императором уже идут переговоры. Силы у Мюрата невелики, всего восемь тысяч кавалерии и около двенадцати тысяч пехоты при 180 орудиях.