Пока едет «Скорая». Рассказы, которые могут спасти вашу жизнь

– Вы все дураки! – завопила Вика. – Если сестра говорит, что нужно вызвать скорую, значит, так и есть!

– Ну и вызывай, – сказал кто-то.

К сестрам подошел «утопленник». Он уже твердо стоял на ногах.

– Успокойтесь, девушки. Не надо никого беспокоить. Я в полном порядке. Сейчас пойду домой и отлежусь. Выпью горячего чаю с коньячком, согреюсь… Все будет хорошо. Я тут недалеко живу.

Таня обреченно всплеснула руками и, чуть не плача, спросила Вику:

– Ну почему люди такие идиоты? У него же пневмония может быть… Ты понимаешь? И там еще что-то происходит в легких от воды, я не помню. Но нельзя ему без больницы.

– «Жираф большой – ему видней», – процитировала Вика любимую папину присказку из песни Владимира Высоцкого. – Как ты его заставишь?

Они смотрели вслед собиравшему вещи пострадавшему.

– Слушайте, дамочки, – обратился тот «спасатель», что выволок из воды и потом откачивал утопленника, – я понимаю, у нас разные возрастные категории, но все-таки одну жизнь мы сегодня спасли. Может быть, отметим?

– Извините, мы не пьем, – сказала Таня, не глядя на добродушного дядьку. – Мы сейчас тоже домой поедем.

– Настроения нет. Понимаете? – сказала Вика.

И дядька отстал.

– Хотя вообще-то он прав. Вы ж его спасли. Этот-то, – она показала в спину уходящего «утопленника», – совсем неживой был.

* * *

На следующий день было назначено дежурство, и Таня умудрилась записаться в ерофеевскую бригаду. Правда, Саша оказался в компании с доктором и они вместе со стажеркой сидели в салоне машины. По плану врач с фельдшером работали до шести вечера, потом врач уходила открывать ночную бригаду, а Ерофеев и Таня оставались до десяти. Все вызовы были «ничего особенного». Почти все к детям: то прыщики на попке, то кашель никак не пройдет, то температурка вроде как поднялась («мне показалось, что он горяченький») и т. п. Кого-то отвезли, кому-то мудрый совет дали… Врач – женщина большая, серьезная, властная. Ерофеев с ней – фельдшер, а Таня смотрелась как «детский сад». Вроде как ребенка оставить было не с кем, вот и катается… Ерофеев ей предложил подписать дневник и уехать домой. День такой. Одни вышли из отпусков, а другие еще не ушли. Таня отказалась. Что дома делать? Сестра притащила подруг – там дым коромыслом. Ерофеев не стал настаивать. Таня рассказала ему вчерашний эпизод на пляже. Ерофеев одобрительно выслушал. Проворчал: «Кое-чему научилась!» Таня пожаловалась, что «утопленник» отказался от скорой помощи. Что она настаивала, а он взял, собрал вещички и ушел. Но она-то знает, что вот так нельзя легкомысленно относиться. Ерофеев ее выслушал и спросил:

– А вот в чем опасность?

Таня пожала плечиками.

– Я думаю, что с грязной водой инфекция попадает, пневмония начнется наверняка.

Ерофеев кивнул.

– Ну, частично да. Но только частично. Главная опасность в том, что вода заполняет легкое, пусть даже не все, а только некоторые отделы, и доходит до конца – попадает прямо в альвеолы и разрушает сурфактант [58] , – сказал Саша и поднял палец. – Это пресная вода. Морская действует несколько иначе. И когда тонут в реках и озерах или даже в ваннах и бассейнах, то главная опасность в том, что вода поступает в кровь и разводит ее. Понимаешь?

58

Очень важное вещество в легких, обеспечивающее транспорт кислорода и углекислого газа из крови в воздух и из воздуха в кровь.

Таня кивнула в ответ, но как-то неуверенно. Ерофеев понял, что она еще не понимает смысла сказанного.

– Хорошо. Ты помнишь, что происходило с кровью, когда ты развела лекарство не физраствором, а дистиллированной водой? Ну, припомни: ты взяла преднизолон, одну ампулку, развела ее не изотоническим раствором, а водой и потом вошла в вену, потянула поршень на себя. В шприц пошла кровь – ты убедилась, что ты в вене. Что с этой кровью случилось?

– Ну, она… Я поняла! Произошел гемолиз! Клетки разрушились! – воскликнула Таня, вспомнив, что кровь тогда мгновенно «взорвалась», то есть обычная ее взвешенность – гуща – исчезла, весь раствор стал розовым – кровь превратилась в красную краску.

– Верно! Только для организма больного та капелька крови, что разрушилась у тебя в шприце, – это мелочь, пустяк. Почки этого даже не заметят. А вот когда вода из озера качается прямо в кровь, гемолиз происходит страшенный. И никто не даст гарантий, что уже вчера вечером дядька твой не затемпературил, не пожаловался, что моча идет бурая и вообще очень как-то плохо ему. А уже сегодня он может быть в реанимации и подключен к искусственной почке. Но твоей вины нет никакой – все, что должна была сделать, ты сделала. И замечание правильно сделала, и дышала правильно – не в желудок, а в легкие. Иначе бы вам его ни за что не оживить. А то, что отказался от вызова скорой, – это его дело. Дуракам закон не писан.

После полудня им дали вызов с поводом «мужчина, двадцать три года, кружится голова, теряет сознание». Вызов они получили в дороге и поэтому около подъезда стояли уже через пять минут. Вот что им рассказала мама молодого человека двадцати трех лет, который лежал на диване с грелкой у головы. (Правда, как выяснилось, вода в этой грелке оказалась заморожена.)

Парень всю ночь оттягивался в ночном клубе со своей девушкой. Много ли выпили – то неведомо, потому что девушка довезла своего ухажера до дома и уехала спать. Все, что мама знает, она буквально клещами вытягивала из сына, который заявился в одиннадцатом часу дня и сразу завалился в постель, сославшись, что ему ушибли голову и врачи сказали прикладывать холод. Кто ушиб? Он ответил, что они там немного подрались в клубе и ему дали по голове чем-то тяжелым, что он даже на пару минут отключился. Пришел в себя он в обезьяннике в отделении полиции, и оттуда девушка повезла его на такси в травмпункт – снимать побои, потому что они написали заявление на тех отморозков, которые напали.

В травмпункте его осмотрели, сказали, что есть сотрясение головного мозга и нужно непременно в больницу. Но он в больницу не хотел, от скорой отказался и поехал на такси домой. А девушка забрала его справку о травме и поехала в полицию дооформить дело, а потом к себе – отсыпаться.

На вопрос врача: «Что же сейчас послужило причиной для вызова скорой, если он не захотел этого сделать три часа назад?» – мама сказала:

– Он меня не узнает и ничего не помнит.

– То есть как ничего не помнит? – удивилась врач. – Вы же сами сказали, что он вам рассказал всю историю. А сейчас говорите – не помнит?!

– Ну да, – сказала мать очень встревоженным голосом, – в одиннадцать он все мне рассказал, а сейчас он не понимает, где находится, кто я, а только отзывается на имя. И вообще он выглядит намного хуже, чем пару часов назад. Мне кажется, что с ним что-то происходит.

Врач повернулась к Тане:

– У тебя, кажется, есть фонарик. Ну-ка, посвети ему в глаза.

Таня выполнила приказ и увидела, что левый глаз широкий и на свет фонарика сужается зрачок, а вот правый – чуть отклонен кнаружи [59] и узкий (рис. 8).

59

Эти слова: «кпереди, кнаружи, кнутри» – используются медиками для обозначения положения или направления и отклонения. Здесь я привел их, чтобы, встретившись с ними в другой литературе или медицинских документах, читатель не удивился и не посчитал это ошибкой.

Рис. 8. Анизокория

Доктор похлопала парня по щекам и потребовала: «Язык покажи, зубы оскаль». Парень, лежа на диване, что-то непонятное изобразил лицом. Он не отвечал на команды. Когда врач попыталась проверить мышечную силу в руках, он подтянулся и сел на постели. Посмотрел одним глазом на синюю форму медиков и произнес что-то типа: «Выбл, слабля, фафлу, пала».

Врач ощупала здоровенную шишку справа на темени и ближе к затылку.

– Так, ребятки… Так, мамаша… В общем, срочно повезем его мы. Прямо очень срочненько, потому что все меньше времени остается. Саша, давай звони – бери место на травму черепно-мозговую закрытую, а ты, солнце мое, краса ненаглядная, – врач обратилась к Тане, – беги к машине и волокушу с водителем вместе принеси. Бегом! – Потом Таня узнала, что эта врач всегда, когда волнуется, начинает говорить, как мастер Йода из «Звездных войн».

Таня рванула к лифту, но успела услышать ответ врача на вопрос матери пострадавшего: