Поход

Акимов четырьмя движениями вогнал гвозди, подвесив заряд над воротами. Получилось всё секунд за десять, намного быстрее, чем на стрельбище. Стрелять в заряд я не рискнул, поэтому, достав из кармана складной нож, быстро обрезал бикфордов шнур, оставив кончик, который должен был гореть секунд шесть-семь.

— Все быстро от ворот, за угол стены, там взрыв не заденет, — скомандовал я.

Когда все выбежали из небольшого тоннеля в стене, где стояли ворота, я достал из кармана «шведские» спички. Достав три штуки, обложил ими шнур и быстро провёл чиркашей. Спички вспыхнули, а за ними затрещал загоревшийся фитиль. Я рванул на выход к тому месту, куда отбежали бойцы.

— Рот откройте, и уши ладонями зажмите, — посоветовал я солдатам и Станкевичу, проделав сам то, что сказал. Пока подносил ладони к ушам, отметил, что к орудийной стрельбе присоединился и ружейный огонь, а также раздавались пулемётные очереди.

«Жарковато будет и потерь много, если сейчас китайцы начнут все толпой со стен по нам пулять», — успел подумать я до того, как рвануло.

Взрывная волна, вырвалась из тоннеля, никого из нас не задев, и я, вскинув к плечу приклад-кобуру маузера, рванул к воротам, крича на ходу:

— Пулемётные команды через одного направо и налево от ворот поднимаются на стены. Слева за мной, справа за поручиком Станкевичем. Бегом!!! Огонь без команды!

Влетев в тоннель, который был заполнен клубами дыма от взрыва, увидел, что от ворот, практически, ничего не осталось. Они и, правда, оказались хлипким. В проёме что-то мелькнуло, и я не раздумывая, сделал в ту сторону пару выстрелов. Показалось, что кто-то упал. Когда вбежал внутрь форта увидел, что не показалось. Перед самыми воротами лежал китаец, который пытался дотянуться до выпавшей из рук винтовки. Не задумываясь, провёл контроль в голову. Метрах в трех от убитого мною, изломанными куклами валялось ещё несколько тел солдат из поднбесной. Видимо погибли при взрыве. Заниматься ими было некогда, так как за мной начали появляться бойцы моего штурмового отряда и нам на встречу полетели первые пули.

Шумирай и Краф были первыми в воротах и, подбежав ко мне, остановились. За ними появился Станкевич, которому я показал рукой на лестницу, которая вела на стену справа от ворот. Тот, понятливо кивнув головой, устремился на неё, а за ним побежал следующий расчёт пулемётчиков.

— Братцы, а вы что застыли? — обратился я к одесситам. — Лестницу не видите, по которой на стену забраться надо. Бегом! И как поднимитесь, сразу стреляйте вдоль стены, сметайте всё живое с неё. Надо нашим внизу помочь.

Обгоняя первый пулемётный расчет, на стену уже вбегал по лестнице второй, а за ним неслись солдаты из команды прикрытия. Пули стали жужжать вокруг гуще. Впереди во дворе форта стала скапливаться большая группа противника, на вскидку, человек тридцать. Я вскинул маузер и открыл по этой толпе огонь. Оставшиеся семь патронов вылетели мигом, и с ударом бойка, который щёлкнул впустую, я услышал за спиной вскрик. Повернувшись, увидел, как Шумирай пытается одной правой рукой удержать пулемёт, а рядом, чертыхнувшись и схватившись за ногу, на землю падает Краф.

Я подбежал к ним, на ходу перезарядив маузер. Выхватил у Герша левой рукой пулемёт, правой сунул ему в руку маузер, и, развернувшись, с рук открыл огонь по толпе китайских солдат во дворе, которая становилась всё больше. Бил, отсекая по три-четыре патрона, ведя стволом, справа налево. Сколько упало бойцов противника, не рассмотрел, но огонь с той стороны значительно стих, да и со стен внутрь двора также ударила пара пулемётов, остальные очищали стену. Вернулся к раненым. Краф пытался наложить жгут чуть ниже колена, Шумирай застыл столбом, держа в руке мой маузер, и, замершими глазами, глядел, как из пробитой пулей ладони, на землю течёт кровь. Сходу зарядил ему пару пощечин, после которых взгляд пулемётчика стал осмысленным.

— Чего застыл Мойша, доставай пакет, руку перевязывай, а потом Крафу поможешь.

— Я не Мойша, я Герш.

— Да хоть отец Моисей, — с этими словами я вырвал у Шумирая из руки пистолет и бросил его на землю. — «Лифчик» снимай!

— Чего?! — округлились глаза стрелка.

— Тьфу ты, чёрт, сумку с патронами снимай, — с этими словами я сам содрал с Герша через голову нагрудный подсумок с магазинами для пулемёта и попытался одеть его на себя. — Млять, да чтоб тебя…

Моя верная шашка, подаренная Корфом и прикреплённая за спиной, помешала сделать это. Чертыхаясь, я попытался за спиной просунуть ее рукоять в отверстие для головы. На помощь одной рукой мне пришёл Шумирай.

— Ваше высокоблагородие, а зачем вы так шашку носите и странная она у вас какая-то?

— При переходах неудобно носить, в ногах путается, а так перед боем, если она понадобится, достал и перевесил как обычно. Доставать её из-за спины одно мучение, хотя моя «черкешенка» на полпяди меньше обычной шашки. Зато в таком бою, как этот не мешает, а казак без шашки, что мужик без ху…, хозяйства, то есть, — я наконец-то справился с «лифчиком». — Дай-ка гляну, что с рукой.

С рукой у Герша было всё нормально. Ладонь прошило навылет. Как это получилось, если он должен был пулемёт двумя руками держать — ещё одна загадка этого одесского еврея. Я достал свой индивидуальный пакет, разорвал его и меньше, чем за десять секунд сделал перевязку. Потом бросил улыбающемуся, несмотря рану, Крафу складной нож.

— Сапог режь, так не снимешь при сквозной ране в голень, и перевязывай быстрее, — с этими словами я достал из его подсумка один за другим два магазина. Один вложил в свой «лифчик», а вторым сменил пустой в пулемёте. — А мне пора помочь нашим союзникам.

Всё время пока я разбирался с ранеными, на стенах шёл бой, откуда звучало громкое «ура» и отборный мат, а в этот момент в воротах раздался громкий крик «банзай» и во внутренний двор этой маленькой крепости повалили японцы. Впереди бежали Хаторри и Шираиши, размахивая саблями и держа в другой руке револьверы.

Навстречу японцам раздались выстрелы. В начинающем рассвете смог рассмотреть, что в северо-восточной части двора форта скапливается большая группа противника, но стреляли оттуда почему-то редко. Я устремился вперёд, так как бегущие японцы перекрыли мне сектор обстрела по этой увеличивающейся на глазах толпе китайцев.

В этот момент вновь заработал прожектор, который попытался осветить внутренний двор форта. В его мечущем луче света я увидел, что на северной стене развернуты во двор две восьмидесятимиллиметровые полевые пушки, вокруг которых суетятся расчеты.

«Если шрапнель, то с двух пушек будет почти сто пуль по пятьдесят грамм. Хотя и фугасов за глаза хватит», — успел подумать я, открывая огонь по правой для меня пушке.

Выпустив двумя очередями, где-то половину магазина, ударил длинной очередью куда-то в сторону второй пушки, которая скрылась в наступившей темноте, так как прожектор также внезапно погас, как до этого зажегся. Быстро сменив магазин, я вновь открыл огонь по пушкам.

«Главное напугать и не дать выстрелить», — металось в моей голове.