Поход

Пока вновь ставили бочонки с порохом, сыпали, при факелах, что было крайне опасно — дорожку для поджига заряда и отбегали подальше, ибо оказалось что фитили забыли в императорском дворце в спешке выдвижения на задачу. Пока раздался взрыв, оказавшийся несколько сильнее чем планировали установщики мины и бойцы минарды, смогли наконец, сквозь ночную темень и дым, вперемешку с падающей с неба трухой, проникнуть внутрь развороченной бастиды инквизиторов — большая часть документов находившихся там была сожжена на кострах чернорясными следователями религиозной полиции или же раскидана куда прочь по улицам, сильнейшим взрывом.

Феофилакт бегал возле дымящейся бастиды и заламывал руки. Командир минардов обзывал ежеминутно его дураком и горячился, что ему самому не доверили такую простейшую операцию, где бы дурак врачеватель ему не мешался под ногами.

Из соседних домов начали выглядывать люди, которых разбудил взрыв и друг друга спрашивать: что же произошло?

Всего через несколько минут, после подрыва бастиды неосторожными минёрами-алхимиками Феофилакта, уже все на улочке, где стояла бастида районного штаб инквизиции — были уверенны что начался приступ столицы внезапно подошедшими кельриками и пора готовиться к отражению данной угрозы: мужчины в кожаных курточках выскакивали из ночной темноты и поправляя кинжалы на поясах, несколько испуганными голосами спрашивали у минардов куда им идти для участия в битве. Их обычно отправляли в самоё темное и крайне неприличное слуху, место…

Женщины перебегали от дома к дому и сообщали всё более невероятные подробности или же, прямо на месте, выдумывали сами всё то, чего до этого отчаянно боялись.

В городе, словно бы после броска камня в воду — начинались пробуждаться и активничать всё большие «человеческие круги», задевая с каждой минутой новых и новых людей.

Секретарь Анулон смог со своими людьми проникнуть во вторую, по значимости, удалённую районную бастиду инквизиции в столице, но замешкался в помещениях первого этажа и инквизиторы в спешке ночного боя в помещениях смогли забаррикадироваться на втором.

Там они, в срочном порядке жгли документы из архивов, пока беснующийся Анулон требовал у своих людей подорвать всё здание и когда ему в этом отказали как минёры так и присутствующие минарды, грозился, запершимся наверху инквизиторам, всеми известными ему пытками.

Дверь в конце концов всё же выбили двуручными топорами и молотами, но большая часть архивов всё же была уничтожена.

Помня о незавидной судьбе своего коллеги Рикульфа, которого министр Дезидерий, за провал на «Турнире на Крови», буквально превратил в обыкновенного служку при себе — Анулон чуть не плакал, разгребая скукожившиеся пергаменты или пепел от сгоревших бумаг, что сейчас небольшой кучей лежал в комнатах второго этажа захваченного им убежища инквизиторов столицы.

К утру стала примерно ясна картина успехов и неудач, в облаве отрядов главного имперского министра Дезидерия против оставшихся в столице империи, служб трибунала инквизиции: захвачены все основные помещения данной организации. Получен, почти нетронутым, архив главного столичного штаба трибунала и несколько десятков, в меру интересных для допросов, пленников. Остальные архивы, из районных штабов трибунала, все оказались почти полностью сожжены и выживших пленников, в оставшихся бастидах — было всего пять, на них всех.

Если Тарасий своим ночным рейдом и так упрочил собственные, почти незыблемые ныне, позиции фаворита при главном имперском министре Дезидерии, то Феофилакт и Анулон услышали в свой адрес много нового, что сильно понизило их самооценку и надежду сместить в ближайшее время Тарасия, как явного любимчика «престолодержателя».

— Тарасий, друг мой! — попросил Дезидерий своего фаворита упирая на Вы, что делал крайне редко со своими подчинёнными. — Устройте мне завтрак с рыцарями, которых вы доставили во дворец. Милый и в меру укромный. Я хочу их расспросить в спокойной обстановке и без лишних ушей…

— Через четверть часа всё будет готово. — вежливо поклонился самый успешный, из доверенных секретарей министра и вышел из кабинета.

— А вы… — «престолодержатель» указал пухлым пальцем, в перстне с огромным камнем алого цвета, на Анулона и Феофилакта, — завалили вам порученное простейшее дело! Бездари! Но есть вариант хоть немного исправить ситуацию: ночью аресты были проведены и среди командиров инквизиции, но их на указанных ими квартирах было не более трети — остальные у любовниц или на гулянках в городе! Доставьте мне их — или прикончите тех, кто будет сопротивляться! Надеюсь, хоть с этим, вы справитесь?

Феофилакт и Анулон радостно закивали головами и со всех ног, наперегонки, бросились делить свободных минардов и имперских стрелков, на этот раз для арестов инквизиторов или бойни «чернорясных» на улицах имперской столицы.

Министр тем временем спустился в небольшой зал, где должна была произойти его трапеза вместе с тремя имперскими рыцарями, которые своими воспоминаниями могли бросить тень на его, пока что, довольно чистую, по меркам имперских сановников, репутацию. Следовало придумать как поступить с ними далее.

Уже всё было приготовлено Тарасием к столь странной процедуре поглощения пищи: усажены, за богато уставленный явствами и винами стол, трое пожилых имперских рыцарей, найденных в камерах, в подвале главного столичного штаба трибунала инквизиции — их умыли и переодели, и теперь они выглядели вполне пристойно, а не как нищие, после того как попали под лошадь в дождливые день вблизи свалки.

Сзади рыцарей и на всех дверях, стояли посты охраны из минардов, что явно указывало на то, что этим трём рыцарям не позволят выйти просто так и всячески пресекут, самым грубым образом, их попытки откланяться и вернуться в свои имения в провинциях.

Секретарь Тарасий развлекал беседой «ни о чём» гостей и лишь при виде Дезидерия встал, и подошёл к своему хозяину: «Болтуны! Много лишнего помнят и с удовольствием рассказывают… Жаль.»

Главный имперский министр печально покачал головой, словно бы скорбя о подобной отличной памяти, в их преклонные годы, у сидящей за столом троицы бывших пленников инквизиции и внезапно искренне засмеявшись, что стоило ему немалых усилий, спросил у смотревших на него рыцарей: «Вот мы снова и свиделись! Доброго утра.»

Лишь один из гостей узнал министра, тот самый имперский рыцарь, что встретился ему на жизненном пути, когда нотариат императорской канцелярии, юный Дезидерий — лишь начинал свои многочисленные махинации с поддельными завещаниями и скорой распродажей полученного подобного имущества, на подставных лиц. Остальная пара никогда прежде не видела «престолодержателя» и в недоумении таращилась сейчас на него, пытаясь понять кто это такой и чего от них хочет.

Последние две недели, проведённые в подвале столичного штаба имперской инквизиции, заставили всех рыцарей быть осторожными при появлении новых людей, так как почти всегда всед этому начинались новые допросы — ещё изощрённее прежних…