Поиграем
Шрифт:
— Так… Именно.
Сеона закатила глаза.
— Во всяком случае, на мой взгляд, намеренно не пытаться начать все сначала с Мистером Я так-чертовски-горяч-что-ты-сгоришь-просто-глядя-на-меня, это наоборот, не давать себе жизнь, которую заслуживаешь.
— Нет. Я защищаю жизнь, которую построила. Эйдан делает меня хаотичной, растерянной, эмоционально-неустойчивой и разбитой. Абсолютно разбитой. Я не вернусь туда.
— Так ты сказал ему «нет» и он ушел?
Я вспомнила о решительном выражении лица Эйдана, прежде чем он вышел из такси.
— Нет. Он сказал: «Это еще не конец».
Огромная улыбка
— Я так-чертовски-горяч-что-ты-сгоришь-просто-глядя-на-меня? — спросил Родди.
Его девушка посмотрела на него с недовольством.
— О, не волнуйся, красавчик, он ее мужчина.
— Он не мой мужчина. Он мне никто.
— Полностью ее парень.
— Сеона...
— Но ты посчитала его горячим? — упорствовал Родди.
— У меня же есть глаза.
Я уже привыкла к тому, что они дразнят друг друга, и слишком уставшая, чтобы сейчас играть в рефери, встала и схватила свою сумку.
— Хорошо, я ухожу. До свидания, ребята.
Родди только кивнул мне подбородком, но Сеона последовала за мной в холл. Она открыла входную дверь и остановила меня словами:
— Ты действительно не злишься на меня?
— На тебя очень трудно злиться.
Подруга крепко обняла меня.
— Я хочу, чтобы у тебя было все хорошее что есть в мире.
— Вот почему я не злюсь на тебя.
Когда она, наконец, отпустила меня, сказав:
— И все же думаю, что возвращение Эйдана в твою жизнь не станет катастрофой для твоего благополучия, как ты думаешь. Теперь все по-другому.
— Я тебя услышала и отметила. Но я приняла решение, и мне очень нужно, чтобы ты поддержала меня.
— Я всегда буду поддерживать тебя. Только... не дури, Нора. Когда Эйдан понял, что все это было недоразумением, что ты была пострадавшей стороной в этой истории, я увидела, какую боль это ему принесло. Что бы ты ни делала... старайся больше не причинять ему боль.
— Все верно, народ, с самого начала! — выкрикнул Квентин.
Я сидела в зрительном зале, на этот раз без домашних заданий, и просто наблюдала, как Джек и Теренс вышли на сцену, и репетировали первый эпизод из первого акта.
— Любовь питают музыкой; играйте, — пронзительный глубокий голос Эйдана, прозвучавший в моем ухе заставил меня вздрогнуть. Я застыла от ощущения его горячего дыхания на моей коже. Он продолжил: — Правда, Пикси?
— Правда что? — прошептала я.
Эйдан наклонился вперед с кресла позади меня, и я почувствовала в волосах его пальцы.
— Любовь питают музыкой.
— Нет, — решительно ответила я.
— Черт. Это облегчило бы мне жизнь.
Я повернулась, чтобы посмотреть на него, и прошептала:
— Я думала, что ты оставил меня в покое.
В течение прошедшей недели, так и казалось. После того как Эйдан вышел из такси, я не услышала от него ни слова. Сеона, когда мы вместе пошли на ланч, осторожно спросила о нем, но мне, честно говоря, нечего было ей сообщить. Я испытывала облегчение, что не имела с ним дела, и мне не нужно объяснять человеку, которому небезразлична, что я планировала быть эгоистичной. Говоря Эйдану, что не хочу начинать с ним что-то новое,
я защищала свое будущее счастье. Тем не менее тот факт, что Эйдан вообще отступил и совершенно не преследовал меня, немного раздражал. Это только доказывало, что я поступаю правильно, отстраняясь от этого мужчины.— Я сказал, что дам тебе время, — прошептал Эйдан. — Я сделал это.
— Меньше недели?
— Мы оба знаем, что я нетерпеливый человек, когда хочу чего-то, Пикси.
— Не называй меня так!
— Твое лицо смягчается каждый раз, когда я это говорю. — Эйдан протянул руку к моей щеке. Я отпрянула от его прикосновения. — Пикси… — его голос звучал так грустно.
В моей груди все сжалось от чувства вины.
— Эйдан, пожалуйста, не надо.
— Нет, пока ты не скажешь, что не любишь меня.
Внезапно мне стало трудно дышать. Мы никогда раньше не использовали это слово на букву «Л».
— Что?
— Я сказал, пока ты не скажешь...
— Иисус Христос, Эйдан, почему ты мешаешь моей репетиции? — выкрикнул нам Квентин.
Весь театр затих, и я смущенно посмотрела на Квентина, а затем на сцену, где Джек и Теренс обиженно смотрели на нас. Неудивительно. С нашей стороны было невыносимо грубо перешептываться во время их выступления. Я открыла рот, чтобы извиниться, но Эйдан перебил меня:
— Прости, Квентин, но у нас с мисс О’Брайен есть незаконченное дело.
— Например? — Режиссер скрестил руки на груди и застыл ожидая.
— Эйдан...
— Ничего такого, чем я бы хотел поделиться с залом, — Эйдан прервал мой протест.
— Ну, если это так, то, возможно, ты будешь так любезен и заткнешься нафиг?
Я слышала, как Эйдан тихо хмыкнул.
— Конечно.
Он заткнулся, но я чувствовала его за спиной, его взгляд сверлил меня, и я ждала, когда же выйду на сцену и буду подальше от него. Все мое тело пульсировало от осознания его присутствия, я была взбудоражена, но относила появление роя диких бабочек в моем животе, к предстоящей репетиции. Правда это было не так. Эти бабочки не имели отношения к театру. Все они были связаны с Эйданом. Я с силой вытолкнула мысли о нем из головы и впустила Виолу-Сезарио.
— Как, он меня любит? — спросила Джейн-Оливия, игриво, но в то же время с подозрением.
— С потоком слез, со стонами, в которых гремит любовь, со вздохами огня, — ответила я-Сезарио.
— Это было прекрасно, Пикси, — выкрикнул Эйдан из зрительного зала.
— Пикси? — вздохнул Квентин. — Кто, черт возьми, такая Пикси?
Я сердито посмотрела на Эйдана, и ответила:
— Это я. И довольно болтовни с галерки (Прим.: the peanut gallery также переводится как дешевые замечания, которые игнорируют).
Эйдан засмеялся.
— Просто делаю комплимент. Ты знаешь, как я люблю делать тебе комплименты.
— Да неужели? Лесть? Только в последнее время были только оскорбления.
— Ты знаешь почему, Пикси. Я извинился. И это не лесть. Это комплименты. Есть разница.
Я изо всех сил старалась не улыбаться обаянию Эйдана.
— Ну а я все еще помню оскорбления.
— Я могу зацеловать их. — Эйдан улыбнулся мне без тени раскаяния.
Мои губы дернулись, но я отказалась сдаваться.