Походные истории медвежонка Юджина и его семьи. В Крыму. Часть 4

– Это был совсем маленький птенчик, не такой, о котором вы с Крёстным мечтаете, – ответила я, зная, что они хотят большого попугая породы Ара.

– Какой он был? – не отставал Джордж.

– Это был волнистый попугайчик салатового цвета.

– Как дядя Джордж назвал его? – тут же вклинился Сеня.

– Мы тогда обожали мультфильмы про Микки Мауса, и потому мой братишка назвал своего птенца Микки. Правда, через год мы поняли, что это не мальчик, а бойкая девчонка. Никто в нашей стае не удивился, ведь, как вы помните, на нас лежало проклятье, заставляющее нас путать гендерную принадлежность. Микки так и осталась с этим именем, всю свою жизнь подтверждая его. Она была очень упрямой, смелой и волевой.

– Она у вас жила в клетке? – спросил Джордж, а Юджин тем временем внимательно слушал и покрепче держал меня за руколапу, чтоб не упасть, когда засматривался мне в моську.

– Ну, клетка-то у неё была. Вот только она не жила там.

– А где же она тогда жила? Где была её кроватка? – удивился Сеня.

– Спала она всегда на гардинах над окном. Шторы были её стенкой для скалолазания. У окна стояло зеркало в полный рост, и Микки обожала этот угол. Она садилась на зеркало и, согнувшись любовалась собой, чирикала песенки. К слову, именно так мы и узнали о том, что Микки девочка, а не мальчик.

– Как это? – не поверил Джордж. – Увидели в отражении зеркала?

– И так можно выразиться. Мы просто заметили, что Микки жаждет компании! Она так резво общалась да миловалась со своим отражением, что мы начали искать ей друга. Точнее, тогда мы думали, что Микки нужна подружка. У знакомых и незнакомых мы брали в аренду пташек для «него», но дружба дружбой, а Микки не становился Папочкой.

Тогда Бабушка Идея стала покупать книжки и энциклопедии про попугаев. Из них-то мы и узнали, что пол волнистых попугайчиков определить легко. Носик над клювом у самок – от беловато-синего цвета, когда пташка молода, и до коричневого, когда она достаточно повзрослела, чтобы завести потомство. А у самцов в детстве розовый или пурпурный носик, и ярко-синий уже только в период взросления. К старости носики у самок становятся бледными, а у самцов – почти фиолетовыми. С помощью книг мы быстро определили, что для потомства Микки должна стать Мамочкой. А для этого ей нужно поискать паренька, но не сейчас, а ещё через годик, ибо заводить деток в раннем возрасте любому существу вредно для здоровья. Волнистые попугайчики в этом ничем не отличаются: самец у них готов к потомству и в полгода, а вот пташек на гнездо раньше двух лет лучше не сажать. Так что, выждав нужный срок, мы нашли Микки супруга прямо в соседнем дворе.

– Он тоже был волнистым попугайчиком или другой породы? – любопытничал Джордж.

– Конечно, он был той же породы – из волнистых попугайчиков. Только Марк был не салатового, а голубого цвета. Ты разве не знаешь, что нельзя скрещивать для потомства животных разных пород?

– Почему? – нахмурился в своей манере Сеня.

– Это только в мультиках бывает, чтоб Заюшка с Лисом стали парой, – ответила я. – Как вы себе представляете детишек у таких Родителей? Хвост лисий, уши – заячьи. Так?

– Дям! – хором отвечали медвежата, хохоча.

– Нет, мои хорошие. В природе всё устроено таким простым и умным способом, чтоб живым существам легче было выжить. У лисов одни повадки и физиология, у зайцев – совсем другие, и даже противоположные.

– А что такое физиология? – тут же остановил меня Джордж.

– Это наука о нашем организме и его возможностях. С помощью неё мы узнаём, как генетически получаем те или иные умения, не напрягаясь да порой даже ничего не изучая, и используем навыки, просто переданные по наследству. Например, все медведи любят вести подвижный образ жизни, много кушать, плавать, строить, музицировать и рисовать. Умеют разговаривать со Звёздным Небом и всеми предками, знают медвежную Магию и Магию Природы. Это у каждого новорождённого медвежонка в крови, в костях и в мышцах, в разуме, в сердце и в душе. Этих знаний не избежать, они передаются автоматическими навыками и умениями.

– Как это, передаются? Как по радио? – допытывался Сеня, чтоб разобраться.

– Можно сказать и так – ведь мы не видим мудрость и опыт предков, не можем её ощутить иначе, чем как негласные указания к действиям. Радиоволны мы тоже не видим, но слышим и понимаем.

– А чем плохо, если Родители будут разных видов? Разве у ребёнка не должно быть мудрости вдвое больше от Мамочки и от Папочки сразу? – предположил Джордж.

– Нет, мой родной. Потомство разных видов живых существ не сможет получать от своих Родителей должных указаний, ибо всё будет путаться, мешать и противоречить друг другу.

– Как это – противоречить? – Сеня задал вопрос так, словно они опять сговаривались с Джорджем спрашивать по очереди.

– Ну, рассмотрим на том же примере Заюшки и Лиса из мультика «Зверополис», где они, возможно, в финале стали парочкой. И если б у них было чадо, то инстинкт зайца диктовал бы малышу убегать и прятаться. А инстинкт лиса в нём буквально кричал бы «Атакуй! Догони! Поймай!». Что прикажете делать малышу?

– Сложно будет выбрать… Убегать от себя и догонять себя же… – неожиданно согласился Сеня. – А можно ещё пример?

– Можно. Зайчики на зиму меняют шкурку на белую, чтоб в снегу они были менее заметны. Но лисы зимой, наоборот, в самой своей красе – огненные, яркие. Как быть малышу?

– Ходить с бело-рыжими пятнами! – выпалил ответ сам себе, смеясь, Сеня.

– И быть съеденным из-за окраски, – закончила я мысль. – Думаю, вы поняли, о чём я говорила.

– Так что с Микки и Марком? У них были детки? – полюбопытствовала Первая Мамочка, слушая мой рассказ и умиляясь от вопросов наших медвежат.

– О да! Не сразу, но благодаря всем книгам и стараниям Мамочки Идеи мы имели счастье наблюдать рождение птенцов.

– Как это было? – распахнул глаза Джордж.

– Это было прекрасно! Для начала мы соорудили одну большую клетку размером с целый стол, поставив домик Микки напротив домика Марка. Между ними Мамочка повесила огромную сетку с мелкими ячейками, которую сплела сама крючком из прочной нитки. Получилась просторная вилла, а не маленькая дача! Так Микки лишилась возможности летать по Дому, но зато не покидала гнезда. Его мы тоже сделали самостоятельно. Она была ещё неопытна и юна, в дикой природе у неё бы не оставалось вопросов, что делать и как. А вот взаперти у пернатых мало шансов, если не помогать.

– Медведи свили гнёздышко для маленькой птички? – улыбался Сеня.

– Можно сказать и так, – я, в своей поощрительной манере, давала медвежатам возможность предполагать и дальше, зная, что их мысли иногда попадают в цель. – Но важнее было не гнездо, а то, что для него мы с братишкой соорудили из картона небольшой скворечник – попугайчикам нужно укромное, тихое и тёмное место. Скворечник повесили в одной из клеток и просто ждали, подсовывая Микки разные кусочки ткани, ниток, ваты, поролона, бумаги, веточек и сухой травы. Из них-то она и соорудила своё гнездо. А когда время пришло, отложила там яйца.

– И у вас с Дядей Джорджем-средним были настоящие крохотные новорождённые птенчики? – с замиранием сердца вопрошал Джордж Джуниор.

– Да! Они были такими хрупкими, буквально прозрачными! Ведь птенчики появляются на свет без пёрышек. Вы знали это? – спросила я, и медвежата дружно покачали головами. А я продолжала:

– Мы помогали Микки заботиться о них на всех стадиях: пока у них обрастал первый пушок, потом, когда он менялся на пёрышки, и даже тогда, когда малыши учились летать.