Пока длится ночь

— Спасибо, — он хлопнул пару раз по дверце и отошел, включая фонарик на мобильнике. Батарейка стремительно разряжалась.

Взревели моторы, машины разъехались веером. Парни молча прошли по краю обширной поляны, светя фонариками. Пляж располагался на излучине, лысый, как ладонь, и Катунь огибала его по широкой дуге. Никаких тропинок, кроме основной дороги наверх, они не нашли. После получаса поисков стало очевидно — они одни на этом берегу.

— Может, он ушёл? — с надеждой произнёс Толик.

— Угу, или сидит в кустах поближе к дороге и ждёт, — Стас посветил в заросли ивняка, но там уже через пару метров начиналась мешанина веток и стволов, ничего не разглядишь. Продраться через такие заросли бесшумно ни у кого не получилось бы.

Вася, ломая ветки, забурился в кустарник, поворочался и вдруг ломанулся обратно, с треском и матами.

— Что там?

— Нашёл вот, — он вывалился на пляж, сжимая в руке здоровенную белую кость.

Из ближайшей машины выскочила Люба, подбежала к ним.

— Чья? Чья это? Как будто берцовая, человеческая. Мальчики, ну что вы молчите?!

Стас взял у Васи кость. Она была широкая, короткая, с большими вертелами.

— Она человеческая? Человеческая, да? — голос у Любы дрожал, губы тоже.

— Ну успокойся, ну какая человеческая, откуда тут... — начал Толик, но Люба посмотрела на него, и он замолчал.

— От коровы она, успокойтесь уже, — проговорил устало Стас.

Люба засопела, отвернулась, и наконец решилась:

— Насколько я знаю, тут и правда был скотомогильник. Давно, в прошлом веке еще. Потом его размыло, Катунь... она такая.

— Фу-у, — протянул Толик, — ну и почему ты раньше не соизволила сказать? Лучше уж было в поле ночевать, чем на костях. Тут может ещё и индейское кладбище было, ты уже не молчи, поведай нам! — он вскинул руки в жесте «О, женщины!» и отошёл, что-то бормоча под нос.

— А я и говорила! — женщина крикнула ему вслед и опустила глаза.

Стас отбросил кость и вытер руку о штанину.

— Давайте так. Все устали, надо отдохнуть. Позже решим, что делать дальше, — с этими словами он махнул женщинам, чтобы вырубали фары и пошёл к лагерю. — Сейчас вы идёте к костру и не мешаете мне огородить место преступления. Когда приедет полиция, все должно быть также, как в момент убийства.

Ребята послушно отошли, а Стас взялся втыкать ветки в песок. Кристина стояла рядом с ним, неподвижным взглядом уставившись на труп.

Когда Стас закончил, она молча развернулась и ушла в темноту.

Толик принёс из машины бутылку Джек Дэниелс, выпили не чокаясь. Люба вздохнула:

— М-да, сначала сын, потом муж... не позавидуешь.

— А что с сыном случилось? — подходя, спросил Стас.

Толик молча протянул ему наполненный на два пальца пластиковый стакан.

— Да утонул он на Катуни три года назад, хороший такой парнишка был, тонкий и звонкий, весь в мать. Ваня, — Люба снова вздохнула и допила из стаканчика.

— Утонул?

— Да, поехали с Родькой на рафте в поход. Ну знаешь, сплавы эти... Мальчишка свалился в воду на Манжерокском пороге. И даром, что в спасжилете, умудрился ногой между камней застрять. Не было никакой возможности его спасти. Там и воды-то немного, взрослому может по грудь, но его течением уложило, так и захлебнулся. Вытащить его потом долго не могли.

Вася бросил в костёр очередной сук и что-то пробурчал под нос.

Стас поежился, глядя в пламя. Воображение услужливо подсунуло бледную детскую руку, торчащую из воды. Он встряхнул головой, выпил.

— Ясно.

Помолчали.

— Кристина от Родиона ушла после этого, — продолжила Люба, вертя в руках пустой стаканчик. Выпитое уже ударило в голову и ей хотелось поговорить.

— А вернулась почему? — Стас знал несколько историй семей, потерявших детей, и обычно люди, если разводились, то уже насовсем.

— А она его всегда о-очень любила, — протянула Соня со злорадством.

Вася хмыкнул.

Разговор иссяк. Толик клевал носом, женщины встали и пошли куда-то к кустам.

Вася через пламя сказал Стасу:

— Дежурить надо. Лучше парами, — тёмные круглые глаза смотрели куда-то мимо, Стас кивнул:

— Да, хорошая мысль.

— Давай первую смену мы с тобой, потом Толика с Любой разбудим.

Толик встал и пошёл в свою палатку, никак не прокомментировав планы.

Минут через десять появились женщины. Вика вела за руку притихшую Кристину. Ни слова не сказав мужчинам у костра, они разошлись по палаткам, причём Кристина полезла вместе с Викой. Стас вздохнул. Ну, вполне логично, не оставлять же беднягу одну в такой момент.

Ночь плыла над рекой тихая и тёмная, огонь весело трещал, посылая ввысь искры. Двое мужчин сидели перед ним молча. Вася поставил в костёр чайник. Стас размышлял о деле. Вспомнил дёрганое поведение Вики. В голове всплыла мысль о старых, но незабытых обидах и о порезе. Такую рану легко сделать хорошо заточенным лезвием. Хотя и стекло с острым краем тоже может поранить.

— Ты вот что, товарищ следователь, — вдруг произнёс Вася, и Стас вздрогнул. Он не знал, что Вика рассказывала о его работе друзьям. Кто за язык тянул...

— Я не следователь, частный сыщик.

— Неважно, — лицо Васи вдруг стало злым. Отблески огня делали его страшным, отбрасывая глубокие тени в глазницах и вокруг рта. — Ты это... дел наших всех не знаешь. Не стоит лезть, когда не просят, — он бросил в огонь ветку.

В чайнике захрипело.

«Какие все приятные ребята, эти викины друзья», — подумалось Стасу. Он встал, размял ноги, сверху вниз посмотрел на собеседника.

Вася взял из огня головешку и тоже поднялся. Некоторое время постояли, потом Вася вздохнул и опустился обратно на бревно. Пошурудил в костре. Убрал от огня чайник.

— Моя жена... — начал он и замолчал. Стас ждал. — В общем... — мужик тоскливо посмотрел в огонь, — у меня вроде как были причины ненавидеть Родиона.

Стас смотрел на Васю и молчал, предлагая тому самому решать, когда продолжить. Ещё раз тяжело вздохнув, Василий заговорил. Признание давалось ему с трудом.

— Она и Родька... — он помялся, — в общем, когда Кристина ушла, Соня... — он засопел и отвернулся. Потом бросил резко:

— Спала она с ним. Год назад всплыло, — он нахмурился. Стас молчал. — Но ты не лезь, это наши дела, наши.