Похитительница сердца

– То есть, я пока могу выбрать только тебя? А остальные не будут обижаться? – убила меня вопросом Вивьен.

Не говорил я такого! Вот как она умудряется настолько неверно всё воспринимать?!

– Нет! – порывисто возразил я, но, когда увидел, что девушка нахмурилась, поспешил объясниться. – Мы не вправе требовать чего-то от тебя или заставить. Ты вольна уделять внимание любому из мужей, но я прошу тебя не делать этого с нами. У нас сильные враги, поэтому нам нельзя тратить силы на конфликты внутри круга, – честно ответил я.

– Вы очень дружны, правда? – уточнила Ви.

– Да. Мы росли вместе. С семи лет я знал, что Рей, Нэст и Лей будут теми, с кем я пойду по жизни и создам свой круг. Так решили наши отцы, но я принял их выбор и научился ценить и уважать своих побратимов. Решение объединить кровь в артефакте – это очень ответственный шаг. Никто не согласится пойти на это с тем, в ком не уверен. Поэтому Сердце мужчины могут получить только по достижении тридцати лет младшего из круга, – поведал я.

– Ясно. Тебе тоже сейчас тридцать лет? – лукаво улыбаясь, спросила девушка. Мне нравилась её улыбка.

– Нет. Мне тридцать пять. Лею только год назад стукнуло тридцать. Рей и Нэст одногодки. Им по тридцать четыре года, – рассказал я немного о нас.

– Понятно. Ты говорил, что я на вас как-то действую. То есть и на тебя? И сейчас? – зардевшись, полюбопытствовала Вивьен.

– Ты нас очень сильно возбуждаешь, Ви, если ты об этом. А насчёт меня… Хочешь проверить? –понизив голос, провоцировал я девушку.

Эйна смущённо кусала губы и отводила взгляд, а когда я уже почти решил перевести всё в шутку, она робко кивнула, заставляя моё сердце биться быстрее.

Вивьен

– Я не знаю, что нужно делать, – неловко призналась я, чувствуя, как предательская краска смущения заливает сжигает мои щёки и даже уши.

– Поцелуй меня, – хрипло попросил Тар, поглаживая пальцем мои губы.

Я немного замялась. Не потому, что не хотела коснуться Тарэна, а просто залюбовалась мужчиной: такой большой, красивый, сильный. Мне всё ещё не до конца верилось, что он мой и никогда меня не бросит.

– Если не хочешь, то не нужно себя заставлять. Мы попробуем позже, когда ты немного свыкнешься и успокоишься, – пытаясь за грустной улыбкой скрыть своё расстройство, тихо сказал Тар.

– Хочу, – ему в губы выдохнула я, прежде чем коснуться их поцелуем.

Подходящий ли был момент для подобного? Если честно, то я не знаю. Мой мир сделал стремительный кульбит, но сейчас как будто всё стало на свои места, исчезло то, что мучало меня своим несоответствием. Узнав правду, я лишилась той зыбкой действительности, в которой жила, сейчас новой точкой опоры стали мужья.

Тарэн сказал, что они с побратимами мои навсегда. Наверное, мне хотелось подтверждения этим словам, необходимо было почувствовать, привязать их к себе невидимыми канатами, чтобы не быть снова одинокой.

Наш поцелуй из лёгкого, осторожного, превращался в какое-то безумие. Мужские губы ласкали меня всё настойчивей, передавая ту жажду, что сжигала Тара. Я помнила, сколько наслаждения подарил мне великан, ничего не требуя взамен. Мне хотелось ответить ему тем же, увидеть, как его сжигает страсть, почувствовать, как сильное тело дрожит от моих касаний.

 Скользнув ладонью по мускулистому торсу, я запустила ладошку под пояс его штанов.

– Ви, – простонал муж, выгибаясь так, чтобы мне удобнее было ласкать его горячий твёрдый член.

– Тарэн, я хочу пойти с тобой до конца, – прошептала я.

– Уверена? – сдавленно спросил он, внимательно разглядывая меня вишнёвыми глазами.

– Да, – ответила, задержав дыхание, как перед прыжком в бассейн.

– Хорошо. Ви, я хочу, чтобы ты знала, что можешь остановить меня, если вдруг передумаешь, – предупредил меня Тар.

Останавливаться я не собиралась, но за эти слова была благодарна своему мужчине.

Тарэн снова стал целовать меня, гладить, нежить. Жаркие взгляды, которыми мы обменивались, были наполнены диким голодом, жаждой, но мой великан не спешил.

В этот раз всё было ярче. Моё тело ещё помнило, как я сгорала от наслаждения в руках этого мужчины, а осознание того, что в этот раз мы пойдём дальше, пьянило.

Ласки Тара становились всё более смелыми, заставляя меня метаться на гладких простынях. Я потерялась в ощущениях, от нетерпения царапая плечи мужчины. В себя немного пришла, когда великан навис надо мной, опираясь на вытянутые руки.

– Скажи, что хочешь меня, – с каким-то отчаянием попросил Тарэн, упираясь членом в средоточие моей женственности.

– Хочу. Пожалуйста, Тар, – уверенно сказала я.

Он проникал в меня медленно, но неотвратимо, до предела заполняя собой. Странно, но боли, о которой столько болтали мои приятельницы по колледжу, не было. Тесно, необычно, всё ещё немного страшно, но сладко.

– Как ты? – сдавленно спросил Тарэн, не двигаясь во мне.

По его виску скатилась капелька пота, выдавая насколько непросто ему было сдерживаться, но больше ничем своего нетерпения Тар не показал.

– Хорошо, – честно ответила я, немного ёрзая под мужчиной.

Новые ощущения рождали любопытство и потребность. Тар всё ещё пытался сдерживаться, плавно скользя во мне, но я хотела большего, рвано двигалась ему навстречу, оставляла яркие царапины на безупречной коже. В какой-то момент муж сдался, с животным рыком вонзаясь в меня так, как требовала моя жажда: сильно, резко, заставляя болезненно-сладостно застонать от этого движения.

– Моя эйна, – как заклинание шептал Тарэн, безудержно врываясь в меня.

Острое наслаждение сводило с ума, заставляя забыть о воспитании и стеснении. Всё, что я могла – это стонать и выгибаться навстречу своему мужчине.

Вишнёвые глаза Тара прожигали во мне клеймо той бурей чувств, что светилась в их глубине, еще глубже погружая нас в пучину ослепительного удовольствия, что грозило сжечь дотла.

Вспышка оргазма накрыла меня внезапно, вознося на неведомые ранее небеса. То, что я испытывала с ним раньше, не шло ни в какое сравнение с тем блаженством, в котором я витала сейчас. Следом громко застонал Тарэн, резко вздрагивая и сильнее вжимаясь в меня.

В себя приходили долго: Тар так и остался лежать на мне, с трудом восстанавливая дыхание. Я обхватила ногами его ягодицы, наслаждаясь тяжестью мужского тела и каким-то щемящим чувством, от которого мы, как дети, улыбались, обмениваясь короткими жалящими поцелуями.