Пока цветет лотос
Шрифт:
– В порядке? – Он поворачивает меня, словно тряпичную куклу и осматривает затылок. – Что ж ты хлипкая такая?
– Андрей, ты меня ударил, – с удивлением говорю я, без сил опускаясь на диван.
– А ты язык держи за зубами.
Он садится напротив и сердито придвигает к себе тарелку. После этого муж может как ни в чем не бывало продолжать ужинать!
– Все эти годы ты относился ко мне как к своей собственности. Постоянно унижал меня, называл Степкой…
– А как тебя прикажешь величать? Степанидой Алексисовной? – Презрительный взгляд.
– Ты говоришь со мной так, будто я круглая
– Ну не круглая. Кругленькая.
– …а теперь ты меня еще и ударил.
– Прекрати это! Немедленно! А то получишь еще. – Он сжимает руку в кулак и кладет его передо мной на стол. – Да, я такой. Хозяин. Ты знала об этом, когда выходила замуж. Тебя это устраивало. Ты жила со мной и не задавала вопросов. Во всяком случае, не требовала на них ответов, за что я тебя и ценил. Теперь тебе вдруг пришло в голову устроить разбор полетов. Лучше посуду помой. Займись своими непосредственными обязанностями.
А я всего лишь спросила, почему он тогда, четверть века назад, пришел к проститутке! А если бы спросила про любовницу? Я машинально трогаю щеку.
– Что? Больно? – В голосе у него что-то похожее на жалость.
– Ничего. Пройдет.
Я стараюсь держаться. Он ясно сказал: продолжишь в том же тоне – получишь еще. А мне вовсе не хочется летать по кухне. Кто бы знал, что у мужчин такая сила! Все это нравится, пока силу не применили конкретно к тебе. Так в мое сердце закрадывается страх. И оно начинает биться. Я уже не гляжу на мужа, словно зачарованный кролик на удава, с обожанием. Мне больше неохота быть его едой.
Через несколько дней, когда боль в руке проходит, я спускаюсь в цокольный этаж нашего фитнес-клуба, где оборудован зал для единоборств. В сетке расписания урок для женщин – самооборона. Его ведет Борис, приятный парень с добрыми глазами. Увидев меня, он очень удивляется:
– Стеша? А ты здесь зачем?
– Хочу научиться приемам самообороны, – я упорно отвожу взгляд.
– Ладно, становись в строй. Сначала у нас общеукрепляющие упражнения. Бег, отжимания, гантели, упражнения на пресс. Но я вижу, ты в хорошей форме.
– Я делаю стойку на голове.
– Что ж…
Женщин на удивление много. Неужели всех их бьют мужья? Или маньяков боятся? Работает слабый пол упорно, на совесть. Пыхтят, потеют, упираются. Видали бы это маньяки, пришли бы в ужас и все попрятались. Что касается мужей, они бы отдали свои заначки. Час пролетает незаметно. Когда все направляются к дверям, Борис манит меня пальцем:
– Задержись.
Мы остаемся одни в зале, где едко пахнет потом. Прямо предо мной висит боксерская груша. Мои бедные руки до сих пор ноют, груша сродни стене, сколько ее ни бей, она никогда не рухнет, и каждый раз больно после очередной атаки на нее. А бить надо.
– Борис, эта боль когда-нибудь пройдет?
– Никогда. Терпи, привыкай. Когда ты выбираешь спорт, ты выбираешь боль… Стеша, зачем ты здесь? С таким мужем не нужны приемы самообороны. Он защитит тебя от любого маньяка и бандита. От дюжины бандитов. Просто не ходи по улицам одна.
Я молчу.
– Это Воронцов? Господи, неужели это Воронцов?!
Я молчу.
– Стеша, если это Воронцов, у тебя нет шансов. Я видел его на тренировке: почти центнер сплошных накачанных мышц! – В голосе у Бориса невольное уважение. –
Твой удар для него все равно что укус комара. С Воронцовым проще договориться. Тебе надо договориться, Стеша.– Договориться, то есть молчать? Борис, ты ведь тоже знаешь. Женщины к нему так и липнут.
– Это естественно, – Борис пожимает плечами. – Красивый мужик сам по себе приз, а уж когда у него есть деньги… Тогда это суперприз. Не бери в голову.
– Я бы с ним развелась, но, боюсь, он не даст мне развод. Я Воронцова отчего-то устраиваю.
– Я бы тебе помог, да не знаю как, – Борис тяжело вздыхает. – Вызвать его на бой, чтобы защитить твою честь? А кто я такой? Он – муж. Хотя я, конечно, отношусь к тебе с симпатией. Да и толку от меня в таком бою будет немного. Он меня покалечит, на том и закончится. Терпи, Стешенька. Я никому не скажу, о чем мы с тобой сегодня говорили. И ты молчи.
– Можно я приду завтра?
– Ходи, кто тебе запрещает? – пожимает плечами Борис.
Воронцов, разумеется, ничего не знает. Да и знал бы. Мой удар для него все равно что укус комара. Посмеется, и только. Мол, куда ты лезешь, насекомое?
Через неделю я звоню Вадиму:
– Как наши дела?
Деньги я ему отдала. Никакого контракта мы не подписывали. Вадим просто взял деньги и велел мне ждать. А мне в голову пришла вдруг дикая мысль засадить мужа в тюрьму. Таким образом, я от него и избавлюсь. Он посидит годиков пять, а лучше десять, состарится, подурнеет, станет мягким и покладистым. А я ему буду передачи носить. Зато потом мы заживем! И детектив меня обнадежил.
– Кое-что есть, – загадочно сказал он, и я тут же назначила ему встречу.
Встретились мы в машине. В его, потому что я машину не вожу. Андрей категорически против. Он отчего-то ненавидит женщин за рулем и, морщась, говорит:
– Только тебе, Степка, этого не хватало!
А машину мне хочется так же, как и кошку. Но попробуй ты поспорить с Воронцовым! Рука до сих пор побаливает, а ведь он меня всего лишь с пола поднял! Я невольно ежусь и оглядываюсь. Муж на работе, где же ему еще быть? Хотя…
– Где сейчас муж? – в упор спрашиваю я у Вадима, едва очутившись в салоне его машины.
– На работе, где же еще? – не моргнув глазом, отвечает он.
– На работе или на свидании? Вы ведь сами сказали, что Воронцов совмещает приятное с полезным.
– Ах да! – Вадим лезет с карман куртки и достает оттуда смартфон. И тут же начинает оправдываться: – Фотографии нечеткие, ближе мне подойти не удалось.
– Вы что, снимали их на смартфон?!
– Ну а как?
– А дорогая аппаратура? Взятки нужным людям? На что вы потратили мои деньги? – Я опять начинаю злиться.
– Да вы сначала посмотрите! – Он сует мне под нос смартфон.
Я вожу пальцем по дисплею, листая фотки.
– Это что, его любовница?
– Да.
– Господи, да она же старуха!
– Да, ей лет сорок.
– Свете хотя бы двадцать пять.
Я с сомнением разглядываю женщину на сделанных Вадимом фотографиях. Вот они с Андреем выходят из дверей его офиса, вот садятся в машину. Он заботливо придерживает дверцу. Потом вроде бы приобнимает женщину, которая садится в его машину. Она к нему точно льнет. Любовники? Ага! Вот они сидят в ресторане!