Похоть

Ничего, мелькнуло в голове Тейна, он еще увидит гораздо больше, чем ее ногу, — и очень скоро. Но ему стоило помнить о том, что Честити — леди, а леди не позволяют джентльменам — не важно, знакомым или нет — прикасаться к себе. Где бы то ни было. Даже к такому безобидному месту, как нога. А уж эта, особенная леди, напомнил себе Тейн, была кем-то неизмеримо большим, чем просто девушкой знатного происхождения, леди из светского общества. Она слыла образцом добродетели.

— Вы поранились, и теперь идет кровь, — мягко ответил Тейн. — Позвольте мне помочь вам.

Честити перехватила его взгляд, и принц заметил, какой настороженной она была.

— Я просто вернусь домой через эту калитку. Моя горничная посмотрит, что с ногой.

— Почему? Если я здесь, рядом, и готов вам помочь?

Честити вскинула подбородок, метнув в Тейна дерзкий взгляд:

— Потому что мы с вами не знакомы, сэр, и вы ведете себя слишком бесцеремонно, уделяя непозволительно много внимания моей скромной персоне.

— Мы ведь познакомились на днях. Забыли?

Голос Тейна понизился, напомнив ей о встрече с чувственным незнакомцем в лабиринте. В этот-то момент Честити и поняла, что мужчина из Гластонбери и тот обольститель — одно и то же лицо. Щеки вспыхнули огнем, стоило вспомнить сцену в лабиринте, его лицо у ее грудей, его язык, порхающий вокруг ее соска… О, как же Честити хотелось испытать это снова! Нет, даже больше: она жаждала остаться здесь и насладиться его обществом. Узнать, кто же он такой. Выяснить, чего добивается от нее. Возможно, даже принять его ухаживания. Впрочем, в середине вечера она еще могла бы допустить столь причудливые, смелые мысли, но уже наступила ночь, а это было совсем другое дело. Честити просто не могла позволить себе оставаться здесь.

— Меня зовут Тейн, — отвлекая ее от раздумий, представился мужчина, напомнив о встрече на тропинке в Гластонбери. — Вы были со своими сестрами.

— Это не было надлежащим представлением, сэр. Мы по-прежнему не знакомы друг с другом, и, таким образом, это… — она обвела взглядом окружавший их сад, — это укромное место, в котором мы сейчас с вами находимся, таит в себе серьезную опасность. Ну а теперь прошу меня извинить.

Миниатюрная ножка выскользнула из ладони Тейна, и Честити попыталась подняться. Увы, удержать равновесие ей не удалось из-за боли в лодыжке — сильной боли, которая ясно отразилась на ее лице. Но совсем как гордый, решительный маленький солдат, Честити сделала один шаг, потом — другой и с трудом похромала обратно к воротам, туда, куда Тейн не мог попасть.

Он знал, что не должен так поступать, но выбора не было. Сорвавшись со скамьи, он догнал Честити и схватил ее, повернув к себе так, чтобы обхватить ладонями ее щеки и заставить посмотреть на него. А потом Тейн медленно опустил голову, прильнув ртом к ее уху, легонько касаясь губами ее волос. Боже, она пахла так восхитительно! Так правильно и гармонично… Никогда еще запах женщины — неземной или смертной — не пробуждал в Тейне столь глубокого, необузданного страстного желания. Он хотел ее. Хотел с ослепляющей силой, которой не мог сопротивляться. Вот и теперь Тейн притянул Честити ближе, прикасаясь к ней всем телом в попытках ослабить ее оборону.

— Отпустите меня, — чуть не задохнулась от волнения она.

Нет, Тейн не мог внять ее просьбе. Даже при том, что он так желал сделать это, принц уже потерял контроль над собой. Похоть начала управлять им теперь, вступила в свои права, будто отделилась от мужчины-феи и поглотила его.

— Честити, — тихо произнес Тейн, скользя губами вниз, к ее шее, — вы ведь знаете, как прельщаете меня.

— Отпустите меня немедленно, сэр!

Пронзительность ее голоса прорвалась сквозь легкую дымку похоти, затуманившую не только взгляд, но и разум принца. Он не знал, как смягчить непокорную добродетель, заставить ее возжелать его. Никогда прежде Тейн еще не встречал женщину, которую не мог соблазнить. Никогда — до этого момента.

— Пожалуйста…

Ее мольба пронзила сознание Тейна, заставив одуматься.

— Простите меня. — Он с большой неохотой отошел от Честити. Оказавшись на достаточно безопасном расстоянии от нее, принц смущенно прокашлялся. — Вам не стоит бежать от меня. Просто скажите, чем я могу вам помочь.

— Позвольте мне вернуться в мой сад.

«Все, что угодно, только не это», — подумал Тейн. Честити так недолго была здесь, с ним! А он потратил впустую эти драгоценные моменты, основательно напугав ее своей персоной! Тейн совершенно растерялся, не зная, как же исправить ситуацию и хоть немного уменьшить ее страх. Как сменить осторожность пламенной страстью к нему.

Ни одна женщина не была способна — да и не хотела — противиться эротическому очарованию Тейна. Так что эта женщина, которая, похоже, не желала его вообще, была для него в новинку. При этом Тейн мог со всей честностью как на духу признаться: он никогда не хотел ни одну женщину так сильно, как Честити Леннокс. Мысль о том, что сейчас она покинет его, заставила Тейна запаниковать. Подумать только — она собиралась оставить его, прекрасного мужчину-фею, который не мог пожаловаться на недостаток внимания женщин, соперничавших за его внимание и его тело! Пальцы Тейна непроизвольно потянулись к Честити, привлекая ее пышное тело ближе.

— Милорд! — потребовала она. — Отпустите меня сейчас же! Это и без того верх неприличия — оставаться наедине с вами, а тем более в темноте!

Тейн подчеркнуто не замечал ее протестов: он знал, что должен делать. И принялся нашептывать Честити на ушко древнее магическое заклинание. В то самое мгновение, когда она обмякла в его объятиях, мужчина-фея понял, что волшебные слова сработали.

Завороженная, Честити теперь находилась в состоянии оцепенения, и все-таки Тейн пустил в ход не все свои чары. Принц успокоил себя, что лишь временно отошел от правил, не нарушая их. Он ни за что не использовал бы свое колдовство, чтобы соблазнить ее, даже несмотря на то, что похоть, как и его собственное тело, молила о чувственной разрядке.

Пытаясь думать хоть о чем-нибудь, кроме секса, Тейн потянулся к руке Честити.

— Давайте осмотрим рану, не возражаете? — предложил он, помогая девушке добраться до скамьи. Она осторожно уселась, скромно сложив руки на коленях — в жесте, который, не сомневался Тейн, был для нее инстинктивным.

Бел воспользовался моментом, чтобы сунуть морду между плечом хозяина и ногой Честити, обтянутой чулком, который теперь был испещрен красными пятнами.

— Не сейчас, — бросил Тейн псу.

Бел послушно уселся рядом и принялся ждать.

— Он не собирается нападать на вас, — тихо объяснил Тейн, осторожно поворачивая ногу внутренней стороной, чтобы осмотреть то, что, как он надеялся, было лишь царапиной на лодыжке. — Он помнит вас, только и всего, и очень хочет подружиться с вами.

Прекрасные зеленые глаза Честити остановились на Тейне, и мощное воздействие ее взгляда, сосредоточенного на нем, заставило похоть с новой силой забурлить внутри. С помощью магического заклинания сомнение и страх исчезли из глаз добродетели, они остались такими же широко распахнутыми и блестящими — но на сей раз мечтательными. Залюбовавшись этим взором, Тейн невольно подумал, как выглядела бы Честити, если бы он поцеловал ее или раздразнил ее кожу своим языком. Сейчас, замерев между бедрами Честити, принц, разумеется, не мог не мечтать о том, чтобы плавно сдвинуть наверх слои тафты и льна, обнажив ее лоно, которое как раз оказалось бы на идеальном для чувственных ласк уровне.

Тейн хотел этого: попробовать ее сладостный вкус, медленно соблазнять ее своим ртом, чувствовать ее пальцы, сжимающие его волосы. Он жаждал ощущать ее бедра, манящие его покачиваниями в извечном женском ритме, молящие его о большем…

Независимо от того, насколько сильно он желал всего этого, Тейн не мог позволить своему греху победить его, стать более сильной сущностью. Сейчас, находясь под воздействием легких чар, которыми принц опутал ее, Честити была такой уязвимой… Но он прибег к своей волшебной силе только для того, чтобы залатать ее кровоточащую плоть, унять ее боль — и, естественно, ослабить чувство страха перед Белом. Тейн никогда не прибег бы к своим колдовским силам с Честити, чтобы воспользоваться ее состоянием. Но похоть и знать не желала об этих благородных намерениях. У похоти не было чести. Никаких чувств, кроме сладострастной эйфории. Тейн боялся, что вырвавшийся из-под контроля грех подтолкнет его к всевозможным аморальным поступкам, к чему-то безнравственному, что заденет честь и душу — его собственные, а не сидевшей в нем похоти.