Поход во мрак

Для Эрика эта была настоящая цивилизация, а когда возле костра он увидел целую выбитую из камня кастрюлю ухи, он и вовсе решил тут остаться навсегда. Так он и сказал своему Коню, пожирая суп при помощи руки и поварёшки, словно свин. Пещерный человек, одним словом. – Может, останемся тут навсегда, а, Конь? А что, тепло, уютно. Много жрачки. Мне тут нравится, – но ответа псины дожидаться не стал, снова с головой ушёл в кастрюлю с супом.

От пуза наевшись, Эрик громко сделал отрыжку, которая эхом разлетелась по всей пещере, и, сняв свои сапоги, завалился на постель. – Вот видишь, Коняшь, как поступают цивилизованные люди? Они, бля, снимают свои сраные сапоги, когда ложатся спать в постель, – и Эрик уснул ещё до того, как его голова коснулась соломенного матраса.

На следующий день Эрик проснулся глубоко за полдень. Не раздирая глаз, добрёл до каменной кастрюли с супом и, изрядно навернув ухи, снова завалился спать. В этот раз уже суток на двое, не меньше. Тело, во всяком случае, затекло всё, и Эрик провалялся еще с полчаса на каменном полу под кроватью, разминая руки и ноги.

– Я когда спал, то во сне придумал, что пора тебе, Конь, становиться более культурной собакой, и решил отдать тебе мясо. Но сперва прожарить его до хрустящей корочки. Уверяю, ты будешь в восторге.

Его верный пёс поскулил и опустил голову, стоя на том самом месте, где Эрик оставил свою часть еды, то есть руки бывшего квартиросъёмщика.

– Ясно. Понятно, – неодобрительно покачал он головой, но ругаться на своего четырёхногого питомца не стал, и не потому, что иногда слегка сам побаивался его, а скорее потому, что решил – это честно. – Ну ладно, мне обновка, тебе еда. Я же тоже поел, в конце концов. – Псина завиляла хвостом и подошла поближе к Эрику, сунув свою голову ему под руку.

– Так, ладно, всё это, конечно, хорошо. Но нам надо с тобой найти то, как именно этот хрен ловил рыбу, и тогда сможем расслабиться, – сказал Эрик, потормошив уши животного, и, надев сапоги, пошёл наружу.

Теперь это было совершенно иначе. Эрику было тепло, уютно. Тело отдохнуло и больше не болело, а сам он выспался. Был бодр и полон энергии для освоения новой, казалось бы, неблагоприятной местности. Однако стоило ему подойти к берегу, как он увидел рыбу. Очень много ещё живой рыбы, беспомощно прыгавшей среди вулканических камней.

– Спасибочки, вот это барский подарок! – воскликнул Эрик и побежал собирать дары моря. Пока Эрик справился с двумя особо крупными рыбинами неизвестного типа, его Конь уже успел отведать штук так тридцать. Чудо-собака просто подбегала, хватала рыбу за хвост и, подбрасывая её в воздух, подымала и разевала пасть к небу. Таким образом, что летевшая рыбина любого размера просто залетала с головы в пасть псине, словно в бездонную бочку.

В пещеру Эрик вернулся сразу, как совладал со своей добычей. А там вычерпал прямо на землю остатки супа из кастрюли и, особо не заморачиваясь с мытьём, просто наносил в неё свежей воды и сунул под неё пару горящих палок из костра.

Вода закипала крайне быстро, несмотря на то что посуда была выбита из цельного камня с очень толстыми стенками. А когда вода вскипела, то закинул куски рыбы, почищенные на каменной поверхности, некогда используемой под стенд для особых камней разного типа и цвета, которые бестактно были сметены на пол одним махом руки. Теперь эта полка использовалась для чистки рыбы и крабов, коими берега этого острова тоже были богаты.

Через месяц бывший владелец этой пещеры вряд ли бы её узнал. Теперь это скорее было логово орков, чем человека, и пахло тоже, как логово орков. Сейчас на расстоянии полукилометра можно было унюхать зловоние, источаемое пещерой, и в пасмурный день вход в неё в виде рта великана теперь и пах запахом тысячи трупов, съеденных этим же каменным великаном.

– Я даже не знаю, Конь, что тебе сказать. Ну конечно, я мог бы закончить строить плот уже давным-давно. Но не знаю… Здесь комфортно, много жрачки, был бы интернет, я бы вообще никуда не спешил, – Эрик остановился и посмотрел на собаку. – Ну да, конечно, дома жена. Я чертовски её люблю, но ты же знаешь, что я не умею плавать. Стрёмно мне. Я знаю, ты мне уже говорил тысячу раз, что «страх режет глубже меча». Но я же делаю этот грёбаный плот, так что отстань. Лучше помоги мне тащить это бревно.

Эрик перестал болтать со своим верным питомцем и, поднатужившись, без слов принялся тянуть не бревно, а целое дерево. Правда, без листьев, всё скрюченное, но всё же оно будет лучшим приобретением для его плота. Поэтому он его и согласился тащить аж с самой дальней точки этого острова.

– А что это такое? – крикнул вдруг Эрик.

Собака сипло гавкнула, и они оба, бросив бревно, побежали к самому берегу.

От увиденного там ему сразу поплохело, что-то слева в груди больно кольнуло, а в голове всё вдруг поплыло. Казалось, сам остров вдруг ожил черепахой и по неизвестной причине стал кружиться по кругу, гоняясь за своим хвостом.

– Сука, о с…

Да, это была она. Женщина с бледной кожей и длинным тонким носом. Его бывшая соседка безмятежно качалась по волнам всего метрах в ста от берега и со знанием дела устанавливала парус на своём крепком, на вид надёжном плоту. Плот, который раза в три, не меньше, превосходил размеры плота Эрика. Даже с позитивным мышлением, что всё-таки он его когда-нибудь закончит, и тот не рассыпется на кусочки при первой же волне.

Дыхание Эрика участилось, а на глазу стал импульсивно дёргаться нерв, словно червячок. Но когда и она его заметила, что он там стоит на берегу, а она тут, вне его досягаемости… Эрик замер, казалось, даже перестал дышать, а сердце биться.

Как она смеялась! Как целый хор детей на весёлом утреннике смеется над клоуном. Клоуном не по профессии, а по призванию. А смеясь, выплюнула в его сторону столько слюны, что, казалось, само море поднялось по уровню. Но и этого ей было мало. Возможно, тогда, когда у неё пересохло во рту, или её ненависть к Эрику уже давно держала это в планах, никто не знает. Быть может, и она сама не знала, но, перестав посылать плевок за плевком в сторону Эрика, она вдруг выпрямилась и, высоко задрав свою юбку, стала стоя мочиться прямо на его глазах. Моча попадала на плот в воду и даже на неё саму. Но её это никак не волновало, она отвела свою душу по полной. Разрядилась, выплеснула весь гнев и ненависть на «этого подонка», и когда она закончила, она просто развернулась к нему спиной, поправила парус и, поймав попутный ветер, грациозно оставила всё у себя за плечами.

Морской переход

Эрик стоял и смотрел на чёткий силуэт этой твари, потом на мутное серое пятно. Затем на точку на горизонте. Стоял и смотрел даже тогда, когда эта точка уже давным-давно растворилась в воздухе. Он молился и умолял, как мог и кого только мог, чтоб этот плот потонул или его заглотил Моби Дик. Но ничего с ним, точнее с ней, не произошло, и она просто уплыла. Он с этим ничего не мог поделать. Она уплыла, а он нет. В его голове промелькнуло всё – от самоубийства до жизни изгнанника на этом чёртовом острове.