Поход

Фугасы, рассмотренные мною при максимальном приближении бинокля, представляли собой простые деревянные ящики. Вернее всего, начинка у них порох, а запал жестяные тёрки внутри. Примитивная мина-фугас, которую используют многие страны. Процесс минирования и применения прост. Ящики зарываются в землю, слегка прикрываются крышками и присыпаются землей. При нажиме на крышку, терки приходят в действие и вызывают взрыв.

Я продолжал изучать действия китайских солдат у полотна в версте от меня, а также суету, происходящую верстах в трех у моста, который мы недавно восстановили.

— Чего это они, Ваше высокоблагородие? — поинтересовался у меня, тихо подползший, Зарубин.

После нашего совместного побега из плена, Михаил пытался всеми правдами и неправдами оказаться рядом со мной. Как он заявил мне вчера вечером: «Вся семья Зарубиных в неоплатном долгу перед вами, Ваше высокоблагородие. Дозвольте с Вами рядом быть! И я, и брат жизнью Вам обязаны, так на худой конец собой прикроем, когда снова волку в пасть сунетесь, если больше никак, а иначе хоть домой не возвертайся, коли Вы голову сложите, а нас костлявая минует!».

— Фугасы под полотно закладывают и мост, вернее всего, минируют. Пойдёт поезд по этому пути, наедет платформа с солдатиками, которая теперь впереди паровоза идёт, взрыв и, судя по количеству фугасов и их размеров, полетят душеньки воинов с платформы прямиком в рай. Починят путь. Двинется паровоз дальше и вместе с мостом в реку, а за ним и вагоны посыплются. И опять солдаты погибнут. Такая вот, Михаил, интересная война теперь будет. Заканчивается время, когда с шашкой наголо в атаку шли, да грудь на грудь, клинок на клинок бились.

— Страшные вещи Вы, Ваше высокоблагородие, рассказываете. Что делать-то будем?

— Потихоньку вернёмся назад на станцию и доложимся высшему командованию. Когда наши поезда не сегодня, так завтра на Тяньцзинь с войсками пойдут, снимем фугасы, разминируем мост. А сейчас надо своих предупредить об этой опасности.

— А может Фёдор из пулемёта шарахнет по ним. Вы говорили, что до версты попасть из Мадсена можно. Они вона, как кучкуются. Опосля и до станции можно. Руки чешутся, Ваше высокоблагородие.

— Урядник, а ты направо посмотри, только сильно не шевелись.

Через пару секунд раздался приглушённый удивлённый свист и тихий мат, которым старший Зарубин высказывал своё мнение об увиденном.

— Извините, не сдержался, Ваше высокоблагородие, — закончил свой монолог урядник.

— Правильно мыслишь, Михаил. Эта сотня циньских всадников не даст нам добраться до станции, если мы обнаружим себя. Поэтому, всё, что нам надо, мы увидели. Теперь на цыпочках возвращаемся к своим.

На станцию успели вернуться вовремя, как и все остальные казачьи разъезды. Только успели сложить один к одному результаты разведки, как с северо-запада, вдоль дороги и от реки в сторону наших оборонительных позиций в зоне видимости выдвинулись три большие группы противника.

— Что будем делать, Тимофей Васильевич? — нервно покусывая ус, спросил капитан Гембицкий, оторвавшись от бинокля. — Их около двух тысяч пехоты и пара сотен конницы.

— Выполнять свой долг, господин капитан, — ответил я, продолжая рассматривать противника, через удачно приобретённый в столице шестикратный Zeiss. — Как я вижу, опасность для нас представляет конница — это регуляры. И, вернее всего, их готовил полковник Воронов. Остальные — сборище ихэтуаней. Огнестрельного оружия у них не много. Так что, отобьемся господа.

Я повернулся к офицерам, которые собрались для постановки боевой задачи.

— Вы правы, Тимофей Васильевич. Во время нашей предыдущей осады, больше всего нам досаждали всадники. И надо отметить с седла стреляют они метко, проносясь мимо наших позиций. Теперь понятно, откуда у них такая сноровка. Выучили на свою голову, — Пётр Варфоломеевич досадно покачал головой. — Господа офицеры, слушай боевой приказ.

Все офицеры, и даже капитан Росс, присутствующий на этом совещании, приняли стойку смирно. Гембицкий быстро и толковой обрисовал положение, определил задачи каждому подразделению, произвёл моральную накачку, типа «враг будет разбит, победа будет за нами» и отпустил офицеров. Понаблюдав ещё за приближающимся противником, я вместе с капитаном двинулся на обход позиций. Хотел сначала с казаками сорваться, но счёл это неудобным, так как обещал быть у Петра Варфоломеича за начальника штаба, а сам с утра в разъезд отправился, хоть и отпросившись у капитана, да и сейчас с удовольствием бы с сотником Смоленским ушёл.

Задумали мы с ним одну пакость для циньских конных сотен. Если получится провернуть вентерь-подводку под пулемёты, то можно будет хорошо проредить всадников противника, а то и совсем их разбить. Соотношение двух сотен китайских наездников против полусотни казаков, конечно, не в нашу пользу, но два Мадсена со скорострельностью четыреста пятьдесят выстрелов в минуту и по триста патронов на каждого, могут перетянуть успех в схватке на сторону забайкальцев. Федя Злобин и Коля Рьянов показали себя прирожденными пулемётчиками. И, как ни хотелось мне посмотреть, что получится у казаков, пришлось остаться в расположении десанта и обходить вместе с Гембицким позиции обороняющихся, уточняя, если оно требовалось, их задачи.

Со стороны китайцев раздались первые выстрелы и полетели первые пули. В ответ шрапнелью ударили пушка французов и одна пушка американцев, которые изначально были у отряда, отправленного полковником Анисимовым для обороны станции.

«Жалко, что морпехи потеряли свои две пушки, — подумал я. — А то бы залп был бы куда солиднее. Глядишь ихэтуани и разбежались бы от испуга. Вон, застыл на месте отряд бандитов, куда шрапнель прилетела. Но как рассказывал капитан Росс, ихэтуани в лесу насели так, что орудия пришлось бросить. Хорошо хоть из морпехов трёх человек всего потеряли, включая захваченных в плен и казнённых, да раненных было семь человек. Всех их в Таку отправили вместе с Савицким».

Пока раздумывал, одним за другим раздались залпы стрелков третьей роты. Даже невооружённым глазом было видно большое количество падающих в толпе бандитов. После пятого залпа, те восставшие, которые наступали на позиции третьей роты со стороны реки, остановились и побежали назад.

В это момент китайская конница навалилась на оборону роты штабс-капитана Врублевского и американских морпехов. Человек двадцать показали неплохие навыки стрельбы на ходу, проносясь мимо позиций, но основная масса всадников, подлетев к зданиям, баррикадам и окопам метров на сто, остановилась, дружно выстрелила, причём довольно метко, и, развернув коней, попыталась быстро удалиться в сторону. Но не тут-то было. Слитно прозвучал залп русских стрелков, морпехи также ответили дружно, а потом из-за зданий с криками и свистом выскочила казачья полусотня с шашками наголо и понеслась за китайскими всадниками.

Те сначала опешили от такой наглости, но потом, повинуясь командам своих офицеров, начали дружно разворачиваться в сторону казаков. Станичники, изобразив испуг, дружно развернули коней и кинулись наутёк. Воодушевленные циньские всадники с визгами и криками кинулись в погоню, наплевав на позиции стрелков и морпехов. Пара минут и они все скрылись за ближайшим холмом, за которым была низина, а дальше небольшой высоты, вытянутый шагов на сто, холм с крутыми склонами. На верхушке холма по нашей задумке с сотником располагались два расчета ручных пулемётов.