Поиски в темноте

Она вышла проводить его. В прихожей Ратлидж спросил:

— Допустим, тебе нужно было избавиться от чемодана, который может стать уликой в деле об убийстве. Куда бы ты его спрятала?

— Чемодан? Наверное, в таком месте, куда все сдают багаж, — в камере хранения отеля или на железнодорожной станции.

— Но там на него рано или поздно наткнется портье или начальник станции и попробует разыскать владельца.

— Тогда… я положила бы его в такое место, куда никто не ходит.

Слова сестры не давали ему покоя всю обратную дорогу до Дорсета.

Глава 14

Когда Ратлидж остановился во дворе «Лебедя», было уже поздно, и он устал. Почти всю вторую половину дня не прекращался дождь; казалось, над землей повисла плотная серая пелена.

Выходя из машины в темноте, он попал в лужу и выругался. Со шляпы, которую он надел, чтобы не намочить голову, текло на плащ. К входу в гостиницу пришлось идти против ветра. Рубашка липла к плечам.

У двери он стряхнул шляпу и вытер ноги о коврик, чтобы не запачкать чистый пол вестибюля.

Его ждала записка. Вскрыв ее, он прочел: «Мы искали по указанному адресу, но вернулись с пустыми руками». И подпись: «Боулс». Записка была написана изящным почерком улыбающейся женщины-портье. Она кивнула, когда он поднял на нее взгляд.

— Он сказал, вы все поймете.

— Да. Спасибо.

Маргарет Тарлтон нет у родственников в Глостершире. Элизабет Нейпир не обманула его.

Когда он подошел к лестнице, с сожалением думая о том, что сейчас уже поздно и на кухне наверняка никого нет, дверь распахнулась, и в гостиницу вошла Элизабет Нейпир. С ее черного зонтика на пол стекали потоки воды. Подол ее юбки тоже промок, а от черных туфель на полу оставались мокрые следы. Бенсон взял у нее зонтик, как только она очутилась под крышей, и исчез. Гул мотора скоро стих вдали.

Увидев его, Элизабет сказала:

— Здесь даже хуже, чем в Лондоне, — дороги превратились в потоки грязи, и куда ни поставишь ногу, везде лужи! Я искала вас, надеялась, что вы составите мне компанию за ужином… — Окинув его задумчивым взглядом, она продолжала: — Инспектор Хильдебранд сказал, что вас, скорее всего, можно застать в «Гербе Уайета».

— Нет. У меня были дела в других местах.

Элизабет подошла ближе.

— У вас усталый вид. По-моему, вы вообще ничего не ели! — Приняв его молчание за знак согласия, она обернулась к женщине за стойкой. — Кухарка еще на месте? Пожалуйста, попросите накрыть нам в отдельном зале; пусть подадут что-нибудь горячее… Например, суп. И чай. — Не дожидаясь ответа, она обратилась к Ратлиджу: — Пусть на дворе август, но если я сейчас же не переоденусь, то непременно простужусь. Я спущусь через пять минут! — Она прошла мимо, и Ратлидж уловил запах мокрой шерсти. От него, наверное, пахло так же.

Прошло почти пятнадцать минут, прежде чем Элизабет спустилась и окинула его одобрительным взглядом. Ратлидж успел сменить рубашку и туфли, надел свитер. С влажными, взъерошенными волосами он как будто помолодел на несколько лет.

В отдельном небольшом зале их ждали суп и свежий хлеб; на столике у камина стояли чашки и чайник. Приборы придавали комнате уютную, почти домашнюю атмосферу.

Интересно, подумал Ратлидж, с какой целью она так заботится о нем? Что бы там ни было, сейчас он предпочитал ее общество одиночеству и своим мыслям в номере наверху.

Элизабет налила суп сначала ему, а потом себе, хотя, судя по тому, что она едва притронулась к еде, Ратлидж решил, что она составила ему компанию скорее из вежливости. Он же просто умирал с голоду.

Суп из баранины с ячменем, морковью, картошкой и репой был замечательно вкусным и ароматным. Ратлидж подумал, что ради Элизабет служащие отеля отказались от ужина.

Она подождала, пока он утолит первый голод, и приступила к своей истинной цели, ради которой задержала его.

— Отец говорит, если вам нужны еще люди, он попросит, чтобы их прислали из Скотленд-Ярда.

Ратлидж живо представил, как обрадуется Боулс, но вслух сказал:

— Нет, спасибо. Лишние люди будут только путаться под ногами. Если поиски, которые ведет Хильдебранд, до сих пор ни к чему не привели, дополнительные люди — к тому же не местные — ничем не помогут. — Он налил себе еще супа, отрезал хлеба и обнаружил под крышкой кусок сливочного масла.

— Детей не найдут, — сказала Элизабет. — Я это знаю. Вы это знаете. Но Хильдебранд настаивает, что должен найти их. Я говорила сегодня со священником в Синглтон-Магна, мистером Дрюсом. По-моему, надо заказать надгробный камень… Отец предложил перезахоронить ее в Лондоне. Он очень тяжело воспринял смерть Маргарет, уверяю вас. Десять лет… за такой срок привыкаешь к человеку, что неудивительно. Я и сама была очень близка с ней.

Ратлидж молчал, позволяя ей продолжать говорить что ей хочется.

— Мистер Дрюс пришел в замешательство. Ему, конечно, внушили, что погибшая — миссис Моубрей, и, по-моему, ему не очень хочется что-то менять в книге записей. Я сказала ему, что во всем виноват инспектор Хильдебранд — он поспешил. — Элизабет наклонила голову и криво улыбнулась. — Он совершенно очарован мною, но считает, что я не должна выражаться так прямо. Конечно, мне в глаза он ничего не сказал, но я подслушала его разговор со здешней дежурной после того, как он весьма галантно проводил меня до «Лебедя». Представьте, всю дорогу он держал над моей головой зонтик, а сам вымок до нитки! Воображаю, как разозлится его жена!

Ратлидж неожиданно подумал: жена священника вряд ли узнает о том, что произошло. Элизабет Нейпир приняла очень соблазнительную позу, чуть наклонившись вперед. На ее волосах плясали отблески пламени камина; Ратлидж уловил слабый аромат гелиотропа.

— Отец говорит, если местные полицейские начнут чинить вам препоны, достаточно одного слова, и он вам поможет… Он дал понять вашему суперинтенденту: он надеется, что вы выясните, из-за чего погибла Маргарет.

Ратлидж неожиданно разозлился и на саму Элизабет, и на ее отца.

— Спасибо, постараюсь во всем разобраться… Спасибо, — сказал он, понимая, что Элизабет ждет от него изъявления благодарности. Может быть, ей приятно чувствовать себя полезной или она передает волю отца?

— Что вы думаете об Авроре Уайет? — спросила вдруг Элизабет, меняя тему, как опытная хозяйка светского салона. Ратлидж понял, именно это интересует ее больше всего. Она встала, собираясь подлить ему чаю, намекая, что дает ему возможность ответить — пусть хотя бы из вежливости.

— Я о ней не думаю, — ответил он. — Моя задача — найти оставшихся членов семьи Моубрея, если они существуют в природе, и выяснить, какую роль во всем произошедшем сыграла Маргарет Тарлтон. Кстати… Мне бы хотелось кое-что узнать о ней — не как о вашей секретарше, а как… о человеке, как о женщине.

— Вы очень ловко умеете менять тему! Почти как дядя моей матери — он замечательно умел скрывать свою забывчивость! — беззаботно произнесла она, словно смирившись с его отказом. — По-моему, Аврора вскружила вам голову с такой же легкостью, как и Саймону, и моему отцу! Знаете, она ему нравится. Он говорит, если бы французская армия состояла из солдат, хотя бы наполовину таких же храбрых, как Аврора, мы бы выиграли войну три года назад.

— Своих лучших людей они потеряли в самом начале, — ответил Ратлидж. — А остальные потеряли присутствие духа.