Похождения штандартенфюрера CC фон Штирлица (Книги 1,3,5,7,8)
Шрифт:
– Переговорить?
– Да!
– О чем можно разговаривать c этой шпионской свиньей? c ненавистью произнес Борман.
– Есть о чем, - сказал Гитлер и вызвал своего любимого адъютанта.
ГЛАВА 17. ФАШИСТСКАЯ ТВАРЬ
Штирлиц лежал на грязной кушетке в камере третьего яруса Гестапо, в той самой, где недавно он устроил пытку носками над Геббельсом. Штирлиц смотрел в потолок. Потолок был серый, и казалось, такой же грязный как и кушетка, как и заплеванный, как будто специально кем-то пол, как и тускнеющие под замасленной лампой стены. "А это уже провал!
– подумал Штирлиц.
–
Штирлица терзали смутные сомнения относительно внезапного заключения его в ту же самую камеру, где он пытал доктора Геббельса, плюс еще ко всему, ужасно ныла разбитая во вчерашней драке челюсть. Но эти неприятности, которые, несомненно, привели бы любого другого разведчика в полное отчаяние, ни в коем случае не смутили Штирлица. Более того, он даже не поперхнулся, когда дверь в камеру внезапно открылась и на пороге стояли сияющий Мюллер и моргающий глазками Гитлер.
Гитлер брезгливо обошел камеру, c пониманием посмотрел на орудия пыток и, высморкавшись себе в рукав, обращаясь к Штирлицу, ехидно спросил:
– Что, голубец мой сизокрылый, попался?
Штирлиц решил идти напролом и вытянув правую руку вперед, как на параде заорал:
– Хайль Гитлер!
Мюллер был ошарашен и пробубнил что-то невнятное.
– Хватит придуряться, - не обращая внимания на Штирлица продолжал Гитлер, - полковник Исаев, ваша песенка спета! Вы разоблачены!
Мюллер повеселел.
– Мой фюрер, вы во власти грязных сплетен и слухов, которые преподносятся вам жирными свиньями, известными мне c детских лет, - c гордым видом сказал советский разведчик.
Мюллер побледнел.
– Послушайте, господин Штирлиц!
– продолжал любимый фюрер.
– Зачем притворяться? Признайтесь, что комедия c Геббельсом была устроена вами только для того, чтобы опорочить меня в глазах моей любимой Евочки, в то время когда вы, и только вы, делили c ней постель? Признайтесь, и вы будете прощены! Я хочу знать всю правду!
Глаза Мюллера сначала покраснели, потом побледнели, стали коричневыми и постепенно налились оттенком гнойного цвета, в результате чего лицо группенфюрера приобрело мертвецки пьяный вид, однако это не помешало ему тихо заметить:
– Мой фюрер, мы его обвиняем не в этом!
Гитлер был ошарашен.
– Только я, слышите, только я, знаю в чем его обвиняют!
– заорал любимый фюрер и смачно плюнул в лицо Мюллера.
Штирлиц решил не упустить момента понравиться Гитлеру:
– Разрешите, мой фюрер?!
– спокойно сказал он, взвешивая в правой руке свой любимый кастет.
– Только не больно!
– равнодушно прогнусавил Гитлер, махнув рукой на Мюллера.
"Сейчас будут бить!" - подумал Мюллер и получил первый мощный удар в нос.
За первым ударом последовали второй, третий, потом в ход, как всегда у Штирлица, пошли ноги. Штирлиц бил Мюллера со знанием дела и беззаботно-хладнокровным выражением физиономии...
– Довольно!
– сказал Гитлер, отрывая распоясавшегося Штирлица от Мюллера.
– Итак, продолжим! Вы спали c Евой? Отвечайте?
– Мой фюрер,
вопрос, как вы сами понимаете, слишком конфиденциальный. Пусть эта жирная свинья уберется отсюда! показывая на Мюллера, сказал Штирлиц.Мюллер не заставил себя ждать, а Штирлиц выиграл еще одну минуту ценного времени и был готов к ответу.
– Ну, так как? Будете говорить?
– спросил Гитлер прямо глядя на Штирлица.
– Мой фюрер, прошу меня простить, но все это - чистая правда! Да, я любил и люблю Еву. Кроме того, ночи, проведенные c ней, были прекрасны!
– Что вы сказа...
– Да, мой фюрер, эти ночи мне не забыть никогда!
Фюрер расплакался. Штирлиц принялся его успокаивать. Мюллер промывал разбитый нос и поэтому не мог видеть этой трагичной сцены.
"Ну почему же я импотент?" - думал Гитлер.
"Потому что ты придурок!" - думал Штирлиц, поглаживая черный чубчик на голове Гитлера.
Прошло несколько минут и Гитлер взял себя в руки. Вытерев сопливым рукавом пиджака слезы, он спросил:
– А что она говорила обо мне?
– Вам надо лечиться, мой фюрер!
– Да, она права!
– сказал глава Третьего Рейха и покрасневший вышел вон.
Дверь тут же, чьей-то подлой рукой была заперта на ключ.
Штирлиц подошел к двери и попробовал ее толкнуть - дверь не поддавалась. Тогда Штирлиц со всей силы ударил по ней ногой - дверь не поддавалась. Но разведчик Исаев был очень упрям и, разбежавшись, попробовал проломить дверь плечом - она не поддавалась. "Закрыто!" - подумал Штирлиц.
Прошел час и Штирлицу послышался лязг ключей, а через минуту в камеру вошел Мюллер, у которого под правым глазом красовался синяк бурого цвета.
– Штандартенфюрер, вы свободны! Я только что получил приказ фюрера о вашем освобождении!
– Скотина, ты мне еще ответишь за все!
– заорал Штирлиц, ясно понимая, что никто иной как Мюллер запер дверь.
– Вы забываетесь, Штирлиц! Я старше вас по званию и, в конце концов, по возрасту!
– Да, пошел ты!
– сказал Штирлиц и, дав пинка Мюллеру, вышел из камеры, оставив бедного старика распластанным на грязном полу.
ГЛАВА 18. ВОСПОМИНАНИЯ
Штирлиц решил отдохнуть и поэтому направился в свой любимый кабачок "Три поросенка". Заказав, как всегда, три банки тушенки, пачку "Беломора" и бутылку водки, он сел за свой столик и принялся c животным аппетитом ухлестывать тушенку, чем обратил на себя внимание не только посетителей кабачка, но и фрау Заурих, которая играла в покер со старым, тускнеющим генералом.
– Господин Бользен, можно c вами посидеть?
– спросила фрау Заурих, подсаживаясь к Штирлицу.
– Валяйте!
– процедил Штирлиц и выпил стакан водки.
– Вы плохо выглядите!
– Хорошо, что еще живу!
– Трудное время?
– Гадкое время!
– Родные пишут?
– Пишут!
– Все хорошо?
– Да, ну их!
– махнул рукой Штирлиц.
– Зря вы так, ваша жена очень симпатичная женщина, - и фрау Заурих прослезилась.
– Тогда, в тридцать третьем, она была так добра ко мне. Вы помните, в то время меня бросил мой неповторимый Герберт.
– Успокойтесь, найдете себе другого.