Похождения бравого солдата Швейка (с илл.)
Шрифт:
Во втором этаже, где на дверях висела визитная карточка «Отто Кац — фельдкурат», им вышел отворить какой-то солдат. Из соседней комнаты доносились голоса, звон бутылок и бокалов.
— Wir… melden… gehorsam… Herr… Feldkurat, — с трудом выговорил верзила, отдавая честь солдату, — ein… Paket… und ein Mann gebracht 34 .
— Влезайте, — сказал солдат. — Где это вы так нализались? Господин фельдкурат тоже… — И солдат сплюнул.
Солдат ушёл с пакетом. Пришедшие долго ждали его в передней, пока наконец не открылась дверь и в переднюю
34
Честь имеем… доложить… господин фельдкурат… доставить пакет с человеком (нем.)
— Так вы уже здесь, — сказал он, обращаясь к Швейку. — А, это вас привели. Э… нет ли у вас спичек?
— Никак нет, господин фельдкурат, — ответил Швейк.
— А… а почему у вас нет спичек? Каждый солдат должен иметь спички, чтобы закурить. Солдат, не имеющий спичек, является… является… Ну?
— Осмелюсь доложить, является без спичек, — подсказал Швейк.
— Совершенно верно, является без спичек и не может дать никому закурить. Это во-первых. А теперь, во-вторых. У вас ноги не воняют, Швейк?
— Никак нет, не воняют.
— Так. Это во-вторых. А теперь, в-третьих. Водку пьёте?
— Никак нет, водки не пью, только ром.
— Отлично! Вот посмотрите на этого солдата. Я одолжил его на денёк у поручика Фельдгубера, это его денщик. Он ни черта не пьёт, такой pp… тр… трезвенник, а потому отправится с маршевой ротой. По… потому что такой человек мне не нужен. Это не денщик, а корова. Та тоже пьёт одну воду и мычит как бык.
— Ты т… т… резвенник! — обратился он к солдату. — Не… не стыдно тебе! Дурррак! Достукаешься — получишь в морду.
Тут фельдкурат обратил своё внимание на солдат, которые привели Швейка и, несмотря на то что изо всех сил старались стоять ровно, качались из стороны в сторону, тщетно пытаясь опереться на свои ружья.
— Вы п… пьяны!.. — сказал фельдкурат. — Вы напились при исполнении служебных обязанностей! За это я поса… садить велю вас! Швейк, отберите у них ружья, отведите на кухню и сторожите, пока не придёт патруль. Я сейчас п… позвоню в казармы.
Итак, слова Наполеона: «На войне ситуация меняется каждое мгновение», — нашли здесь своё полное подтверждение — утром конвоиры вели под штыками Швейка и боялись, как бы он не сбежал, а под вечер оказалось, что Швейк привёл их к месту назначения и ему пришлось их караулить. Они не сразу сообразили, как обернулось дело, но когда, сидя на кухне, увидели в дверях Швейка с ружьём и примкнутым штыком, то поняли всё.
— Я бы чего-нибудь выпил, — вздохнул маленький оптимист.
Но верзилу опять одолел приступ скептицизма. Он заявил, что всё это — низкое предательство, и громко принялся обвинять Швейка за то, что по его вине они попали в такое положение. Он укорял его, вспоминая, как Швейк им обещал, что завтра его повесят, а теперь выходит, что исповедь, как и виселица, одно надувательство.
Швейк молча расхаживал около двери.
— Ослы мы были! — вопил верзила.
Выслушав все обвинения, Швейк сказал:
— Теперь вы по крайней мере видите, что военная служба — не фунт изюма. Я только исполняю свой долг. Влип я в это дело случайно,
как и вы, но мне, как говорится, «улыбнулась фортуна».— Я бы чего-нибудь выпил! — в отчаянии повторял оптимист.
Верзила встал и, пошатываясь, подошёл к двери.
— Пусти нас домой, — сказал он Швейку, — брось дурачиться, голубчик!
— Отойди! — ответил Швейк. — Я должен вас караулить. Отныне мы незнакомы.
В дверях появился фельдкурат.
— Я… я никак не могу дозвониться в эти самые казармы. А потому ступайте домой да по… помните у меня, что на службе пьянствовать не… нельзя! Марш отсюда!
К чести господина фельдкурата будь сказано, что в казармы он не звонил, так как телефона у него не было, а просто говорил в настольную электрическую лампу.
II
Уже третий день Швейк служил в денщиках у фельдкурата Отто Каца и за это время видел его только один раз. На третий день пришёл денщик поручика Гельмиха и сказал Швейку, чтобы тот шёл к ним за фельдкуратом.
По дороге денщик рассказал Швейку, что фельдкурат поссорился с поручиком Гельмихом и разбил пианино. Фельдкурат в доску пьян и не хочет идти домой, а поручик Гельмих, тоже пьяный, всё-таки выкинул его на лестницу, и тот сидит у двери на полу и дремлет.
Прибыв на место, Швейк как следует встряхнул фельдкурата. Тот замычал и открыл глаза. Швейк взял под козырёк и отрапортовал:
— Честь имею явиться, господин фельдкурат!
— А что… вам… здесь надо?
— Осмелюсь доложить, я пришёл за вами, господа фельдкурат. Я должен был прийти.
— Должны были прийти за мной? А куда мы пойдём?
— Домой, господин фельдкурат.
— А зачем мне идти домой? Разве я не дома?
— Никак нет, господин фельдкурат, вы — на лестнице в чужом доме.
— А как… как я… сюда попал?
— Осмелюсь доложить, вы были в гостях.
— В… гостях… в го… гостях я не… не был. Вы… о… ошибаетесь…
Швейк приподнял фельдкурата и прислонил его к стене. Фельдкурат шатался из стороны в сторону, наваливался на Швейка и всё время повторял, глупо улыбаясь:
— Я у вас сейчас упаду…
Наконец Швейку удалось прислонить его к стене, но в этом новом положении фельдкурат опять задремал.
Швейк разбудил его.
— Что вам угодно? — спросил фельдкурат, делая тщетную попытку съехать по стене и сесть на пол.
— Кто вы такой?
— Осмелюсь доложить, господин фельдкурат, — ответил Швейк, снова прислоняя фельдкурата к стене, — я ваш денщик.
— Нет у меня никаких денщиков, — с трудом выговаривал фельдкурат, пытаясь упасть на Швейка, — и я не фельдкурат. Я свинья!.. — прибавил он с пьяной откровенностью. — Пустите меня, сударь, я с вами не знаком!
Короткая борьба окончилась решительной победой Швейка, который воспользовался этим для того, чтобы стащить фельдкурата с лестницы в парадное, где тот, однако, оказал серьёзное сопротивление, не желая, чтобы его вытащили на улицу.
— Я с вами, сударь, не знаком, — уверял он, сопротивляясь Швейку. — Знаете Отто Каца? Это — я.
— Я у архиепископа был! — орал он немного погодя за дверью. — Сам Ватикан проявляет интерес к моей персоне. Понимаете?!
Швейк отбросил «осмелюсь доложить» и заговорил с фельдкуратом в интимном тоне.